Страница 9 из 20
– Что вы скуксились, Вейриш? – спросила вдруг Фергия. – Вспомнили дом, уютную постель, накрытый стол, любимую жену? Понимаю, после стольких лет безделья лететь куда-то сломя голову – поступок неординарный. Но вы это сделали, так гордитесь же собой!
– Я вовсе не о том думаю, – отмахнулся я.
– О чем же?
– О нас с Аю. – По загривку побежали мурашки, будто я готовился выдать тайну. Впрочем… а что я сейчас делал? – Чем вы с ней занимались столько времени наедине?
– Ну уж точно не любовью, мы обе предпочитаем мужчин, – тут же сказала Фергия. – Хотя…
– Да я не об этом, развратная вы женщина!
– Так вы формулируйте точнее, Вейриш, а то мы еще и не до такого договоримся.
– Вы мне не даете слова сказать! Аю спрашивала вас о… о детях?
– Да.
– И что?
– И ничего.
– В каком смысле?
– Вейриш, сядьте прямо и дышите глубже, – попросила Фергия, – не то упадете в костер, а мне придется сбивать с вас пламя.
– Да говорите вы уже толком!
– Ничего я вам не скажу, потому что это тайна той, что обратилась ко мне за помощью.
– Я ее муж, если вы запамятовали, – процедил я.
– Ну и что? Хоть отец, хоть дед, хоть сам Забытый верхом на золотом алефанте с крылышками, – невозмутимо ответила Фергия. – За мое молчание платят, Вейриш, и платят дорого. Я не работаю задаром.
– Я заплачу втрое больше, – я скрипнул зубами, – только скажите правду!
– Вы что, всерьез намерены перекупить судебного мага? Наивный…
Я не стал тратить слов понапрасну, я встал на колени.
– Вейриш, вы рехнулись! – Фергия вскочила и попятилась. – Уйдите от меня… только не слишком далеко, нам лететь скоро… Вейриш!
– Я дам вам любую клятву, – сказал я сквозь зубы, – только расскажите, что вы… о чем вы… с Аю… Она молчит, а я не умею угадывать, я не вижу будущего, я же… просто дракон!
Тишина оглушала. Едва слышно шелестел в барханах ветер, где-то высоко прокричала хищная птица, вот и все звуки.
– Вы так ее любите? – негромко спросила Фергия.
– Зачем вы спрашиваете? Знаете же… Мать вам наверняка рассказывала!
– Одно дело ее рассказ, другое – услышать это от вас.
Я долго молчал, пытаясь подобрать слова, но ничего не выходило. Фергия не тратила времени понапрасну, она варила ойф.
– Это не просто любовь, – сказал я наконец. – Я помню, Флоссия удивлялась, когда я попросил отдать Аю мне в жены. Аю ведь даже по сравнению с ней была некрасивой.
– Ну спасибо на добром слове!
– Так Флоссия думала, я-то при чем? Вы, кстати, посимпатичнее матушки, – добавил я зачем-то. – Или просто моложе, а лет через сто…
– Вейриш, вам, кажется, хотелось что-то узнать? А еще неплохо бы вздремнуть, пока солнце не село: я что-то сомневаюсь в вашей способности лететь сутками напролет даже после моего ойфа. Вы этак выдохнетесь прежде, чем мы полдороги одолеем.
– Не стану я пить вашу бурду, мне жизнь дорога, – огрызнулся я. – Ладно… Вынужден извиниться за сказанное сгоряча о вас и Флоссии. И еще…
– Вейриш, покороче, умоляю! – Фергия выразительно закатила глаза. – Вы в этом своем Адмаре разучились говорить по-человечески, что ли? Непременно нужно наплести столько словесных кружев, что не только на королевский наряд, а и на всех придворных хватит! Извинились – и довольно. Тем более я не обиделась, а мама вас не слышала. Давайте уже к делу. Вы сказали – это не просто любовь. А что же?
– Как я вам опишу, если вы не дракон?
– Но-но, мы же выяснили, что я вам дальняя родня!
– Мало ли у нас такой родни… Огонь в людях вы все равно видеть не можете.
– А вы покажите, – коварно предложила Фергия. – Маме же показывали. А хотя не поможет – тут не на кого взглянуть. На вас – ослепнуть можно, она говорила, а на себя… Как-то я позабыла зеркало захватить, на кой оно мне?
