Страница 4 из 22
Вдохнула глубже, до краев наполняя легкие воздухом, и с милой улыбкой повернулась к хозяину особняка, в котором мне предстояло задержаться на целую неделю.
– Доброго вечера, анья. Позволите? – спросил Амаль и прошел к столу, чтобы водрузить на него выпивку. Моего позволения, мужчине, разумеется, не требовалось. В конце концов, он тут хозяин.
Вандебор откупорил вино, и по комнате разлился терпкий кисловатый аромат. Опять белое. Неужели нельзя принести что-то другое?
Тем не менее, я с благодарной улыбкой приняла фужер и сделала вид, что пригубила напиток, сама же лишь слегка намочила губы. Амаль, в отличие от меня, одним глотком опустошил бокал наполовину и довольно причмокнул.
Я еще раз внимательно посмотрела на него. Рыжий, лысоватый, лицо не то чтобы полное, но какое-то рыхлое. Глазки – темные буравчики. Да еще в комнате, как назло, светло. Знала бы, что придет, хоть бы окна зашторила.
– Как вам понравился дом? – издалека начал Вандебор, любуясь бликами, что играли на янтарной поверхности напитка в лучах заходящего солнца.
– Я пока не успела все осмотреть. Но то, что удалось, вызывает лишь восхищение, – польстила хозяину.
Он довольно прищурился, будто жирный кот, объевшийся сметаны.
– Уверяю вас, остальные комнаты столь же хороши. Особенно приемный зал – я лично выбирал мебель и занимался расстановкой. – Я представила, как господин Вандебор с пузом наперевес таскает диваны и кресла, и чуть не прыснула со смеху. – А фортепиано! Работа лучших мастеров Антреи. Звучание такое, что… Вы играете на фортепиано?
– Немного, – не стала лукавить я.
– Тогда, возможно, вы исполните что-нибудь для меня? – как-то загадочно протянул Амаль и парой глотков опустошил бокал. Без промедления плеснул еще.
– Возможно… – неопределенно пожала плечами.
Не в моих интересах отказывать. Но отчего-то играть для него не хотелось. А уж для его друзей, перед которыми Амаль наверняка поспешит мною похвастаться, – тем более. Мне вообще не хотелось проводить с ним время. Ни за игрой, ни за другими занятиями. Строить из себя саму вежливость, улыбаться мило, тогда как на самом деле тошнит от одного только его присутствия. И разводить дурацкие светские беседы тоже не было никакого желания.
– Впрочем, вы ведь не для того меня пригласили, – решила сразу перейти к главному.
Все равно это неизбежно. Так уж лучше по-быстрому отмучиться и остаться наконец в одиночестве.
– А вы так жаждете перейти к… делу? – Вандебор мазнул по мне масленым взглядом, и по губам его расползлась пошловатая улыбочка.
– А вы нет? – ответила в том же тоне и сделала большой глоток, все же надеясь, что алкоголь позволит хоть немного расслабиться.
– Что ж… – Мужчина подлил себе еще вина и опустился в глубокое уютное кресло. Откинулся на спинку и широко расставил ноги, в чем мне увиделся явный подтекст. – В таком случае приступайте.
Я непонимающе воззрилась на торговца, не совсем понимая, чего от меня хотят. Мужчина расплылся в порочной улыбке и, вновь присосавшись к бокалу, хрипло попросил:
– Раздевайтесь, анья. Раздевайтесь.
Фух! И всего-то. А я уж грешным делом подумала, что он с ходу ждет от меня откровенных ласк.
Однако даже раздеться оказалось непросто. Сколько раз я это делала перед мужчинами? Уж и не помню. Но еще никогда не чувствовала себя столь отвратительно, как сейчас. Пальцы привычно скользили по мягкому бархату платья, выпуклым пуговичкам, тонкому ситцу нижней рубашки, а я вдруг поняла, что ничем не лучше Лейлы. Только вот та продавалась за деньги, а я – за флакон Кристальной Росы. Хотя нет. Роса – лишь промежуточная цель. Продалась я за совершенно иное… И лишь это хоть как-то успокаивало.
А необходимость улыбаться, мило хлопать ресничками и кидать на рыжего мужчину томные взгляды, пока медленно стягивала кружевные чулки, и вовсе вызывала глубокое чувство омерзения.
