Шаман

– Ты не знаешь меня, – холодно ответил Изга. – Что будет, если сломаешь семью, а потом разочаруешься?

– Я знаю, – упрямо закивала якутка. – Я знаю, какой вы человек. Год общаемся, этого достаточно. А все мелкие недостатки легко можно вытерпеть. Вы храпите по ночам? Разбрасываете по дому носки? Ерунда. Мне хорошо с вами и это главное.

Гордости нет, разума нет, только собачья жажда не расставаться с хозяином. Скулить будет и вилять хвостом, пока Изга не прогонит палкой. А он не позволит ей остаться. Приговор уже вынес. «Изменщица. Шлюха». Я прижалась к стене и не дышала. Сандаре до пропасти оставался один шаг. Она его сделала.

– Пожалуйста, Изга, – прошептала якутка и поцеловала шамана.

Меня всю перекрутило внутри. Я понимала, что он прав, я переживала за неё, но где-то среди яркого взрыва эмоций тонкой лентой тянулось собственное сожаление. Шаман не свободен. Вокруг него чужие женщины, они заявляют на него права, виснут на шее с поцелуями. Где-то, может быть, есть госпожа Извольская. Одна или несколько бывших. Любовницы, интрижки, случайные знакомые. Он не свободен. Сам кого-то любил, с кем-то спал и выдерживал такие сцены. А меня просто не было. Изга стал ещё один мужчиной, прошедшим мимо и не запомнившим моего лица. Я для него – пустое место. Вылечит и забудет.

– Уходи, Сандара, – тихо попросил шаман. – Пожалуйста.

Я отвернулась, проехав бедром по стене, и с трудом разжала замерзшие пальцы. Каждый шаг обратно к избе эхом отдавался в голове. Глупое сожаление, что не мой мужчина. Странное и не правильное. Я расклеилась после аварии, стала слишком чувствительной. Трагедию нашла там, где её нет и быть не может.

– Ирина, – позвал Изга в спину, я не расслышала с первого раза и продолжала идти. – Ирина, стой!

«Ты чужой и никогда моим не будешь». Спокойно нужно принять это. Как данность.

– Да, – ответила я и остановилась.

***

Метка потеплела и снова наполнялась силой, хотя только что почти исчезла. Значит, не в избе дело. Не в амулетах, разложенных по углам и висящих на стенах. Ирина спаслась от смерти, но потом вернулась на прежнюю тропу.

– Что ты почувствовала? – спросил шаман, облизывая обветренные губы. – О чём думала?

Дочь Карла Римана подняла на мгновение взгляд и снова отвернулась.

– Ни о чём. Это не моё дело. Извини, я не подслушивала, случайно вышло. Пошла тебя искать и нашла.

Ох, она про разговор с Сандарой! Для шамана он остался в звенящей пустоте. Необдуманный и неосознанный до конца. Уединение нужно и время, чтобы переварить. Сейчас метка отвлекала. Она важнее. Речь о жизни идёт, а не о придуманных проблемах.

– Ирина, я о другом. Тебе смерть грозит. Я уже говорил, но повторю. Есть метка, особый узор наложенного проклятия. Я вижу их просто так, не впадая в транс и не разговаривая с духами. Это часть моего дара и само по себе проклятие. Я не могу спасти всех. Многие умирают, не прожив больше года после того, как у них появилась метка, но некоторым можно помочь. Если метка не статична, если она «дышит», как у тебя. Что ты сделала только что? О чём подумала? Скажи, это важно.

Холод забирался под тулуп, над ухом беззвучно хихикали слуги Эрлика. Ходить за душой больного человека в царство теней всегда чревато. Изга не мог вернуться, не прихватив с собой несколько зловредных духов. Они питались негативом, провоцируя самого шамана и создавая вокруг него плотное облако ненависти. Вспышка Сандары – не их затея, но они воспользовались моментом. А теперь Ирина смотрела волком и цедила сквозь зубы:

– Не скажу. Оставь меня в покое, пожалуйста. Я не запрещаю тебе сходить с ума, только меня не впутывай, хорошо? Ты обещал подумать, как мне вернуться домой, когда окрепну. Я встала. Стою, не падаю. Говори. Снегоход, кажется, сломался. Что нужно, чтобы его починить?

Метка темнела на глазах, в сложном узоре закручивались новые витки. Хоть что-то выглядело однозначным. Уезжать из дома шамана Ирине категорически нельзя.

– Инструменты у меня есть, снегоход в гараже, пару дней работы и я справлюсь, если не случится что-то ещё. Раз ты хорошо себя чувствуешь, то пойдем в дом. Нет смысла страдать от неустроенного быта в избе, если она больше не влияет на метку.

– Почему пару дней? – вскинула подбородок Ирина. – Там настолько сложный ремонт?

– Я не знаю, я не механик. Сначала нужно разобраться с поломкой.

