Принцип Парето

Милослав с уставшим вздохом и раздражением в голосе ответил:

— В операции будет участвовать группа захвата.

— Допустим, — парировала Анета. — Но мне ведь необязательно контактировать с ними. Я… — в ней нарастала паника, и говорить спокойно и внятно становилось трудно. — Не хочу, чтобы слишком много людей знало о моём участии.

— О том, что в ловле будете участвовать именно Вы, знаю только я и моё непосредственное начальство. Для всех остальных Вы безымянный свидетель, — заверил её детектив, но она встрепенулась:

— Вашему начальству можно доверять?

В её голосе скользнула истеричная нотка, и Милослав протяжно вздохнул:

— Госпожа Блага…

— Я просто хочу себя максимально обезопасить.

— Госпожа Блага! — тверже и настойчивее повторил детектив. — Вы не можете себя обезопасить, понимаете? Вы будете максимально не в безопасности, особенно когда войдете в офис компании. Но я Вам гарантирую: если возникнет хоть призрачный намек на какую-либо угрозу, даже если Вам просто так покажется, я немедленно Вас оттуда вытащу, ясно?

Его рука в дискомфортной близости к её телу шевелилась под тесной вязкой кофты, изнутри прикрепляя микрофон. Анета стояла перед Войтехом, отчаянно стараясь не дрожать, и исподтишка его рассматривала. В волосах разрозненно виднелись тонкие нити седины, лоб и уголки глаз были исполосованы мимическими морщинами, тонкая кожа на висках и под глазами просвечивала синевой венозных сплетений. На щеках, подбородке и над бледной губой проступала щетина, она контрастировала с белым полотном усталости его лица и подчеркивала мутную темноту глаз, обрамленных длинными, густыми ресницами. Он пах недорогим автомобильным ароматизатором, как и его казенный «Форд», сигаретным дымом, легкой приторностью одеколона и ментолом жевательной резинки. Ей было сложно определить его возраст, она не понимала, каким человеком он был и чем руководствовался, выбирая профессию следователя убойного отдела; и отчаянно, но безуспешно пыталась на него положиться.

Вечером накануне, составив запрос на интервью с основателем и главой правления «Czech Natural Resources Mining Group», Анета отстрочила автоматическую отправку содержащего все наработки письма и дополнила его сообщением о том, что участвует в полицейской операции, ловле на живца, и в её смерти — Благу передернуло, когда она набирала этот текст — или серьезных увечьях, полученных в ходе этого следственного мероприятия, с наибольшей долей вероятности виновна именно топливно-энергетическая компания. Она также указала имя и контакты детектива, но после короткого размышления удалила. Милослав Войтех казался человеком того порядка, из которого сложно что-то вытянуть, если только он сам в виду собственной выгоды не захочет поделиться информацией. Кроме того, особо дотошные, вцепившиеся в этот материал журналисты и сами смогут раздобыть эти данные, а всем прочим придется довольствоваться официальными заявлениями полиции. Анета решила, что собственноручно не станет вставлять палки в работу детектива.

— Это, — закончив с микрофоном, он подхватил со стола автоматическую шариковую ручку. — Маячок. Держите её при себе, так я буду знать, где именно Вы находитесь. Кроме того, — он коротко щелкнул кнопкой, но ничего не произошло: из тонкого отверстия на другом конце ручки не показался стержень. — Внутри примитивный передатчик. Вы нажимаете, мне поступает звуковой сигнал, входит оперативная группа.

Милослав несколько раз перекинул ручку между пальцами и протянул Анете.

— Воспользуйтесь этим, если посчитаете, что Вам нужна помощь.

Он поднял на неё взгляд, и она заставила себя открыто его встретить, не отводя глаза в трусливом бегстве. Бороться с собой и с окружающим миром ей было не в новинку. Сколько раз она расталкивала локтями репортеров-конкурентов из других издательств, упрямо преследовала депутатов и доводила до бешенства неспособных скрыться от её колких вопросов министров, до победного отстаивала свою точку зрения в редакции и решительно пресекала всякие попытки посторонних — и даже родителей — диктовать ей, как стоило себя вести, как жить и о чем писать. Конечно, с подобным Анета ещё не сталкивалась. Над ней прежде не нависала столь необратимая угроза, на неё не возлагали такую неподъемную ответственность, но суть состояла именно в том, чтобы ни при каких обстоятельствах не сдаваться, а это Блага умела с самого детства.