Прохладный ветерок скользнул по обнаженной коже, и я невольно вздрогнула, оставшись без одежды. А от жадного взгляда, что откровенно скользил по телу, и вовсе хотелось укрыться.
Вандебор порывисто встал и схватился за ремень брюк. Кажется, тратить время на китель и рубашку он даже не собирался. Я неосознанно сделала шаг назад и натолкнулась на боковину кровати, плюхнулась на нее совершенно некрасиво, на миг растеряв всю напускную игривость. А когда вновь подняла взгляд на мужчину, он уже стоял без порток, и я с трудом сдержала истеричный смешок.
Сам Вандебор был крупный, грузный, а вот в штанах у него смотреть оказалось откровенно не на что, пусть бы мужчина и был сейчас возбужден. Н-да, с таким размерчиком я, похоже, вообще ничего не почувствую.
Впрочем, навеселиться вдоволь мне не дали. Амаль очень скоро очутился рядом, спешно облапал и опрокинул меня на кровать. Да еще перевернул вниз животом, прижав лицом к грубой ткани покрывала. А потом, не утруждая себя излишними прелюдиями, резко и грубо овладел мной.
Пожалуй, никогда еще близость не была столь отвратительна. И я пожалела, что не смогла хоть немного подготовиться, – его хаотичные толчки отдавали глухой болью внизу живота. Радовало лишь то, что в таком положении мне не приходится любоваться гадкой мордой этого вонючего ублюдка. Я ощущала кисловатый запах, исходящий от грузного тела, и оттого дышать старалась через раз.
Благо закончилось все быстро. Вандебору хватило пары минут, чтобы дойти до точки и с хриплым стоном завалиться на постель. Да, с такой одышкой долго не поскачешь. Хоть в чем-то мне повезло.
Вот только одним разом мужчина решил не ограничиваться и, немного передохнув, затребовал продолжения. На сей раз бразды правления были переданы мне. Так было проще и сложнее одновременно. Проще в том, что я сама могла контролировать движения, и теперь они не вызывали тех болезненных ощущений, что прежде. Хуже было то, что мне вновь приходилось притворяться. Изгибаться якобы от страсти, стонать и закатывать глаза от мнимого наслаждения, желая лишь одного – чтобы все это поскорее прекратилось.
В первую минуту я честно пыталась получить хоть какое-то удовольствие. Пробовала представить на месте Вандебора кого-то другого. Но не могла вспомнить лица ни одного из своих прежних партнеров по койке. В моих воспоминаниях они все были безликими, схожими в своей доступности и желании угодить. Каждый – лишь очередной перевалочный пункт на дороге жизни. И ты переходишь от одного к другому, даже не задумываясь, что оставляешь позади.
И лишь только один образ накрепко засел в памяти. Неровные смоляные волосы, темные до черноты глаза, шершавые ладони в трещинах и мозолях, что касаются невероятно нежно, бережно. И воспоминание об этих прикосновениях совершенно не вязалось с тем, что происходило сейчас: толстые пальцы Вандебора болезненно впивались в бедра, грозя оставить на коже синие пятна.
Хозяин дома ушел, лишь когда на улице окончательно стемнело. Я же возблагодарила Мать Прародительницу, что он не остался на ночь. Уснуть рядом с этим жирным свиным рылом я бы точно не смогла. А отдохнуть мне было просто необходимо. Не столько физически, сколько морально.
Однако, несмотря на усталость и странное опустошение, я первым делом бросилась в купальню. Остервенело, до покрасневшей кожи, стирала с себя следы этой противоестественной близости. Потом вернулась в спальню и, выудив из багажа противозачаточную настойку, выпила обычную дозу. Немного подумала и проглотила еще одну – чтоб уж наверняка. И лишь только после этого позволила себе забраться под одеяло.
Свернулась калачиком, прижав ноги к груди и чувствуя, как ноют те места, за которые в порыве страсти хватался мужчина. Кажется, без синяков мне точно не обойтись. Но это была лишь малая плата за то, чтобы облегчить страдания Рея. Как я ни отгоняла от себя тяжелые мысли, все одно они возвращались в белую больничную палату, к тому, кто сейчас так отчаянно нуждался в лекарстве. И, наверное, еще больше нуждался просто в поддержке. И в этот момент я впервые пожалела о своем решении. Возможно, было бы лучше, если бы я сейчас была рядом. Я ведь попросту могу не успеть…