Сломавший постулат

Станислав перехватил руки и обездвижил их позади, плотно прижав запястья, а после и связав их.

Парень помог человеку подняться, а потом перехватил его под руки, когда заметил намерение собеседника упасть обратно на холодную землю. Он постоянно поддерживал подростка под плечи, а затекшее от долгого нахождения в одном положении тело с жадностью впитывало так недостающее столько дней тепло.

Бенджамин плохо различал тонкие очертания в непроглядной темноте. Он больше ориентировался на ощущения и чувства, хотя сейчас подросток не мог им доверять беспрекословно и без тени сомнения.

Мальчишка среди темноты сразу определил незаметный привычный отблеск в тёмных глазах сурового собеседника.

Стас снова что-то произнёс, так Бену показалось, ведь губы двигались, а за зубами временами мелькал язык, произнося определённые звуки, которые он не слышал. Парень легко похлопал его по плечу, а после свет исчез.

Неуверенные шаги по холодной земле, благо кроссовки все ещё надёжно закрывали ноги и не давали им сильно замёрзнуть. Пара широких шатких шагов, и носок уперся в очередную преграду. Интуитивно Бенджамин высоко поднял ногу и неуверенно, неуклюже ступил на скрипучую ступеньку, что сразу прогнулась под его весом. Второй шаг был не менее осторожным, ведь нога не достигла ступеньки, и Бен ни с чем поставил её рядом с первой на одну полупрогнившую доску. Со второй, не менее удачной попытки, ему удалось с трудом поставить ногу на вторую ступеньку. Бенджи примерно понял расстояние на лестнице и дальше ступал лучше. Хотя порой встречались разные промежутки между ступеньками, и на них-то подросток спотыкался, из-за чего терялся на короткий период времени.

Бенджамину всегда казалось, что собеседник ведёт с ним беседу, хотя громкая раздражающая мелодия глушила все звуки и шумы. Помимо этого у подростка не было возможности наблюдать хотя бы за движениями губ и взглядом тёмных глаз.

Под ногами ощущался скрип, быстрая походка надсмотрщика, что и задавала темп их неожиданной прогулки. Шаткая поступь не была для Станислава весомой причиной, и он, удерживая заложника перед собой, быстро шагал позади него.

Снова ступеньки, теперь вниз, и они, казалось, не скрипели вообще, ведь были обильно пропитаны холодной водой. Поэтому наступая на них, он ощущал лишь всхлипы и хлюпанье. А жидкость, что выделялась из полупрогнившей древесины, впитывалась в обувь и заставляла теперь её чвакать, ощущая над собой тяжёлый груз.

Ступеньки закончились, о чем говорило прекратившееся возвышение, и подросток, по привычке ощупывая почву, не определил под ногами пропитанную водою древесину. Вместо неё была мягкая, скользкая земля поверх густо поросшая травой.

Звуки по-прежнему состояли из надоедливой мелодии, но, к счастью, ощущения все ещё работали. После непродолжительной ходьбы по влажной траве Бенджамин ощутил рывок, с которым тюремщик открыл заедающую дверь машины. Дальше подросток почувствовал крепкую ладонь, что склонила его голову вниз и вперёд. Бенджамин беспрекословно подчинялся, хотя, слегка запоздав, зацепился ногой за высокий порог. С трудом усевшись, Бен снова ощутил колебание, что сопровождало с силой закрытую дверь.

С обратной стороны, совершенно рядом, эти действия повторились, и атмосфера потяжелела. Казалось, неподалеку кто-то тяжело дышал, и от него невольно веяло напряжением.

— Сними его, — осмелился попросить заложник, предположив, что тюремщик сейчас сидел рядом с ним и продолжал беседу с глухим человеком.

Стас с небольшим промедлением, но потянулся за тёмным мешком. Бенджи ощутил, как крепкая верёвка, неплотно затянутая вокруг шеи, ослабла, а вслед за ней в глаза ударил не очень яркий свет фар и ночной темноты впереди, в лобовом стекле. Бенджамин обернулся к собеседнику, что действительно сидел на соседнем сидении. Он пристально наблюдал за человеком и не осмеливался сделать какие-то ещё лишние движения.

