Сломавший постулат

— Ладно, — постарался безразлично произнёсти Стас, что у него не очень хорошо получилось, — как хочешь.

Парню показалось, что своими словами он делал заложнику одолжение, чем и вернул ему последнюю каплю уверенности в своей правоте и превосходстве собственных сил.

— Я остановил свой выбор на… — Стас протянул последнее слово, всматриваясь в яркий экран сенсорного телефона, стараясь прочитать названия, выделенные жирным шрифтом, — «сидение на корточках», «пытка водой», «лишение сна» и, моя самая любимая, что тебе нравится, но в моем исполнении ты это возненавидишь — «музыкальная пытка».

Бенджи не спешил отвечать, он внимательно прослушал все выбранные собеседником варианты. По безразличному выражению лица сложно было сказать, шутит похититель или говорит все это серьёзно.

— Ты действительно раньше не пытал людей? — поинтересовался Бен, слегка скривив лицо, так как ему надоело в голове перебирать возможные варианты, что сейчас были на уме у неуравновешенного человека.

— Бенни, — Стас ласково и протяжно произнёс имя собеседника, — в нашу первую встречу ты слушал музыку в наушниках, так что логично…

— Ты ведь был пьян, — Бенджамин сразу перебил похитителя и этой короткой фразой вынудил его замолчать.

Подросток заерзал по холодной земле, стараясь незаметно увеличить и без того маленькое расстояние с собеседником.

— И что? — раздражённо спросил Стас, резко подняв в воздух руки, но не выше своей головы.

Бенджамин при виде подобных действий стал активней отодвигаться от собеседника. Пусть и на небольшое расстояние, что давало ему призрачную надежду на удачное разрешение этого диалога, чего ранее никогда не происходило.

— Зачем ты все это делаешь, сейчас? — осмелился спросить младший Ширяев, а последнее слово произнёс с заминкой, сомневаясь, стоит ли его говорить. — Кого ты хочешь поразить?

Бенджамин ощутил неожиданную волну головной боли, что до этого слабо ощущалась, и он списывал её на недавние побои или простой стресс, значительно выросший за последние дни.

— Мертвого отца? — Бен больше не ощущал угрозы от собеседника, если она и была, то сейчас не играла совершенно никакой роли для него, — моего отца?

Ширяев постарался сосредоточиться на размытом тёмном силуэте собеседника, что с каждой секундой становился все менее отчетливым и различимым посреди непроглядной темноты.

Потеряв возможность доверять зрению, Бен закрыл глаза, или ему так просто показалось. Ведь он больше не видел размытого силуэта, как и остальные очертания скрытых в темноте старых предметов.

Подросток доверился слуху, который понемногу тоже начал сдавать. Сквозь заложенные уши он плохо слышал собеседника, из-за чего отодвинулся от колонны, приближаясь ближе к врагу.

— Это не имеет никакого значения, — Бенджамину казалось, что собеседник говорил сквозь бочку, так как звук слышался тихо и очень отдалённо.

— Разве, — в помещении повисла долгая пауза молчания, которую никто из собеседников не пытался нарушить.

Бенджамин старался различить оставшиеся звуки, которые теперь больше напоминали малоразборчивый шум.

— Хватит… — нечётко расслышал Бен, — значит, остановимся на «музыкальной пытке»?

— Ты у меня спрашиваешь? — громко заявил Бен, которому не только окружающие голоса, но и свой собственный слышался отдалённо и глухо.

Холодные потоки воздуха изменили свое направление и вынудили заложника сжаться от этой перемены.

Голоса, звуки и общий шум стихи, будто ничего и не было.

Бенджамин постарался открыть глаза, однако настырная темнота все равно не уходила. Подростку сложно было сказать: видит он тьму, скрытую под веками, или окружающее пространство всегда находилось в этой тьме.

— Ты прав, — вскоре отдалённо послышался знакомый голос, — это слишком слабо.

Заявил Станислав и пронёсся мимо собеседника, создавая в замкнутом пространстве смещение застоялого с годами воздуха.

— Так я не смогу проучить своего злейшего врага, — Бен ощутил, как его голову приподняли с холодной каменной колонны, — но сегодня остановимся на ней, а завтра приступим к исполнению моего основного плана.

