Принцип Парето

— Это всё наглая клевета! — взревел он, резко распахивая дверь. В приемной показалось вытянувшееся в удивлении лицо секретаря. — Продолжите в том же духе — я подам на Вас в суд!

Блага, не сопротивляясь и лишь непослушными пальцами пытаясь отыскать в кармане ручку, выталкиваемая за порог и напуганная, ощетинилась и выплюнула в ответ:

— О, именно в суде мы с Вами как раз и встретимся.

Не помня себя, она выбежала на улицу, и только тут смогла глубоко вдохнуть. Её трясло от избытка противоборствующих эмоций: страха, ненависти и отвращения, нездорового удовлетворения тем, что открыто заявила Ржиге, что не спустит ему всего содеянного. Тело пульсировало адреналином и одновременно казалось неподъемно тяжелым. В голове гремел ураган мыслей, торнадо разрозненных обрывков вращалось вокруг одного четко сформированного решения: каким бы ни был исход этой полицейской операции в частности и всего расследования в целом, если она останется в живых, — а она приложит к этому усилия — так или иначе добьется наказания для обезумевшего в своей алчности создателя «CNR Mining Group». Она поднимет на уши Чехию — всю Европу — и втопчет Марцела Ржигу вместе с его власть имущими подельниками в грязь. Она добьется наказания тем, кто вдруг возомнил себя уполномоченными вершить — и обрывать — человеческие жизни. Торжество справедливости как идея и конечная цель проходило красной основополагающей чертой через всю её журналистскую карьеру, и теперь ей предстоял решающий бой во имя этого принципа. Расследование и следующая за ним статья — к черту Эрика и его мнимое право на эксклюзивность, она собрала большую часть материала самостоятельно без его помощи и даже ведома — есть конечная цель, есть апофеоз всей её работы, всего существования. Она отомстит за Гелену, за её несостоявшуюся вечеринку ко дню рождения, за горе её родителей, за их так и не произошедшую встречу.

Анета поймала себя на том, что сжала челюсти до болезненного спазма в скулах и предельного напряжения в шее. Она пылала такой бесконтрольной злостью и яростной решительностью потопить «CNR» в резонансном бурлении разоблачения, что едва сдерживалась, чтобы не закричать об этом, чтобы не броситься обратно в офис компании с кулаками и рычанием. Она почти утратила связь с реальностью, и только вращающийся в голове автомобильный номерной знак удерживал её в некоем подобии понимания, что следовало делать дальше.

— 4А2 2871. — Комбинация звучала в мыслях Анеты голосом Милослава Войтеха. Сидя на своём столе, устало уронив руки на обтянутые джинсами бедра и ссутулив плечи, он отчеканивал каждое слово. — Найдите на стоянке такси у торгового центра машину с таким номером и садитесь в неё.

Это оказалась старая желтая «Шкода» с шашкой на крыше. Перейдя дорогу к указанной парковке у находящегося чуть выше по улице универмага, Анета наткнулась на автомобиль сразу у шлагбаума. За рулем виднелся силуэт. Блага открыла заднюю дверцу, покосившись на причудливо подсвеченный мерцанием приборов профиль водителя, — изогнутый козырек низко натянутой кепки и тонкая металлическая оправа узких очков — и неспешно, с некоторой опаской села. Таксист повернул зеркало заднего вида, и в нём возникли отражающие зеленоватые огоньки стекла и темнота океанской глубины внимательных глаз.

— Госпожа Блага, — произнес детектив, опуская руку на рычаг переключения передач. — Вы в порядке?

— Да, — слабо ответила Анета и протяжно выдохнула, откинувшись на спинку. Какое же это было облегчение, — с долей невнятно горькой радости — что водителем оказался именно Войтех. Ей даже казалось, что она, направляясь к стоянке, где-то в дальнем уголке сознания слабо надеялась на то, что встретит его в такси. Она не доверяла полиции, — никому, кроме следователя криминального отдела — но это было лишь отчасти причиной. Что-то в том, как он испытующе смотрел и подолгу молчал, было необъяснимо комфортным, словно он многое понимал и не нуждался в лишних объяснениях. А ей хотелось именно тишины. Но детектив, повернув ключ зажигания, — «Шкода» задохнулась чередой громких покашливаний — снова заговорил:

— Он Вас ударил?

