Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 11 из 97



Молодая девчонка, звеня монистами, провела ногтем по белой шерсти, словно намечая линию разреза. Толяныч видел мельчайшие детали - розовеющую сквозь шерсть кожу, точечки сосков в два ряда, тонкий узор морщинок на собачьем носу...

"Какого черта! Что за мракобесие?.." - лениво, словно тучка в жаркий полдень, проползло в мозгу, но он сейчас был ведомым, подчинялся. Пение стало громче, и он ударил собаку ножом точно под горло и резко рванул вниз. Нож был тяжел и отлично отточен, грудная клетка подалась так легко, что равновесие на миг исчезло - Толяныч качнулся - что же это со мной?

Девчонка подставила тарелку, покрытую тряпкой, на которую он и положил нож. Тут же руку ему обтерли той же жидкостью и дали глотнуть еще. С собачкой что-то делали; Толяныч видел, как переливаются узоры на рукавицах в неверном свете свечей.

Его отвели в другую комнату и уложили на жесткую кошму. В локтевой сгиб твердо вошла игла. Сквозь туман Толяныч видел над своей головой треножник капельницы. И все три гнезда были заняты матовыми флаконами. Темнота...

СБОЙ.

...В полной темноте прорезался прямоугольник окна. Фантик подошел к нему, прихлебывая пиво небольшими глотками и как ни странно не получая от него никакого удовольствия. Первые проявления рассвета только-только намечались - стало быть, часа три утра. Или ночи...

Фантик открыл окно и оперся на подоконник, бездумно глядя на суету внизу. А вещь происходила действительно забавная: под окном копошились здоровенные крысы совершенно мультипликационного вида и расцветок - безумно сиреневых, розовых, желтых и т.д. Меж ними ползали какие-то мелкие насекомые, среди которых Фантик с удивлением увидел автобус. Пропорция транспорта с крысой выглядела как моська/слон.

Так это же не муравьи, а люди!

И тут перед самым его носом проплыла очередная тварь, медленно опускаясь вниз на парашюте. Шибануло таким смрадом, что Фантик аж пошатнулся и срочно припал к пиву. Послышался очень тихий, но отчетливый хруст и он опять посмотрел вниз. Вновь прибывшая ворочалась среди крошечных людишек, давя их жирными боками.

"Вот падла!" - и Фантик стал нашаривать автоматическое ружье, стоящее где-то возле окна. Нашел, дернул затвор, сильно перегнулся через подоконник, нашаривая красной точкой указателя первую цель, и готов был плавно надавить спуск, когда дикая, невероятная, неподъемная тяжесть обрушилась на спину. И смрад, смрад... Затрещали ребра, в глазах сделалось темно, и Фантик с криком полетел вниз, видя, как приближается, притягивает к себе ровная, неестественно-зеленая травяная гладь, похожая на поле стадиона. Он медленно, плавно вошел в штопор, скручивая вокруг себя и ярко зеленую траву, и черное небо, заворачиваясь в них слой за слоем...

***

Сон оборвался пением.

Женские голоса тянули на уже знакомый ему мотив, только слова теперь были уже совсем другие, которые не то чтобы запомнить, но и осознать Толяныч был не в силах. В напеве лишь читалось удовлетворение, даже благодарность. Кому? За что?

Обряд закончен.

Он открыл глаза - в окно светила луна - и обнаружил себя лежащим на каком-то половике в окружении все тех же женщин. Только что виденный сон казался альтернативной и неосязаемой реальностью. Что за черт?! Фантомная личность - "сосед" - не может видеть снов. И тем не менее это так.

"Пора вставать, пожалуй..." - подумал Толяныч, но встать не смог. Женщины помогли, хотя и с некоторой опаской. Все они по прежнему были в пестрых стеганых рукавицах, как будто прикосновение к нему может вызвать ожег или отравление. Толяныч вырулил на кухню, с удивлением обнаружив, что рука в общем-то уже его, родная, и даже обрадовался боли в отбитых костяшках и тугой чистой повязке на запястье. А вот с головой пока было не очень.

- Очнулся, красавчик? Вот и славно. Как себя чувствуешь?

- Семь-восемь, - поморщился Толяныч, потирая висок.

- Ничего, скоро все пройдет, миленький. Обряд получился, теперь все уже позади. Вот выпей-закуси, и поговорим. - Тетя Маша сидела за столом с той древней бабкой, что подносила ему лошадиное питье, сущей ведьмой с виду.