— Что, если… — заговорила она хрипло, нервно сжимая в кулаке увесистую шариковую ручку. Коротко прокашлялась и продолжила: — Если мне не удастся?.. Если Марцела Ржиги не окажется на месте?

— Окажется, — отрезал Милослав. — За офисом ведется наблюдение, он там.

В ответ на запрос Анеты утром из «CNR» пришло похожее на автоответчик короткое и сухое:

«Уважаемый (ая) — прочерк —,

Благодарим за Ваше обращение. К сожалению, на данный момент руководство компании и отдел по связям с общественностью воздерживаются от комментариев на данную тему в виду того, что следствие ещё ведется и полиция пока не предоставляет информацию»

Анета покосилась в окно, за ним по заполненной морозным воздухом и пронизанной солнечными лучами аллее все ещё неспешно прогуливалась молодая мама с коляской. Ей не к месту пришло в голову осознание того, что она никогда прежде всерьез — и даже вскользь — не задумывалась о собственных детях.

— Вы прежде проводили подобные эксперименты? — стоя прямо перед детективом, ссутулившимся на крае своего стола, но не осмеливаясь снова взглянуть ему в лицо, спросила Блага. — Ловлю на живца?

— Да, однажды, — негромко ответил Милослав Войтех.

— И как всё прошло?

Он помедлил с ответом, а затем протянул:

— Боюсь, что не могу об этом распространяться, — и уклончиво добавил: — Ещё не поздно отказаться, если хотите.

Анета горько усмехнулась.

— Хочу, — призналась она. — Но не стану.

========== Глава 10. ==========

Анета Блага вышла из метро и первым делом юркнула в ближайшую кофейню. Там она заказала большой стакан черного крепкого кофе с собой; ей было нужно не столько взбодриться, сколько повод потянуть время. Главный офис «CNR Mining Group» — это название громадными красными буквами нависало над одним из фасадов — находился в уродливом здании по другую сторону перекрестка. Это была комбинация двух стоящих под прямым углом бетонных коробок разной этажности и возвышавшегося между ними стеклянного цилиндра. Блага рассматривала массивное строение через панорамное окно кофейни, методично прикладываясь к стакану. Она не знала, откуда именно, но понимала совершенно отчетливо, что Милослав чутко следит за ней, и он едва ли рад этому промедлению. Но ей нужно было собраться с силами прежде, чем перейти дорогу и войти в холл штаб-квартиры энергетической компании.

Конечно, прежде Благе доводилось приставать к решительно отказывающимся отвечать на вопросы, совать им под нос диктофон, упрямо и неотступно следовать за ними в их спешной попытке спрятаться. Только это всё были политики, уличенные в коррупции или лоббизме; иметь же дело с предполагаемым заказчиком нескольких убийств ей было впервой. В голове Анеты ярко, как красная сигнальная лампочка, и болезненно, словно ввинчивающаяся в плоть юла, вращалась одна простая мысль: что, если сам Марцел Ржига или его наемник убьют её на месте? С каким-то нездоровым удовлетворением она отмечала, что такое развитие событий значительно упростило бы работу детектива Войтеха, предоставив ему неоспоримые доказательства против Ржиги как минимум в одном из преступлений. Всерьез же беспокоило то, что такое пусть и казалось слишком опрометчивым для руководителя «CNR», а потому представлялось маловероятным, всё же было вполне возможным. И тогда Анету не спасут ни сигнальная ручка-маячок, ни Милослав, ни вся его группа захвата.

Она сделала очередной обжигающе горький глоток и задумалась о том, что за последние дни почти не общалась с родителями. У них состоялся короткий неловкий телефонный разговор накануне похорон Гелены, в котором они сбивчиво и растерянно выразили сочувствие; они плохо знали подругу дочери, и саму Анету, похоже, в свете происходящего не совсем понимали, а потому не находили правильных слов. Сейчас ей хотелось позвонить маме и обо всем рассказать, но приходилось себя сдерживать. Слезы испуга и предельное волнение родных никак не помогли бы ей сделать то, на что она подписалась. Блага не смогла бы совладать с собой, зная, что где-то её родители в ужасе за её жизнь пьют успокоительное. Впрочем, ей казалось несправедливым по отношению к ним — и от этой мысли в глазах начиналось жжение — в такой непосредственной близости к собственной гибели не поговорить с ними в, возможно, последний раз.