Артефакт оборотней

Вечер прошёл за беседами с Радой, которая уютно устроившись в кресле не спешила уходить и к моей радости составила мне компанию. Как и обещала: я рассказала ей подробно всё случившиеся у колодца силы. Где-то внутри, может в самой душе, было чувство убеждённости — ей можно доверять. Слушая меня с серьёзным и внимательным выражением лица, она ни разу меня не перебила, а когда я закончила, после некоторого молчания обронила:

— Вот же как бывает. Твой дар Лия, это конечно лично моё мнение и догадка, так вот дар твой очень важен. Его почему-то необходимо было сохранить.

— Почему ты так считаешь?

— Ну смотри: во-первых: если бы Создательница не призвала твою душу, то вряд ли ты бы вытянула это испытание! Одно дело видеть со стороны такое, другое — испытывать! Ну а во-вторых: Улзий мне после сказал, что распечатать и вернуть дар в твоём случае фактически невозможно. Но мне кажется, он ошибается. Но вот зачем? Это ты узнаешь только со временем.

Помолчав некоторое время и обдумывая каждая свои мысли, мы перешли к другим, совершенно сторонним темам. Рада рассказала о себе: о том, что к сожалению за всё время так и не встретила свою пару, но вот муж у неё был, только разошлись они, потому как вспыхнувшие чувства между ними угасли, а на данный момент они поддерживают довольно дружественные отношения. У неё есть сын и дочь, только вот если с дочерью она часто видится и ездит к ней в гости, то вот с невесткой и парой сына у неё отношения не сложились и с сыном она вынуждена общаться в большей степени по телефону.

Я же рассказывая о себе, в силу необходимости многое не досказала, хотя то, что за мной охотились, поведала. Услышав об этом, она обещала переговорить со жрецом, чтобы тот ни в коем случае не забыл мне дать защитный браслет. Я уже подумала, что это очередной артефакт, а оказалось нет, просто браслет из особым образом переплетённых шнурков, но каждый оборотень будет знать, что я нахожусь под защитой храма.

Ведя тихую беседу, я обмолвилась, что она сильно похожа на одну, очень дорогую мне женщину — Марту. Услышав об этом, Рада попросила рассказать о ней, а узнав то, что Марта зелейщица и про её опыты в лаборатории, да прекрасные теплицы, то попросила дать ей электронный адрес Марты.

— Месяца через два, три собиралась отдохнуть, так если с Мартой спишемся, да найдём общий язык, то может в гости загляну. Посмотрим, как жизнь сложиться, — обмолвилась она.

Проговорили мы с ней до глубокой ночи, поэтому утром я еле смогла разодрать глаза, выслушивая бурчание на английском от врача, который не прикасаясь к телу буквально в паре сантиметров проводил руками, особенно задержавшись на горле. Когда он закончил и собирался выходить, я улыбнувшись сказала ему уже в спину:

— Thanks you (Спасибо вам. — прим.), — а когда он обернулся и хмуро посмотрел на меня добавила — thank you very much. (Большое вам спасибо. — прим.). — Буркнув что-то под нос, он вернулся, вздохнув, приложил ладони к моим вискам и через секунд десять убрав ладони, погладил меня по макушке как малого ребёнка вышел. А я с удивлением поняла — усталости, сонливости как не бывало! Бодренько вскочив я начала приводить себя в порядок, так что когда в палату пришла Рада в сопровождении жреца и того мужчины, что ему помогал удерживать моё тело у колодца, я уже выглядела так, словно собралась на выписку, причём дай мне отмашку: помчусь отсюда вприпрыжку. Стоило мужчинам рассесться, а Раде выйти, как в палату зашёл Максим. Не обращая внимания на посетителей, он прошёл ко мне и поцеловав в висок внимательно посмотрел в глаза:

— Здравствуй, как ты себя чувствуешь?

Стушевавшись, стало неудобно от присутствия в палате посторонних, тихо ответила:

— Здравствуй. Всё хорошо. Врач приходил и мне кажется, тоже остался доволен осмотром.

— Хорошо, — выдохнул он. И выпрямившись, подошёл и поздоровался с мужчинами, которые спокойно отреагировали на то, что их заставили ждать. Встав рядом с окном, Максим сложил руки на груди всем своим видом показывая, что сто̀ит кому даже косо посмотреть на меня — кинется на защиту. С трудом оторвав от него взгляд и стараясь дышать глубже, чтобы успокоить радостно скачущее от такой заботы сердце, я посмотрела на жреца.

