Триггер

Кирилл смывал с себя последние остатки побелки, когда услышал, как хлопнула входная дверь. Он быстренько обтёрся, натянул шорты и поспешил к дому. На его лице играла улыбка — Оксана вернулась даже раньше, чем обещала. Но, зайдя в дом, Кирилл увидел совсем не её.

— Здравствуйте, Кирилл Олегович, — поздоровался спецагент.

— Добрый день, — растерянно ответил Кирилл. — Неожиданно вы.

— Как же, обещал ведь, что скоро приеду к тебе. — Степной стоял в дверях, не решаясь ступить на засыпанный побелкой пол. — А у тебя ремонт, что ли?

— Какой там, — отмахнулся Соболев, — просто обещал родителям трещину в потолке заделать. Насвинячил только.

— Ясно. — Спецагент поднял голову и посмотрел на потолок. — Хорошо сделал, незаметно.

— Спасибо, — ответил Кирилл. — А вы с какими новостями? Всё? Дело закончено?

— Почти. — Степной отвёл взгляд. — Остались мелкие формальности. А ты один здесь кукуешь?

— Один, — соврал Соболев, радуясь, что Оксана так удачно уехала. Он не хотел рассказывать об её участии. — Да вы проходите, я потом полы помою. На кухне у меня такой чай травяной…

— Извини, Кирилл, — ответил спецагент и достал пистолет. — Мне правда жаль, но это дело надо доводить до конца.

Степной уверенным движением направил пистолет в грудь Соболеву. У Кирилла вдруг перехватило дыхание. Он понимал, что не успеет убежать или увернуться, слишком близкое было расстояние и слишком тесная комната. Почему-то мысли о том, чтобы попробовать прыгнуть на спецагента, у него даже не возникало. Он понимал, что вот это и будет верная смерть. Сразу же, мгновенная. А ещё он был слишком растерян, чтобы вообще что-нибудь придумать. Ему нужно было время.

— Почему вы это делаете? — севшим голосом, спросил Соболев.

— А ты сам не понимаешь? — ответил Степной. Лицо его сморщилось, словно от досады, и чуть-чуть опустилась рука с пистолетом. — Ты столько знаешь, ты столько видел. Хотя даже не поэтому. Я вот тебе честно говорю, я просил тебя оставить в живых. Но мне объяснили, что концы надо рубить. И если это сделаю не я, то сделают со мной.

— Но все же знают, что я был подсадной. Что на самом деле я на вас работал. — Соболев пытался найти ниточку, которая спасёт его жизнь.

— Вот те, кто знает, и прислали меня.

— А как же закон?

— Закон. — Спецагент горько усмехнулся, и его рука с пистолетом опустилась ещё чуть ниже. — Это же наш закон, Кирилл. Мы его придумали. Да и если так разобраться, я всего лишь собираюсь убить террориста. Ты же взорвал завод. Ты один из исполнителей крупной террористической организации. Тебя просто необходимо убить. Это даже логично и где-то даже справедливо.

— Справедливо? — опешил Соболев. — Для кого?

— Для рядового зрителя новостей, — спокойно ответил Степной. — Мы — агенты центра, защищающие людей, устранили опасного убийцу. Справедливость — это только мера. И на разных весах она разная. Конечно, в нашей работе мы пользуемся не ювелирными весами, а скорее кантором, но для многих и этого достаточно. — Спецагент явно сел на любимого конька, продолжала философствовать. Тем временем Соболев заметил, как рука с пистолетом опустилась ещё ниже. — А что ты думаешь, — продолжил Степной, — где у нас есть справедливость? Вот эта тема с уничтожением террористов, ты думаешь, она справедлива? Черта с два!

— Уничтожать настоящих, — Соболев подчеркнул последнее слово, — террористов можно. А просить человека помочь в поимке преступника, а потом убить, выдавая его за террориста, — нет. — Кирилл специально подначивал спецагента, прикидывая шансы. Если Степной опустит пистолет ещё на десяток сантиметров, можно будет попробовать прыгнуть на него.

— Кто такие настоящие террористы? Я имею в виду не наемников, которые зарабатывают деньги по всему миру с оружием. Эти преступники, без вариантов. Но они никогда не пойдут на провальную операцию, где высока возможность смерти. Нет. Они никогда не будут смертниками, которые обматывают себя тротилом или врезаются на машинах в посольства. Я не про них говорю. Я говорю про тех мальчишек, которым не повезло родиться в такой среде, что убийство не считается чем-то зазорным. Они верят в сказки, которыми их пичкают ради собственной власти и наживы большие боссы. Им в восемь лет дают автомат, а в десять заставляют убить человека. Большинство из них даже не понимает, что может быть как-то по-другому. А бывают и такие, которых вербуют уже в зрелом возрасте. Но разве виноваты несчастные люди, что они попадают под влияние сект? Мозг человека — что твой компьютер, довольно легко поддается взлому без хотя бы элементарной защиты. А многие про эту защиту даже не думают. И вот скажи мне, где тут справедливость, что мы убиваем одураченных или просто детей? Разве это решение проблемы? — Спецагент опустил пистолет ещё ниже. — Разве правильно вместо поиска лекарства от болезни убивать больных? Сомневаюсь. Так что не надо мне говорить о справедливости. Мы всё время убиваем людей ради своего спокойствия и потому что иначе не умеем.

— Так это правда? — Соболев уже готовился к прыжку на Степного. Пистолет был достаточно низко, чтобы попробовать. Кириллу надо было просто решиться, а это оказалось непросто. — Это правда, что вы убиваете людей? Значит, Казанцев был прав? На самом деле это вы главные террористы?

— Кто это «мы»? — усмехнулся спецагент. — Мы — это и ты тоже. Или ты думаешь, что там наверху люди с Марса прилетели? Там сидят такие же человеки, как ты и я. Они работают, как ты говоришь, убивают людей. Потом выходят на пенсию, и их сменяют другие. И тоже работают, и тоже убивают. И что-то никто рубашку на груди не рвет и в окна не выпрыгивает. Все со всем согласны. Потому что понимают, что есть порядок, а есть хаос. А жизнь человека, по сути, все равно конечна. И твоя, и моя, и того человека, который меня сюда прислал. Мы винтики системы. И если нас надо заменить ради стабильной работы механизма, никто против не будет. Потому что все всё понимают.