Толяныч сел. Голова немного кружилась, но в общем самочувствие вполне себе, с пивком покатит. Скептически осмотрел предложенную рюмку, с подозрением понюхал, переводя взгляд с теть Маши на старуху - вроде бы какой-то бальзам, хотя на столе и водка присутствует - и наконец выпил. Чувствуя приливший бодрящий очистительный огонь в желудке, от которого тело в считанные секунды приобрело легкость, жадно откусил бутерброд с настоящей копченой рыбой.

- Что со мной было-то, теть Маш? - стараясь, чтобы крошки не покидали рта, спросил он.



- Собак бешенных знаешь? Вот считай, что такая тебя и укусила. Тебе еще повезло, что выпил много. Очень уж ты неосторожен, миленький! Не все, что выглядит безобидно такое и есть на самом деле. Ну, с этим-то ладно, а вот ручку мне дай посмотреть. - И она, даже не глянув на перевязанное запястье, стала разглядывать ладонь Толяныча, часто шевеля губами, морща лоб, словно разбирала совсем малознакомые письмена.

- Укусила? Собака? Когда?

- Да, да... Не мешай! Сильно ты переменился, красавчик. Раньше ты как открытая книга был, а вот теперь... Словно заслонка вокруг тебя. Откуда бы?

- Коррекция? Ты же помнишь, теть Маш, мне сделали пси-операцию после армии.

- Нет, миленький. Все эти новомодные штучки здесь не причем. Душа-то твоя от этого не меняется. Здесь другое. Кого-то ты нашел себе, миленький. Охо-хо... Нет, не пойму - кто это.

- Может кошка моя, Матрена?

- Живая?! - Толяныч кивнул, и теть Маша улыбнулась, но по-прежнему выглядела растерянной. - Это хорошо. Очень хорошо, миленький. Живое, оно к живому тянется. И живое оберегает.

Толяныч подумал, что Матрена тянется обнюхать его каждый раз по возвращении домой. Словно бы проверяет - хозяин это, или уже подмена... А вдруг гадалка по руке видит то же самое, что и живая кошка чует? Не, это уже шиза какая-то, мистика.

- ...не пойму я, где причина твоих перемен... - Продолжала теть Маша тем временем.

- Да ты что, теть Маш, я от тебя и слов таких не слышал никогда: не пойму. Ты ж чемпионкой среди гадалок всю жизнь была. Давай не темни! Когда это я по-твоему успел перемениться, сегодня что ли?

- Нет, милок, ты не смейся. Тут дело серьезное. И тянет тебя какая-то сила к себе - ох и тянет. А все через девку рыжую. Во сны пробиться хочет. Берегись ее! Не будет тебе тут добра, не будет и любви. Только сгинешь! Вижу огонь в ней, но страшный он, ох и страшный. Мертвый огонь... Да не удержишься ты, чую... А вот дальше не вижу... Ничего не вижу, словно судьба не написана еще. Охо-хо, красавчик, нехорошо это. Темно.

Тут в разговор вписалась старуха, и они заговорили по-цыгански старуха, неразборчиво шамкая и кося на Толяныча, а тетя Маша встревожено. Наконец старая ведьма плюнула в сторону Толяныча и выпила водки.

- Говорит, чтоб ты к ней через три дня пришел, если жив будешь! - Теть Маша была взволнована и растеряна настолько, что даже запиналась.

- Что значит - если будешь? - Что-то стронулось внутри, сжалось, и стало холодно. Знакомое ощущение, предвкушение опасности. Толяныч словно бы застыл, на него накатило абсолютное спокойствие. Значит драки не избежать, а что холодно, так на то есть народное средство. Он потянулся левой рукой к столу и налил себе еще местного бальзамчику. Выпил:

- Так. Еще что?

- Говорит, что выбирать тебе скоро. Что бес твой весь в тебе, а путь твой весь перед тобой. Что близок час выбора. Будет тебе и помощь, но такая, что может и не принимать ее лучше. Или с бесом своим договорись. Еще советует выгнать тебя прямо сейчас, но, грит, так еще хуже.

- Чума какая-то... А плюется-то чего?

- Сглазить боится. Знает она, с кем ты связался, но говорить об этом не станет. Лучше бы тебе уехать, миленький, как бы совсем худа не приключилось!

- Да ладно, теть Маш, - Толяныч потянулся и встал со стула. Все эта мистическая чепуха начинала уже надоедать. Цыганская способность к предсказаниям будущего ему была известна вполне достаточно, но и без того хватало впечатлений. - Спасибо за все, пойду-ка я лучше домой схожу - кошку проведаю.