Третий источник

- Ну, пошли! - Сашок первым побежал через ворота, а за ним помчались Толяныч с Лизой.

Хотя помчались - это к Толянычу имело лишь отдаленное отношение. Апатия стопудово придавила плечи, а правой ноги он просто не чувствовал. Неровности почвы отдавались во всем теле ноющей болью, и он каждую секунду ждал, что вот-вот упадет.

Бабах!!! Бабах!!! Бах!

Сильный толчок горячего ветра в спину, и Толяныч, не успев сгруппироваться, полетел вверх тормашками. Земля оказалось удивительно жесткой, и дыхание прервалось. А взрывы продолжали греметь, в небе расцветал диковинный оранжево-черный цветок - крепышков сюрприз в действии. Толяныч понял, что вставать не станет, ну нет у него такого желания. А просто закроет сейчас глаза и уснет. При этом чувствовал, как ноет каждая жилка его тела, каждое нервное окончание. Все...

- Фанта накрыло!!! - Услышал он сквозь окутывающий его туман, больше похожий на плотный войлок. Похоже, кричит Крепышок... - Вставай Фант, вставай!!! Котелок!...

...А шли бы вы все на фиг...

...Жестковато здесь...

...Что-то живот печет...

...Ранили что ли? Вроде не должны...

...Или правда зацепило? Или накрыло?...

Ну и ладно, вяло решил он, но живот пронзила такая боль, что лежать на нем стало просто невыносимо, словно упал на ржавый гвоздь. Вот ведь, бляха-муха!

Фантик уже поднимался - эта боль странным образом заставляла... бороться, что ли?

Так, стеная и матерясь, он все же доковылял до машины, держась обеими руками за живот, плюхнулся на сидение - поехали - и потребовал себе волшебной настойки, к которой успел пристраститься. Долго пил, утробно урча и отирая слезы...

"Ушли? И не накрыло? Или вот-вот накроет? И чем? Или что? Контакт прерван..." - вопросы рикошетили по мозгу, метались туда-сюда. Взять бы их обоих за яйца прямо сейчас, да и поспрошать - во что, мол, я такое вляпался?!! Точнее за яйца можно взять только Сашка, а эта ведьма... Ну ее тоже можно кое за что подержать.

Ладно, вопросов тьма, а сигаретка она, милая, всего одна. Главное ушли.

12.

Злой и усталый Толяныч, ощутимо прихрамывая и помахивая ненавистным пакетом с сисястыми девицами на борту, шел по пешеходной галерее второго торгового - уровня улицы Люсиновская и искренне не понимал, чего собственно его сюда занесло? Бо-о-ольшой вопрос, короче, но вот вдруг что-то разонравилось ему общество Лиз, и в особенности Крепышка. Если до набега на Крякшино он еще хоть как-то мог терпеть его присутствие, то после "приборки территории" Берберова имения стойкая неприязнь и отвращение к неунывающему подручному настырно поселились внутри. Ну не хотелось видеть его радостно скалящуюся физиономию, как незадолго перед этим опротивел ломоносый Терминатор Вова. И как только добрались до Москвы, Толяныч быстренько распрощался и покинул спутников возле ближайшего метро, а теперь вот идет вдоль по улице и с отвращением глотает теплую минералку - и зачем только ее купил?

Вялость, навалившаяся еще под утро во время бегства от неясных Мастеров, только усиливалась под действием прямых солнечных лучей, да добавилась к ней смутная тревога, и это отравляет настроение еще больше... Эх, закатиться бы сейчас в Параминово, да с Пичкой, вот это было бы здорово! Надо будет ей позвонить, хотя бы извиниться за прошлый раз. Поскольку токин Толяныч оставил со всем прочим снаряжением в микроавтобусе, то он уже начал было рыскать по карманам, пытаясь вспомнить куда дел персональную карту.

Но стоп, сначала закончим с делами - проводник-источник требует перезахоронения. А то, понимаешь, сначала похоронил, вроде бы даже по нормальному, почти по человечески, а потом сам же и выкопал назад. Неправильно это. Зато сам убедился в силе артефакта и в том, что за ним уже очередь выстраивается; уж и непонятно - что вообще с ним делать, да и отказался от него вроде бы.

В какой-то момент Толяныч уже готов был просто отдать Руку ведьме и плюнуть на все - пусть сами разбираются, но что-то его остановило. И покопавшись в себе Толяныч понял что это "что-то" не больше, не меньше, как хваленое его упрямство: вот еще, я за этот Источник уже не одного гада положил, а теперь отдать тепленьким на блюдечке неизвестно кому? Хрена!

