Страница 41 из 108
— Так срочно же, — уже тише добавила я понимая что своими действиями и видом перепугала женщину. Благо та отходчивая и уже одевшись шла по направлению к складу ругая меня, правда не громко и не обидно, так как за дело. Сдвинув тяжёлый засов и открыв дверь, завела меня на склад.
— Говори что нужно.
— Яйца, молоко, мука обязательно.
Она взяв мою сумку стала складывать названное.
— А что за срочность-то? В гости кто приехал? Так я вроде не слышала машины.
— Ага, в гости, только придёт — дед Матвей. А у меня и угостить его не чем.
Она услышав всплеснула свободной рукою и обернувшись посмотрела на меня:
— Матвей. Ну надо же. Ты ничего не путаешь?
— Ммм нет. А как можно напутать, кто к тебе в гости придёт?
Агафья замерла на некоторое время и помолчав обронила подозрительно охрипшим голосом:
— Молоко говоришь. Сейчас. — И она пошла вдоль полок. — Вот сырку положу, пригодиться может. Масличко, так сахар, — обернувшись, посмотрела на меня — Ты Лия почаще с ним разговаривай. Хорошо? Он же раньше вообще ни с кем не разговаривал. — Я удивлённо на неё посмотрела:
— Как так. Он вроде и общается и улыбается, — при этих словах Агафья шмыгнула носом.
— Вообще не говорил. Да. Замкнутый был очень, в горе своё погружённый. Года три назад наверное, слова отдельные соседям кидать стал. Здрасьте, до свидания, спасибо, пожалуйста. А как ты тут появилась он оттаивать начал, — она опять на меня посмотрела, — может дочку ему напоминаешь? А тут в гости! — И она отвернувшись пошла дальше попутно закладывая что-то в сумку. У меня так и зудело: спросить, что же произошло у деда Матвея, что он столько лет молчал и жил здесь затворником, но помня слова Марты, что оборотни трепетно относятся к частной жизни, не стала спрашивать.
Прошло чуть больше часа и у меня в духовом шкафу допекался бисквит, а на тарелке рядом с плитой высилась стопка блинов. Осталось допечь блины и промазать готовый бисквит сметанным кремом и угощение готово. В окно постучали, затем хлопнула дверь и из сеней донёсся голос деда Матвея:
— Хозяюшкааа.
— Я здесь, — крикнула с кухни, — проходите на кухню.
Через пару минут рядом услышала:
— А я к дому даже подойти не успел, такие запахи унюхал! Ну прям как дорогого гостя встречаешь. Я вот тут медка принёс — лесные пчёлки поделились и вареньеце сам наварил — малиновое, да только малина лесная, кислее чем садовая, но аромат намного лучше. Говори чем помочь.
— Вы пока чаю сделайте, — я обернувшись кивнула на чайник. Поставив тарелку с блинами на стол, я достала из духовки бисквит, поставила на решётку остужаться. Мужчина налив в чашки варенье и мёд, наклонившись, втянул запах выпечки, довольно крякнув сел за стол.
— Ну давай, чаёвничать будем.
Блины получились мягонькие а с принесёнными гостинцами безумно вкусными. Некоторое время мы молча угощались, я так вообще на еду накинулась. Как узнала что Алина не приедет, так и не готовила ничего, всухую вообще питалась и то когда не забывала. Утолив первый голод под хитрым взглядом деда Матвея, встала, разрезала бисквит и промазав кремом поставила на стол. Налив ещё чаю в большие кружки села откинувшись на спинку стула.
— А можно вопрос задать? Только он личного характера.
— А ты попробуй.
— Дед Матвей, а вам дарили когда-нибудь подарок, который, по вашему мнению, вы не заслужили? — Я боялась, что он либо не ответит, либо обидится, но нет — собрались морщинки-лучики вокруг глаз, в пушистых усах затерялась улыбка:
— Было такое дело. Послушать хочешь?
Я закивала как китайский болванчик:
— Очень.
— Ну тогда торта мне отрежь — это твоя плата будет.
Я за рекордно-короткий срок разрезала тортик и придвинув к нему блюдо замерла в ожидании, видя такую прыть мужчина лишь посмеивался. Положив кусок на свою тарелку, отломил кусочек ложкой и отправил в рот довольно зажмурившись медленно стал пережёвывать. Я же от нетерпения начала ёрзать на стуле.
— Давно дело было, уж более девяноста лет прошло, — наконец начал он, — мы тогда с Дарёной — женою моей, года три, четыре после обряда прожили. Деток ещё не было у нас и как-то начала она у комнате по вечерам запираться. Недолго, час, два сидела там, но меня не пускала. А я тогда молодой был ревнивый, — задумавшись добавил — дурак был, — при этих словах я слушая, попивая чай поперхнулась и громко закашлялась.
— Самокритичный вы однако, — только и смогла сказать откашлявшись.