— Рада вас видеть и если можно хотела бы начать с благодарности, — начала разговор сама, а то сидят, разглядывают молча, непонятно сколько бы это продлилось! — Улзий спасибо вам огромное! — Специально не стала благодарить второго мужчину. Стоило им только зайти в палату, у меня внутри словно зазвенел маленький колокольчик, словно предупреждал об опасности. Только вот сначала я не поняла, что к чему и даже несколько раз тёрла виски, пока что-то или кто-то словно не внушил мне мысль: говорить и рассказывать о произошедшем при втором мужчине надо очень, очень осторожно. Тщательно взвешивать и дозировать информацию. Поэтому, когда посыпались вопросы, я рассказала: как не могла пошевелиться и увидела рядом с собою дымку, но вот о том, что видела Создательницу и разговаривала с нею, я умолчала. Добавила к рассказу только то, что после появления этой дымки почувствовала безумную боль и далее сознание словно включалась урывками. Себя-то я тогда со стороны видела, поэтому сейчас я могла реалистично описать, что якобы я чувствовала, а вот про того мужчину ни слова не сказала и старалась в его сторону даже не смотреть — ведь испытывая такую боль я бы вряд ли помнила кто там был и что делал. Жрец со своим помощником задавали множество вопросов об одном и том же, только как бы с разных ракурсов, словно чувствуя, что я не договариваю, но я надеюсь нигде не прокололась. Судя по тому, что вскоре она оставили меня в покое и попрощавшись ушли, я скорее всего действительно умудрилась вывернуться и не сболтнуть лишнего. Когда мужчины вышли, стоило мне бросить на Максима взгляд, он медленно: шаг за шагом, напряжённо, словно сдерживаясь, подошёл ко мне. Подхватив меня на руки, прижал к себе и в макушку протяжно прошептал:

— Лиия. — Сжал сильнее, так, что я даже пискнула.

— Прости. — Немного разжал объятия. — Просто как представлю через что тебе пришлось пройти, меня словно разрывает от боли и от злости.

— Ты злишься? — Прошептала, уткнувшись носом ему в шею обхватив его руками.

— На себя девочка. Злюсь до безумия, что позволил тебе тогда согласиться на посещение колодца и злюсь от бессилия, потому что знаю: не мог этого предотвратить.

— Максим, — я поёрзала, запрокинула голову, стараясь как можно быстрее перевести тему. Перед ним мне стало до жути стыдно: он ведь не знал, что дело обстояло немного не так, как я рассказала. — Спроси пожалуйста: когда меня наконец уже отпустят отсюда?

Отпустили меня из больницы только после двух, ужасно долгих для меня часа. Выйдя на улицу, заботливо поддерживаемая за талию Максимом, я с наслаждением запрокинула голову к ясному небу и втянула воздух. Повернулась к нему и счастливо улыбнулась, отчего хмурая морщинка на его лбу тут же разгладилась.

— Ну что, поедем отдыхать?

— Давай немного, чуток пройдёмся.

— Только немного, — Он не отпуская меня, поддерживая, словно боясь что я упаду, повёл в сторону от больницы.

— Скажи, почему нам нельзя уехать уже завтра? — Я нахмурившись на него посмотрела. Когда при выписке врач что-то объяснял Максиму, он обещал позже всё рассказать мне.

— Потому что во-первых: ты ещё очень слаба и перелёт перенести будет сложно, ну а во-вторых: ещё необходимо будет подождать решения жреца. Он должен в ближайшее время связаться со мною.

— Почему не со мною? — Мне хоть и была приятна и радостна его забота, но немного царапнуло то, что жрец будет звонить именно ему.

— Всё просто Лия, у него нет твоего номера телефона.

Кивнув отвернулась и некоторое время шли молча, каждый думая о своём.

— Максим. Я немного утаила то, что на самом деле происходило в храме.

Он остановился и развернул меня к себе:

— Почему?

Объяснив, что меня почему-то насторожило присутствие второго жреца и то, что почувствовала некое отторжение к тому, я потянув Максима за локоть, продолжила идти дальше и рассказала что утаила.