— Нет.

Милослав несколько продолжительных мгновений всматривался в лицо Анеты через зеркало, а затем обернулся, устремляя на неё прямой взгляд поверх непривычных — и странно его искривляющих — очков.

— Вы молодец, госпожа Блага. Отлично сработано: Вы не просто ему на глотку наступили, а буквально потоптались по яйцам.

У неё вырвался истеричный смешок, и Войтех коротко улыбнулся такой её реакции, а затем отвернулся к рулю и медленно покатил машину к выезду.

В салоне был слышен резкий бензиновый аромат, сидения были потертыми и на обивке передних кресел виднелись темные полосы следов от ботинок и багажа многочисленных пассажиров. Исцарапанная пластмасса была укрыта ровным плотным слоем пыли, а на резиновых ковриках виднелись грязные отпечатки обуви, песок и рассыпавшаяся в крошку высохшая листва. Но всё это не имело значения. Такси увозило Анету от монструозного офиса «CNR Mining Group», уверено мчало через редкий дневной трафик к её дому, где под чутким присмотром полицейских — самого Милослава Войтеха в первую очередь — она сможет скрутиться вокруг пушистого клубка Петрарки и забыться сном.

Детектив вел автомобиль быстро, но уверено и плавно, и в этой мягкости хода Блага начала проваливаться в дремоту. Из тела испарился адреналин, а в голове под давлением перенапряжения и усталости осели все неприятно яркие эмоции и острые мысли, и теперь Анете хотелось уснуть. Тяжелые веки опускались на глаза, затылок уперся в жесткий подголовник, пейзаж за окном сменялся обрывисто: строй однотипных многоквартирных домов, поросший высохшим сорняком склон и исполосованная граффити опора эстакады, головокружительная высота сгрудившихся вокруг стройки подъемных кранов. Её начала окутывать уютная теплота сна, когда в размеренном гудении двигателя и приглушенном шуме колёс внезапно заскрипел незнакомый голос, и Блага резко распахнула глаза.

— У вас на хвосте серый минивэн «Рено», — раздалось сквозь легкие помехи. Анета подалась вперед, ухватившись руками за переднее сидение. На торпеде сразу под решетками кондиционера был прикреплен приемник, на нем на спутанном спиральном проводе висела рация. Милослав Войтех подхватил её и, поднеся ко рту, ответил коротко:

— Вижу.

В широко растянутом зеркале заднего вида Анета заметила, как быстро и цепко взгляд детектива переметнулся с одного бокового зеркала в другое, а затем устремился прямо, на дорогу. Она обернулась и выглянула через заднее окно. В нестройном потоке за ними указанный «Рено» удалось рассмотреть не сразу, он ехал в соседней полосе, заметно отстав, и на незначительных изгибах дороги даже пропадал из виду или скрывался за соседними автомобилями. В каком-то из них, предполагала Блага, находилась группа захвата, также неотступно, как и минивэн, следовавшая за ними и сообщившая о слежке. Но на таком расстоянии и в движении, когда лобовые стекла отражали редкие проглядывающие сквозь тучи предзакатные солнечные лучи, рассмотреть кого-либо внутри было невозможным.

— Госпожа Блага, — окликнул детектив, в голосе металлически звенело напряжение. — Перестаньте вертеться и лучше пристегнитесь.

Анета послушно отвернулась и потянула темную ленту залапанного до противного жирного блеска ремня безопасности. За окном под возвышающимся над старым городом Нусельским мостом мелькали горчичные крыши. Ей никогда не нравилась эта эстакада, она нависала над домами бетонным шумным гигантом, пугала длиной своих опор, и порой — если смотреть снизу — на фоне плывущих облаков, казалось, шевелилась. Мост, особенно местность под ним, навевали какие-то неприятные ассоциации с хаотичностью и мрачностью антиутопического мира из футуристических фильмов. Теперь, когда на стыках «Шкода» оглушительно громыхала подвеской, Анета и вовсе скривилась этому виду. Обнаружение хвоста вполне соответствовало её восприятию моста: только в таком неприятном месте и могли возникать столь напрягающие новости.