Мелодия Грозы

Ближе к вечеру ее снова навестили. На этот раз в темницу спустились отец с Фирой. Оглядев старшую дочь, Арес только покачал головой:

- Мать слегла в постель после твоих выходок, - негромко произнес мужчина, садясь на корточки. – Не пожалела сердце любимой мамы, как же ты это так, а?

Фира опустилась на колени рядом с сестрой и крепко обняла ее, прислонившись щекой к плечу. Девочка боялась за Лаэ, чувствуя ее боль, ее страх и слабость, которые она упорно пыталась скрыть. Арес сел рядом, вынул из сумки пару маленьких тюков и развернул, доставая оттуда ломтья хлеба и нарезанное небольшими кусками вяленое мясо, фляжку с питьем, маленький кузовок с голубикой. Сложив небольшой бутерброд и накрыв его листом салата, отец поднес его ко рту дочери, чтобы она аккуратно откусила. Шмыгнув носом, Лаэ наклонилась, зубами отхватывая небольшой кусок. Фира достала из кармана платок и стерла последние слезинки со щек сестры. Затем открыла фляжку и дала ей попить.

После того, как Лаэ успокоилась и впервые за три дня нормально поела, Арес и Фира собрались уходить.

- Лаэ? – у самой двери позвал дочь Арес, глядя на опустившую голову девушку.

- Все будет хорошо, папа, - вымученно улыбнулась уголками губ Юмелия, кивая на прощание. Только за семьей закрылась дверь, Лаэ решила действовать немедленно. Пока она в городе, ее семья находится в серьезной опасности. Значит, надо бежать. В Магнолию, чтобы там дождаться Лаксаса и поговорить с ним по душам. Но сначала нужно избавиться от оков. Юмелия дернулась и поежилась, вспоминая, как к ней, к ее волосам прикасался Декстер. Ей внушали отвращение ее длинные волосы, которые перебирал этот урод, вдыхая их запах, смешавшийся с «ароматом» помещения. Лаэ, приложив титанические усилия, заползла за колонну, скрываясь от глаз наблюдателей, которые отошли от окошек, чтобы поужинать. Сев на колени, Маг выдохнула, сконцентрировалась и, вжав голову в плечи, через вверх перевела руки вперед, игнорируя тихий-тихий хруст. Выдохнув и поводив плечами, она осмотрела колодки. Ничего страшного и сложного там не оказалось. Но сначала Юмелия подняла с пола острый камень, как можно сильнее наклонила голову вправо и, собрав волосы в хвост в одной ладони, принялась их перепиливать камнем, зажатым в другой. Она хотела избавиться от волос, до сих пор чувствуя прикосновение этих липких ручек к ним. К тому же, у нее появится возможность создать с их помощью инструмент для отвлекающего маневра. Отложив неровно отрезанный хвост, Лаэ подползла к плотно лежащей груде острых камней и принялась расшибать об них колодки, с огромной высоты опуская их на клиновидные края. Ударов семь-восемь, и не самая прочная деревянная конструкция разлетелась в щепки; Лаэ схватилась за окровавленное левое запястье, до боли закусывая губу, чтобы не закричать. Успокоившись, она достала из кармана коробок спичек, которые в конце ужина ей незаметно для наблюдателей подсунул отец. Снаружи послышался топот ног – значит, ее отсутствие заметили. Юмелия сжалась в темном углу, держа наготове спичку и коробок. Недалеко от выхода валялся хвост ее волос, который она использует уже сейчас. Вот распахнулась дверь, и двое охранников ворвались в подвал, бешено оглядываясь по сторонам. В этот момент Лаэ выскочила из своего укрытия, швырнула им в лицо собственные подожженные волосы и рысью метнулась к выходу счастливая от того, что вырвалась на свободу, оставляя охранников, оглушенных странным поведением и неприятным запахаом паленых волос. Пробежав по небольшому коридору, она, чтобы избежать встречи с ударным отрядом, отчаянно сиганула в окно, морщась от осколков, ранивших ее, от боли в ступнях при приземлении.