Но он отлично понимал, что взялся за дело себе не по силам.

А может просто сбросить котелок в мусоросборник и порядок - уже к вечеру его отправят на сожжение высокочастотным разрядом? Но вот сказанное Крепышком по поводу уничтожения артефакта... Как бы пол-Москвы не разнесло. И ведь в это теперь вполне можно поверить!

Кстати, теперь, когда кое-что прояснилось, стоило бы переговорить с Галиной...

"Давай-ка, брат, лучше о чем-нибудь приятном - вот, к примеру, как придешь домой, а там..." - попытался перекинуть мысли на другое "сосед".

Но от коррекции осталось лишь воспоминание, так что уловка не удалась: "Нет, об этом лучше не стоит... Мало ли, кто там дома уже дожидается. Вот хоть бы те же Мастера. Эка, Лиз-то перепугалась в Крякшино, как узнала, что Мастера вот-вот пожалуют. Прямо полные подгузники..."

"А у тебя?"

"А у меня - нет. Я этих Мастеров не видел пока, как и Утрэ. Плевать! Мало что ли мы с тобой влипали? И ничего, дышим пока что..."

"Это ты меня убеждаешь, или сам успокаиваешься?"

"А ты - это не я?"

"Сложный вопрос."

Толяныч припомнил, с каким интересом следила за ним Лиз сегодня утром, когда они остановились у небольшого озерца. Толяныч, растянувшись на солнышке после купания, блаженно жмурился, а потом обнаружил болезненную припухлость на четыре пальца ниже пупка. Вроде бы ожег, но откуда? Ответ пришел сам собой, когда, влезая в джинсы, он обнаружил прожженный ремень, буквально развалившийся пополам при попытке его застегнуть. Ладонь перепачкалась бурым порошком - все, что осталось от бляхи, подаренной Пастором.

- Шагнул! Надо же, Вожатая, шагнул. Сам! И в такой-то момент! - С придыханием забормотал Крепышок, но Толяныч проигнорировал его слова - стоит ли забивать голову по пустякам? И без того всяких предчувствий полон рот: вот, к примеру, вновь объявилось напряжение, шкрябает басово внутренняя тревога. Значит, опасность? И еще отчетливое желание залезть под стол и затаиться под плотной бахромой скатерти, а еще лучше было бы забиться под диван. Словно смотрит некто в затылок. Нехорошо так смотрит, неласково...

Толяныч огляделся - ни дивана, ни стола, зато есть личный мини-арсенал, покетбук и нескольких эм-дюков, которые зацепил на берберовой даче. И естественно артефакт, мать его. Он зашел в первый попавшийся коммерческий магазинчик, не за диваном и не с целью укрыться от неизвестной опасности, а просто купить какую-нибудь сумку, чтоб было куда это имущество сложить. А то ничего кроме легкой тошноты и желания поскорее избавиться оно не вызывает.

Продавщица, смазливая девчонка, посмотрела на Толяныча странно и несколько напряженно - ни охраны ни видеокамеры рядом не наблюдалось, а последовавший пасторовым рекомендациям Толяныч начисто эпилировал голову и теперь изрядно смахивал на откинувшегося по амнистии зека.

Дабы сгладить впечатление, он улыбнулся продавщице и с легкой торжественностью извлек чип с серебряным обрезом:

- Дорогая, валюту берем?

Оказалось, что да, берем, и он прикупил небольшой кожаный рюкзачок, взял сдачу эл-рублями и покинул магазинчик. Освободившись в подвернувшемся и еще пустом скверике от железок и куртки Толяныч почувствовал себя значительно лучше, и мир уже не был так плох, но... но теперь пора на кладбище.

"Боюсь, братан, ты скоро точно окажешься на каком-нибудь из них. И это, заметь, в лучшем случае."

"Что-то ты мрачно шутишь, брат Фантик..."

"Так с тобой вообще шутить перестанешь. То, понимаешь на кладбище, то с кладбища. То на кладбище, то с кладбище. Этак и упырем стать не долго. Этим, как его там? Хейворком, во!"

"Ладно, ладно, разорался. Что-то я раньше не замечал в тебе такого занудства."

"Как же! Да меня уже достали твои приключения за ради всяких идиотов!"