— Моя пытка все ещё продолжается? — спросил Бен, хотя за громко играющей музыкой совершенно не услышал сказанных слов. О них ему напоминал лишь тембр и небольшая вибрация в лёгких и горле, что как и прежде отдавала неприятной щекоткой.

Станислав виновато опустил глаза, а потом достал с кармана тёмной куртки переносной пульт. Он выключил его, из-за чего постоянно вздымающиеся вверх столбцы бесследно исчезли, и тёмный экран уснул.

Парень потянулся к собеседнику и начал медленно распутывать некачественный бинт. Ведь тонкие нити, выбившиеся из мотка скручивались между собой и тормозили человека, что желал снять намотанную ранее на голову ткань.

— Вот так, — произнёс Стас, когда закончил мучаться со смотанным в неаккуратный моток бинт.

Парень отложил его в сторону, закинув на заднее сидение, испорченный бинт сразу скрылся в темноте, оставив после себя лишь мелкие ниточки на одежде в качестве напоминания.

— Прости, — теперь виновато произнёс Станислав, что умело играл глазами, скрывая от собеседника свой потерянный взгляд, — я тоже не очень это люблю.

Молодой человек за ободок опустил наушники на шею собеседника и неумело показал на них.

Бенджамин внимательно следил за движениями указательного пальца, что стремился захватить весь прибор для воспроизведения композиций.

— Музыку? — осмелился предположить подросток, что смотрел на собеседника с нижнего положения, слегка съехав со спинки пассажирского сидения вниз. И из этой позиции он слегка приподнял брови, что образовали тонкие морщинки на чистой коже.

— Детскую, — Станислав скривился, признавая подобный неприятный факт, что являлся его слабостью, — раздражает и заставляет меня чувствовать себя умственно отсталым.

Бенджамин ухмыльнулся от подобного признания, что не утаилось от внимания собеседника и заставило его на миг смутиться.

— Что? — обиженно спросил он, когда не понял причины восторга, что вызвала у заложника улыбку.

— Хоть где-то ты можешь проверить уровень своего IQ, — быстро, также беззаботно на весёлой ноте выпалил подросток.

— Ей, — Станислав толкнул собеседника в локоть, но не сильно. Не с целью навредить, проучить, а просто упрекнуть, по-дружески, — ты должен был меня поддержать.

Вскоре пояснил Стас, всматриваясь в беззаботные, ещё детские черты лица, что только-только начали переходить в юношеские. Которые до этого часто, собственно, как и сейчас, искажали мелкие, не по возрасту, морщины.

— Правда? — продолжил играть свою роль Бенджамин, наивно отрицая причастность к этой ситуации, при этом слегка приподнял брови, из-за чего на лбу выступили две глубокие длинные линии. — Мы куда-то едем?

Бен заметил, как собеседник вставил ключ в соответствующий для него разъём и медленно, негромко, повернул. Выдержав небольшую паузу, подросток выдал первое предположение, что пришло ему на ум.

— Да, — кратко, без какой-либо интонации произнёс Станислав.

Бен слегка скривился и склонил голову в другую от собеседника сторону. Вскоре кивнул пару раз, а после обратился к водителю:

— Куда?

Бенджамин предпринял попытку подняться выше и удобно сесть на сидении, хотя связанные позади руки не давали ему это сделать. А мокрые внизу ботинки скользили по резиновому плотному коврику и ничуть не помогали в выполнении этой затеи.

— В тихое место, — теперь раздражённо произнёс Стас, понимая, что сосед задаёт слишком много лишних вопросов, — о котором Давлат не сразу догадается.

Нехотя уточнил он, понимая прекрасно, что подобные сведения не должны интересовать малолетку, что здраво, по-взрослому, ещё не научился мыслить.

— Вы поссорились? — продолжил задавать наводящие вопросы Бенджамин.

— Вроде того, — произнёс Стас, а после, глубоко выдохнув, облокотился на спинку переднего сидения. — Я не уверен, что могу ему доверять.

Коновалову сложно было это признавать, о чем говорило его грубое и глубокое дыхание. А также сильно прижмуренные глаза, в уголках которых образовались небольшие кисточки из сильно натянутой кожи.

— Почему? — спросил Бен, все ещё не задумываясь над тем, как подозрительно выглядят его вопросы для собеседника.