— Ну как по-другому сказать ежели так было? Ну так вот, я вокруг дома хожу, пытаюсь значится в окошко подсмотреть, а нет не видно ничего, занавесь хорошо задёрнута. Так неделя, две продолжает она вечёрами закрывать двери комнаты а я же места себе не нахожу — думы разные в голове крутятся. А однажды заметил как она от подружайки своей с листочком идёт, читает и домой заходит, я же за нею а она опять в комнату, да лампу керосинку опять забирает, да закрывается. Вот тут-то меня и накрыло! Думаю всё, точно пишет записюльки кому-то. Она же у меня дочка богатых родителей была, белоручка, да вот тут я попался, свалился на её голову — работяга простой. Её родители-то меня не жаловали, но куды деваться-то им было, пара мы и всё тут. Думаю кому-то пишет из той прежней, богатой жизни, устала она видать от меня — простого парня. И нет, чтобы поговорить нормально я начал придираться: то выглядит она не так, то каша пригорела, то ещё какую причину найду. А однажды пришёл после работы, уставший и тут в комнате вижу сумки собраны, ну думаю — всё! Уезжает, да хахаля небось свого поедет. Ну, ну думаю, давай езжай а я прослежу да вас обоих то грызану за мягкие места. Виду о мыслях своих не подаю, сел чай пить, как сейчас помню с варением малиновым, — тут он замечает в своих руках ложку, которой набирал варенье, такое же малиновое, посмотрел задумчиво, хекнул и положил ложку обратно. — Ага чай пью, а она значится из комнаты выходит, ко мне подошла, наклонилася щёку поцеловала, на край стола чего-то положила и ушла, только дверь хлопнула. Вот сижу я понять не могу: чего такое было? Протянул руку взял то, что она оставила, развернул, а то кофта была. Коричневый цвет такой красивый и здеся, — он провёл руками по грудине от плеч вниз, — косы идут такие, как это? Во! Выпуклые! Красиииваая. Сижу глазами хлопаю, понять ничего не могу. Схватил кофту и бегом к подружайке еёшней. Рассказывай говорю, моя к тебе бегала, закрывалась от меня а вот теперь кофту оставила и ушла. Она ж меня тогда оборотнем-козлом обозвала, — я опять закашлялась, хотя дед Матвей даже не обратил внимание, поглощённый воспоминаниями, — говорит Дарёна твоя подарок тебе вязала. А я ж говорил, что она была у меня дочка зажиточных родителей, так вот она честно сказать многого не умела, но умница моя, быстро училась и меня часто радовала. Так вот она оказывается сюрприз хотела мне сделать, вязать училася и не абы чего а сразу замахнулась на кофту. Вот она и к подружайке бегала училась и та ей помогала да исправляла чего там неправильно было. Листок вспомнил, что она носила, а она там рисовала как надо правильно связать. Вот и стою я значится с кофтой в обнимку и один. Жинка-то моя на кибитке-то укатила к родителям уже. Я ж вещички собрал, по дороге пошёл до первой станции и на бричку, то где кибитку перехвачу. В общем перекладными как только мог быстрее за нею поехал. А меня там не ждут и в дом не пущают. Мне повезло вообще, что маманя её дома была, отца не было, а то вид я бы бледный имел. Так маманя её пыталась меня задержать, только куда ей? Я ж стрелою как гончая по запаху к комнате, где Дарёна была подлетел, а та закрыта значит. «Открой» говорю, а она — «Не открою, уходи! Обидел ты меня Матвей, видеть тебя не хочу!» Я же её предупредил, чтобы от двери отошла, да и выломал, вернее хотел выломать, а она с косяком вместе вылетела. Тёща визжит, да за мужем умчалась, а глаза у моей Дарёны, вот что блюдца эти, — показывает на блюдце с каймой стоящее на столе. — Я в ноги ей бухнулся, ммм в общем помирились мы. Так вот в чём дело-то — кофта ведь по деньгам не дорогая, а я её по сей день храню. В бумагу специальную завёрнута, дома в сундуке лежит. Редко, редко достаю её, глажу, любуюся и убираю. Дороже всех драгоценностей мира для меня та кофта. — И он замолчав стал пить чай задумчиво смотря в окно. Не поворачивая головы, продолжил — И вот ты говоришь: не заслуженно подарок подарили. — Повернувшись, посмотрел на меня. — А как оценить заслужил ты али нет тот подарок. Вот ежели тебе подарят кольцо, то как его надо заслужить? А ежели душу? Тоже надо заслужить? И подумай ещё вот о чём дочка: важнее не то, заслужен али нет, а то, что для тебя значит этот подарок! Вот ежели тебе дорог дарящий, то не важно что это будет: хоть платок, да хоть вот лампочка от торшера, ты будешь беречь тот подарок и ценить. А ежели дарящий для тебя так — мимо проходящий, душу не затронувший, то подари он тебе хоть бриллиант большой как яйцо куриное, то ценить ты его не будешь, потеряется во времени и даже не вспомнишь.