– Хорошо, – кивнула она и прошла мимо, с трудом переставляя ноги в огромных валенках. Шлейф раздражения и ненависти ощущался на вкус. Слуги Эрлика пировали, захлебываясь от восторга. У Изги был талант делать женщин несчастными даже, когда он искренне хотел помочь. Шаман проводил Ирину до двери, а сам пошел в гараж.

Одной стеной он примыкал к дому, обогревался радиатором, но температура выше двенадцати градусов всё равно не поднималась. Утеплён скверно. Изга сел на ящик с хламом посреди другого хлама и снял шапку. Мысли путались, затылок ныл, а горечь на языке от чужой ненависти заставляла морщиться. Ирина его ненавидела, Сандара ненавидела. Вот он снегоход, никуда не убежит, шаман здесь, чтобы подумать.

Якутка сорвалась. Год носила в себе привязанность, лелеяла её, как чахлых росток холодной весной, и вдруг выдала всё одним махом. Как бы до дома добралась, не разбилась на снегоходе. Все сейчас будут виноваты, но она в первую очередь. В зеркало на себя смотреть не сможет. Волосы обрежет или будет долго сидеть в ванне, чтобы смыть с себя несуществующую грязь. Вопросов «почему» много, ответов мало, но куда важнее знать «зачем»? Если Ирина молчит о метке, значит, нужно зайти с другой стороны.

«Ненависть, ненависть», – повторял шаман и тер ладонями лицо. Её слишком много для отката после камлания. Нецелесообразно вываливать столько, чтобы накормить духов. Значит, сама ненависть – ключ. К чему? Что он пропустил? На что никак не мог обратить внимание? Такое случалось часто, на самом деле. Нельзя учиться, когда уверен, что всё знаешь. Если прежние выводы рассыпались, и четкая картинка реальности смазалась – это хорошо. Шаман растёт. Мысленно пробирается туда, где ни разу не был. Нужно вспомнить всё, что видел недавно и посмотреть на это ещё раз.

«Я разведусь» от Сандары – шок и удар. Она вышла замуж не просто так. Олег предназначен ей. Старая легенда о связанных душах. Две половинки одного целого, живущие в гармонии и дополняющие друг друга. Изга видел это в трансе, как прочную нить между людьми. Редко видел. Обычно пары обходились без предназначения. Просто жили вместе, любили, рожали детей. Оттого каждая пара «связанных» воспринималась, как нечто уникальное и очень ценное. Изга налюбоваться не мог на Сергея Конта и его Наталью. Девушка-медиум. Странная и немного чокнутая, как все, у кого есть дар. А бизнесмен прикипел к ней всей душой и наизнанку выворачивался, чтобы помочь. Изга не удержался. Когда прилетел работать, первым делом посмотрел, нет ли связи? Она была. Мощная, прочная. Но и метка смерти на Сергее тоже. Шаман отложил признание, позволив паре сначала решить свои проблемы, а потом всё же сказал Наталье на их свадьбе. Петь хотелось от радости за них. Надежда появлялась, что если медиум нашла своё счастье, то и шаману когда-нибудь перепадёт. Нужно терпеливо ждать. У него потому с семьей ничего не вышло, что он не встретил свою половину. Вот придет она, и всё сложится. Счастье, любовь, дети.

У Сандары и Олега уже сложилось, как же. Тоже предназначенные. Когда Сандара пожаловалась, что родственники к разводу подталкивают, а она не хочет, шаман и полез посмотреть связь. Вдруг люди правы и проще развестись? Оказалось, что нет. Они потому и поженились так быстро. У предназначенных пар иначе не бывает. Им не нужно проверять чувства, они знают, что любят друг друга и хотят быть вместе. Но прошло семь лет, и жена возненавидела мужа. Гармония рассыпалась, всё улетело в какую-то беспросветную бездну. Так не должно было быть, но так было.

Шаман перебирал пальцами отросшие волосы на затылке и повторял, как мантру: «Ненависть, ненависть». Если глупцу кажется, что чего-то не может быть, значит, так и есть. Он обожествлял саму идею связанных душ. Считал, что в их отношениях всё идеально. Ни одной ссоры, ни одного упрека, полное взаимопонимание. А это не так. Взрослый мужик жил иллюзиями наивного пацана. Предназначенные могут ненавидеть друг друга. Они и развестись, судя по всему, могут. Да, это выбивало почву из-под ног и делало мир темнее, чем он был. Шаман и так не слишком верил в идеалистически красивые вещи, а теперь становился ещё злее и циничнее. Оставалось понять, зачем ему преподнесли эту истину и натыкали в неё носом? Чтобы повзрослел? Состарился тогда уж, возраст давно не тот для взросления. Или чтобы отчаялся найти себе пару и всю оставшуюся жизнь прожил один, как настоящий отшельник в избе посреди сибирской тайги? Похоже на правду сильнее, чем любой другой вывод.