Я не стал говорить, что она вполне может вызвать воду и посмотреться в лужу или вон хоть в начищенный котелок, но не стал. Не хочет – мне же легче. Это с одной стороны, а с другой – как я объясню-то? «Словами через рот», – наверняка сказала бы Флоссия, а дядя Гарреш согласно кивнул, и я снова собрался с мыслями.
– Если совсем просто, то нас привлекает этот самый огонь. Он у всех людей разный, у кого-то ярче, у кого-то совсем слабый, у некоторых и вовсе погас…
– А у меня какой? – тут же спросила Фергия.
– Сильнее, чем у Флоссии, но намного слабее, чем у Лауриня.
– Это почему же? – озадачилась она, а я только развел руками.
– Понятия не имею. Наверно, даже самые старшие не знают, от каких именно качеств зависит этот огонь. Я уже сказал – бывает, он вовсе гаснет, а бывает – разгорается ярче. У Аю он особенный…
– Это я тоже помню, мама говорила – ей Гарреш показывал. Какой-то неопределенный – то полыхает до небес, то едва теплится. Это потому, что она ашшу, верно?
Я кивнул.
– У нее дар нестабильный, не то что ваш. Она не может им управлять, а проявляется он вот таким образом. Ну, для нас. Для людей – только пророчествами.
– Да-да, и вы собирались взять ее в жены потому, что дар этот крайне редок, – задумчиво проговорила Фергия, – и Аю могла бы передать его вашим потомкам.
– Так мы сказали Флоссии, потому что… слишком долго объяснять! Она торопилась к тому же, а такие вот мотивы ей намного понятнее высоких материй, не правда ли?
– Это да, стремление к выгоде маме знакомо, – согласилась Фергия и передвинулась в тень пальмы – солнце палило со всей полуденной силой. – А что, вы не только эти цели преследовали?
– Говорю же – долго объяснять, – устало повторил я. – Я даже слов подобрать не могу. Просто бывает – видишь кого-то и понимаешь: вот твоя судьба. Знаю, знаю, звучит пафосно и даже пошло, но…
– Но я погорячилась, сказав, что вы умеете плести словесные кружева.
– Пожалуй. Я никогда не был особенно хорош в этом деле.
– И что же, все похищенные знатные невинные девицы – судьба? – любопытно спросила Фергия.
– Нет, конечно. Иногда их похищают так… по обычаю, из хвастовства и азарта, наконец. Таких девушек потом отпускают, вознаградив за приключение.
– Угу, то-то радуются их родные…
– Еще бы. Девица не опозорена – будто это сложно проверить! – да еще такое приданое… Вот сами девушки обижались, – добавил я справедливости ради, – забавно, правда?
– Куда уж забавнее, – проворчала Фергия. – Но некоторым, значит, везет?
– Ну да. Мне вот не везло. Но судьба есть судьба: кто-то воровал принцесс и купеческих дочерей, потом… потом то ли звезды так встали, то ли произошло сопряжение небесных сфер – и он повстречал дочку трактирщика или свинарку, да и пропал.
– Или рабыню.
– Или рабыню, – согласился я.
Сложно оказалось вот так рассказывать обо всем этом – среди дня, под ярким безжалостным солнцем. В сумерках было бы легче… возможно.
– А что, согласия этой самой судьбы не спрашивают? – спросила вдруг Фергия. – То есть вы-то спросили, и то лишь потому, что Аю была маминой рабыней, а Гаррешу явно не хотелось идти на кражу. Или, если бы мама отказала, вы бы все-таки выкрали Аю?
– Ну, Флоссия явно не была против. Это Аю сказала «нет». Наверно, я действительно утащил бы ее, унес подальше в надежде, что она простит меня за это, привыкнет и…
– Я знаю. Но если бы мама не стала спрашивать, чего там желает рабыня, а просто продала ее вам, тогда что?
Я не знал ответа.
«А если бы не опасность, грозившая Флоссии, опасность, о которой Аю даже предупредить хозяйку не могла… да та бы и не поверила! Так вот, если бы не это, если бы не условие, которое Аю мне поставила, а мы с дядей и остальными выполнили, согласилась бы она стать моей женой? Или она сделала это только в обмен на спасение Флоссии? – Я невольно встряхнул головой, будто это могло помочь навести порядок в мыслях. – Нет, чепуха! Может, с Флоссией бы вовсе ничего не случилось! Аю же сказала, что не вполне уверена, она тогда не слишком четко видела, что произойдет…»
– Судя по вашим гримасам, вы додумались до чего-то крайне неприятного, – заметила Фергия, попивая свое чудовищное варево. – Хотите, угадаю?