Подросток ощущал на своей коже чужие теплые ладони, умело смещающиеся от одной области к совершенно другой, не менее холодной.

— Уверен, — отдалённо и теперь чётко прозвучал голос надсмотрщика, — твоему папе это очень сильно не понравится, ну, а тебе придётся потерпеть. Как никак, это не убийство.

— И такое есть в списке? — в шутку спросил Бен, все еще плохо различая звуки.

Станислав воспользовался замешательством подростка и, удерживая его голову в одном положении, одел наушники. А услышав чужую фразу, приподнял одну вакуумку и прошептал возле нее:

— Не шути с этим, — холодную кожу обдало горячим воздухом согретым чужим дыханием.

Ощутив тепло, Бенджи задрожал всем телом и крепко сжал зубы, чтобы унять подступающее желание ими постучать друг о друга.

— Думаешь, — хриплым, тихим голосом произнёс Бен, — за один день прослушивания будет какой-то результат?

Стас склонился над жертвой. Бен не видел больше безупречно чёрных глаз скрытых в тени, но явственно ощущал их на своей скромной персоне. Они смотрели жадно, подобно хищнику, выжидая, когда их жертва сломается.

— Вот мы это и проверим, — произнёс Стас, голос которого звучал так близко, как никогда раньше.

Коновалов отвлекся и протянул руку в темноту, куда-то в сторону, что создало дополнительный холодный поток воздуха.

— В твоём плеере была более взрослая грубая музыка, — произнёс парень, лицо которого сразу осветил искусственный свет мобильного телефона, — но ни одной детской.

— Нашёл его, значит, — Бен кивнул, указывая похитителю на средство связи. — Вообще, по нему нас могут легко вычислить.

— Если бы на нём была включена связь, да. — Стас обернул яркий экран к заложнику, показывая ему небольшой значок, светящийся в правом верхнем углу. Хотя Бенджамину, непривыкшему к подобному освещению, сложно было его рассмотреть.

Подросток жмурился и старался сфокусировать зрение на небольшой картинке, хотя все попытки были тщетными, ведь перед глазами от другого освещения, в самом центре, всегда возникало небольшое мутное пятно, что закрывало обзор на интересующий его элемент.

— Решил поработать головой? — с вызовом произнес Бен и слегка дернулся, желая освободиться от ладони похитителя, что по-прежнему удерживала одну вакуумку неподалёку от уха, — вообще-то, это моя обязанность.

— Правда? — Стас отпустил вакуумку, плотно прижав её к уху заложника. — Я посмотрю на тебя завтра, а чтобы ты их не снял, вот…

Коновалов снова потянулся в сторону, создав очередной холодный поток воздуха. Он достал запечатанный бинт и незамедлительно его открыл, достав из непрочной упаковки небольшой моток белой ткани. — Будем по-хорошему или как обычно?

Зрение начало постепенно возвращаться, как и улучшаться общее состояние. Бен слегка пожал плечами и, ощутив былую лёгкость, заявил:

— Ты меня знаешь, — подобное заключение показалось Бенджамину логичным даже несмотря на то, что он был знаком с похитителем всего несколько дней.

— Значит, как обычно, — беззаботно, будто привыкший к этому человеку и его повадкам заявил Стас.

Парень грубо схватил подростка за затылок и удерживал в одном положении, оставляя между каменной колонной и головой небольшое расстояние. Другой рукой начал обматывать человека, преждевременно закрепил один конец бинта первой ладонью. Станислав обвел слой ткани вокруг головы несколько раз, наполовину разрывая при этом лоб и заднюю часть грязных волос. После свернул моток на затылок и вышел с другой стороны, направляя его на нижнюю челюсть, а после провел аналогичное действие с другой стороны. Парень не знал точно, как надо наматывать слои, с какой последовательностью. Его основной целью было закрепить ободок больших наушников над головой, что впоследствии не даст подростку их скинуть.

— Не очень красиво, — завершая повязку, заявил Стас, которого сильно напрягал сам бинт, качество которого оставляло желать лучшего. — Ну кроме меня тебя никто не увидит, а мне все и так нравится.