Иль

– Присядь, – обратился Ив к гостю и указал рукой на еще одну скамью, что оказалась за спиной у посланника Иля.

– Не скрою, ты меня немало удивил, – признался Роха.

– Это не я – это все дом… – улыбнулся Ив. – Расслабься, здесь мы проведем одну ночь, а завтра отправимся дальше. Тебя ждут в Гнезде.

В руках у юноши оказалась знакомая палка, и он снова ударил ею, но уже по скамье, раздался все тот же металлический гул, правда, не такой сильный, как в первый раз. Две женские фигуры появились тут же. Откуда-то из темноты они словно вплыли в слабоосвещенный зал. Одна из женщин несла на голове глиняный кувшин, с ее плеча аккуратными складками свисала белоснежная ткань. В руках другой была громоздкая деревянная кадушка, но, несмотря на это, женщина бесшумно скользила по чешуйчатому полу. Так они оказались рядом с посланником. Теперь он смог их немного рассмотреть.

У той, что несла кувшин, оказалось молодое и приветливое лицо. Ее возраст был под стать весеннему цветку, а стройную фигуру не прятала даже длинная, до пят, рубаха из болотных трав. Другая же была постарше и, напротив, скрывала свое лицо под грубой тканью. Та плотно облегала ее голову и спадала складками на плечи. Но все равно, как она ни старалась, не смогла скрыть свой роскошный локон, выбившийся из-под ткани.

Ив указал рукой в сторону Спасенного. Женщина, сделав еще несколько плавных движений, наконец поставила свою ношу у ног посланника. Затем приняла кувшин из рук молодой и что-то налила из него в кадушку, потом нежно взяла Роху за ту ладонь, которая только что сжимала меч. На мужские руки теплой струйкой полилась вода. Даже теперь, вблизи, Спасенный никак не мог разглядеть лица женщины.

Когда Роха умылся, то к нему приблизилась молодая женщина и, сняв с плеча белую ткань, вытерла остатки влаги.

Потом церемония повторилась, теперь уже умылся Ив. Затем женщины удалились, но уже скоро показались вновь. Та, что помоложе, принесла изумительную по красоте серебряную чашу. Ну, а та, что постарше, явилась с большим деревянным подносом и разными яствами на нем. Среди них были куски отварного белого мяса, отдающие мягким, едва ощутимым ароматом каких-то пряностей, а также лепешки, только что вынутые из печи.

Молодая женщина, отставив серебряную чашу, постелила прямо на пол, в форме неровного круга, кусок травяной ткани; очевидно, она служила закрайникам скатертью. Следом на пол легли две небольшие шкуры, и женщина старательно расправила их. Так получился стол. Затем она отошла, уступив место старшей. Последним на травяной скатерти появился глиняный сосуд с каким-то мутноватым напитком.

Роха не был голоден, но призывно влекущие, душистые запахи пищи разбудили в нем… нет, не аппетит, а больше – интерес. Ему очень хотелось отведать те яства, что подают в этом странном доме.

Под конец трапезы раскрылось назначение серебряной чаши – той, что была отставлена в сторону. Ив, не целясь, но при этом очень метко, стал бросать в нее остатки пищи. Все, что осталось недоеденным на столе, отправилось руками служанок туда же. Эта искусно выполненная вещь оказалась всего лишь емкостью для объедков.

Ив взял в руки сосуд с густым, вязким напитком и, отпив из него немного, предложил посланнику:

– Выпей, это взбодрит.

Роха отпил немного. Легонько пощипав кончик языка, горьковато-сладкая жидкость приятным теплом растеклась внутри него. Роха ощутил слабую жажду, глотнул еще, затем еще и еще…

Роха открыл глаза. Там, где он сейчас находился, было очень тихо. Где-то догорала свеча. Приглушенный свет всполохами пробирался по бревенчатому потолку.

Вероятно, после того как он выпил предложенный закрайником напиток, его свалил крепкий сон.

«Вот и взбодрился…» – подумал Роха.

Он лежал на довольно-таки мягкой и просторной постели из душистых трав. Его тело укрывала волосатая шкура. В маленькой комнатке было прохладно. Взгляд Рохи опустился с играющего огоньками потолка на сидящую у изголовья женщину. Нежные пальцы коснулись его лица. Тут Роха вспомнил про обоз и своих товарищей, что пришли с ним в Закрай.