- Прыжок со второго этажа дороговато обходится, - сквозь зубы прохрипела Лаэ, узкими неизвестными улочками убегая к своему дому. Изнывая от напряженных нервов, она бросилась к тайнику и с облегчением обнаружила, что сумка на месте. Быстро проверив ее содержимое, на всякий случай, она, держась в тени, тайными переходами двинулась к окраинам города, выходящим в поля и небольшую дубраву. По главным улицам уже бежали полисмены и горожане из добровольного ополчения, стремясь поймать Мага-беглянку. Но такой возможности Юмелия просто не имела права им давать. Поэтому она, ползком продвигаясь по земле и не обращая внимания на боль в ранах, целенаправленно двигалась к пшеничным полям. Выбравшись из города и прижавшись к скале, она наскоро обработала раны и перевязала их. Попив воды и умывшись в горном ручье, она тропами, известными только старателям копей, побежала к лесу, где ее жителям города уже было не достать.

========== Мелодия Грозы. Молниеносная рапсодия. ==========

Ей было страшно. Деревья, при недостатке освещения казавшиеся черными и невероятно и неестественно изогнутыми, с тяжестью нависали над девушкой и землей. Небо затянули плотные свинцовые тучи, а вдалеке уже сверкали яркими вспышками молнии, буквально разрезая эту массу белыми и бледно-лиловыми абрисами. Воздух сотрясали оглушающие, даже грозные удары приближающегося грома. По лесной чаще брела уставшая Лаэ, морщась от боли в ногах, чувствуя практически каждую напряженную мышцу тела. Девушка устала, морально и физически истощена. Она долго бежала, не задерживаясь ни в одной деревушке, ни в одном городе. Боялась, что ее поймают и отправят обратно. Кое-как перевязав и обработав раны, она первой же ночью покинула Филас – обширную деревню, расположенную не так далеко от Катарменоса. Как выяснилось – не зря, ее преследовал небольшой отряд из родного города. Скрываясь в чащобах, передвигаясь ночами по узким и опасным горным тропам, Маг отрывалась от преследования все больше и больше, отдавая взамен все имеющиеся у нее силы. Во время грозы или сильного истощения у нее на животе буквально загорались нити печати, реагируя на родственное природное явление или давая немного сил, чтобы девушка смогла найти хорошее укрытие.

Сейчас Лаэ, почти не прислушиваясь к приближающимся раскатам грома, подходила к небольшому дому, спрятавшемуся среди деревьев и стоящему рядом с маленькой речушкой. Дверь оказалась открытой и Юмелия без проблем вошла в небольшое помещение, напоминающее жилье целителя и со стоном рухнула на узкую кровать, стоящую недалеко от входа. Живот, точнее, печать на нем, явственнее напомнила о себе, послав через тело очередной приступ обжигающей боли. Такого не было никогда, но почему-то именно в этот день, ей стало так невыносимо тяжело.

Кое-как приняв сидячее положение, Лаэ вытащила из сумки длинную флейту. При одном взгляде на нее ей захотелось плакать. Навзрыд, вопить, невнятно выкрикивая его имя. Человека, Мага, к которому она сейчас стремилась. Золото Печати на ее животе набирало цвет и свет, когда она тихо начала играть. Тонкие переливы и «вскрики» флейты переплетались и звучали в унисон со звуками грозы и дождя, создавая новую и красивую мелодию. Когда она сначала ее играла Лаксасу, ей казалось, что чего-то не хватает, а теперь… Теперь все встало на свои места.

Какое странное чувство. Оно возникло, во время сражения с Акнологией. В его голове зазвучала незнакомая мелодия, почему-то придавая сил для борьбы. Да сначала она ему показалась незнакомой, потому что возникли в ней новые переливы, а основа… Мелодия Лаэ, которую она сыграла для него тогда, помогая после того, когда на них упала плита. Заряды в его руках заискрились с большей силой. Надо победить. Победить и идти дальше, вперед с гордо поднятой головой. Даже если одна атака не пройдет и сил останется так мало. Это дух Fairy Tail, им надо сражаться и идти до конца. Пусть Акнология парит над головой, собираясь одним Ревом разнести целый остров. Пусть они ранены и сил не так много. Они пойдут до конца, взявшись за руки, каким бы банальным это ни показалось. Мелодия до сих пор звучала, он слышал каждый перелив, каждую нотку и аккорд. Крепко сжимая сухую, маленькую руку деда, он сосредоточился на собственной магии, на защите этих людей. Яркая вспышка… И только взбудораженные волны остались на том месте.