Посланник попробовал встать, но тело предательски не слушалось, какая-то могучая сила тянула и тянула его назад в травяную постель. И как только Роха оказывался в ней, им овладевали приятная легкость и покой. Так повторялось из раза в раз, стоило лишь оторвать кудрявую голову от дурманящего ложа.

– Помоги мне, – обратился он к женщине, сидевшей рядом.

Но та же лишь продолжала нежно поглаживать Роху, едва касаясь мягкими пальцами его напряженного лица. Роха снова хотел было что-то сказать, но из этого ничего не вышло. Женщина поднесла к его губам чашу и ловким движением влила ему в рот, разжав крепко стиснутые зубы, содержимое. То, что в этом странном месте вызвало у Рохи недоверие даже большее, чем вчерашнее зелье, оказалось обыкновенной водой. Приподняв его голову, незнакомка зачерпнула ладонью жидкость из той же чаши и плеснула Рохе на лицо. Могучая сила, неумолимо тянувшая его вниз, отступила перед пригоршней чистой воды. Роха поднялся.

Он накинул на себя одежды и проверил, в ножнах ли меч. Все, за исключением сапог, оказалось на месте. Спасенный взглянул на незнакомку, стараясь рассмотреть ее, но в этот момент свеча, видимо окончательно догорев, потухла, стало темно. Женщина была рядом, Роха слышал ее дыхание.

– Где мои товарищи? – спросил он темноту.

– А где ты? – ответила ему темнота.

Еще через мгновение Роха почувствовал, как незнакомка взяла его за руку и потянула за собой. Как слепой брел он, аккуратно переставляя босые ноги. Боясь потеряться в этой темноте, теперь посланник Иля сжимал не рукоять меча, а теплую женскую ладонь. Так подошли они к окну, от которого веяло ночным холодом. Роха увидел огни костров. Он с удивлением обнаружил, что место, с которого сейчас наблюдал за всем, находилось довольно-таки высоко над землей. Царский обоз прекрасно виден ему. Повозки поставлены в большой круг, центре которого горели костры.

Там, внизу, около огня, негромко беседуя, расположилась ночная охрана. Вот и «подарочная» лошадь из царских конюшен, рядом с ней на охапке сена похрапывали бывалые конюхи. Они озябли и поэтому с головами зарылись в старые овчины. Его красавец жеребец Гор стоял отдельно от других лошадей, он был привязан к одной из повозок, рядом с ним – душистое сено и корыто с водой.

– Позаботились… – с облегчением выдохнул Роха.

Гор, как будто услышав хозяина, повернул умную морду в сторону распахнутого окна, зафыркал и затряс гривой.

Роха собирался было кого-то кликнуть, но женская рука, вновь мягко приблизившись к мужским устам, опередила его, оставив ненарушенной тишину ночи. А потом та же рука, легонько потянув за рукав, поманила его назад. Роха подчинился.

Так он вновь оказался в той же комнатке, холодной и маленькой, где даже самый темный и потаенный уголок был пропитан запахом душистых трав. Тусклым светом дрожала свеча.

«Как странно, – подумал Роха, – в наше недолгое отсутствие кто-то позаботился о новой свече». Еще мгновение назад он был уверен, что, кроме него и этой женщины, в лабиринтах странного дома нет ни одной живой души. В какой-то момент Роха ощутил, что находится в комнате совершенно один. Обернувшись, посланник убедился, что спутницы рядом нет. Еще немного постояв, он рухнул на травяную постель…

– Пора подниматься, нас ждет дорога! – раздалось в ушах.

Роха открыл глаза. Приподняв голову, он увидел перед собой Ива, который показался ему каким-то возмужавшим. В комнате теперь было достаточно света, он как будто пробивался сквозь стены. Сапоги Рохи вернулись к своему хозяину и теперь лежали рядом с постелью.

Роха встал, он чувствовал себя бодрым и хорошо выспавшимся.

– Как спалось тебе, посланник Иля? – улыбнулся Ив.

– Мертвецки, – с иронией заметил Роха.

– Ты выглядишь бодро для мертвеца!

– Бодро… – пробормотал Роха и вспомнил вчерашнюю фразу Ива: «Взбодрит!» – Чем ты меня опоил?