Страница 7 из 10
Дрожь пробежала по телу Валентина, тошнота стояла тяжелым комом в горле. Краем глаза он уловил нечто, что тут же приковало его внимание, хотя он не мог понять почему. В узком замкнутом переулке между двумя высотками, среди мрачных и тяжелых вечерних теней, он заметил какое-то движение. Расстояние и отсутствие освещения в переулке помешали ему все как следует рассмотреть, но Валентин был на сто процентов уверен, что там что-то было. Что-то странное. Он видел, что движение это происходило у самой земли, будто ползло что-то небольшое, скорее всего не человек… и даже не животное. Ему казалось, что это шевелилась сама тьма. И он знал, что запах идет оттуда.
Совладав с собой, не без усилий оторвав взгляд от необычной зловонной массы, Валентин прикрыл рот и нос рукой и быстрым шагом продолжил путь к Гавани. Спешно удаляясь от переулка, поглощенный впечатлениями от происходящих странностей, Валентин даже не обратил внимания на то, что кроме него на этот запах никак не отреагировал ни один из проходивших мимо людей.
Гавань Души, в привычной для нее манере, была оживлена приличным количеством посетителей и их приглушенными голосами, слышавшимися поверх приятной спокойной музыки. Оказавшись за стенами столь любимого им заведения, Валентин чуть ли не сразу забыл о том, что почувствовал и увидел всего минуту назад. Он встал в дверях Гавани и набрал полную грудь воздуха, ощутив значительное облегчение, а затем протяжно выдохнул, словно избавляя тело от отравивших его снаружи бара токсинов. Беглым взором он окинул оживленное помещение, и слегка улыбнулся, вновь ощутив себя как будто частью маленького и сплоченного коллектива. Его взгляд остановился на высоком стуле у барной стойки, на котором он постоянно сидел. И теперь, впрочем, как и абсолютно все разы до этого, стул пустовал, он будто был негласно зарезервирован за Валентином и никто другой ни в коем случае не смел его занять. Предвкушая, как сейчас усядется у стойки и закажет себе бодрящего жгучего напитка, Валентин зашагал навстречу желаниям, горящими глазами разглядывая блистающие на свету ряды бутылок с лекарством, стоявшие на полках у стены за барной стойкой.
Заняв свое привычное место у барной стойки, Валентин кивнул бармену, разливавшему сейчас напитки двум милым на вид дамам, в знак приветствия, и получил от него в ответ обычную для этого человека широченную ехидную улыбку. В этот раз Валентин заметил в ней даже нечто большее – некое злорадство и насмешку, оставившую в его сознании легкий неприятный осадок. Он помнил этого бармена еще с тех самых пор, как впервые в жизни переступил порог Гавани, и с тех времен, что было очень странно, его каждый раз обслуживал именно этот человек, и никто другой, хотя в заведении кроме него работало еще как минимум три сотрудника. То, что посещение Валентином Гавани всегда выпадало на смену именно этого бармена, было действительно необычным совпадением, но совпадением не более, и поэтому Валентин не стал слишком сильно зацикливать внимание на этом неординарном факте, а полностью переключил внимание на красочные бутылки, стоявшие на стеллажах напротив него.
Закончив с обслуживанием девушек, бармен стал напротив Валентина и уперся руками в барную стойку. Он, в привычной для себя манере, расплылся в неестественно широкой улыбке и мягким дружелюбным тоном к нему обратился:
– Добрый вечер, молодой человек. Что сегодня будете пить?
– Здравствуйте. Пожалуй, сегодня выпью стакан виски, – ответил Валентин, указав бармену на марку напитка, которая была ему по карману, – безо льда.
– Один момент.
Парнишка, лет эдак двадцати пяти на вид, с коротко стриженными темными волосами, повернулся к полкам с напитками и снял оттуда указанную клиентом бутылочку виски. Заказ не заставил себя долго ждать. Энергично достав из-под стойки стакан, бармен проворно, одним быстрым движением скрутил крышку с бутылки и, наклонив ее горлышко над сосудом, наполнил его переливающимся серебряными бликами медным напитком. Внимательно наблюдая за тем, как лекарство расплескивается по стакану, поигрывая блеском на свету, Валентин сглотнул обильно выделившуюся слюну и невольно, словно умиравший от голода бедняк, набрасывающийся на кусок хорошего прожаренного ароматного мяса, потянулся за поданным напитком. Сделав несколько сдержанных неспешных глотков, смакуя лекарство, Валентин расплылся по стулу и закрыл глаза от наслаждения. Будь он сейчас дома, то растянулся бы по всему дивану и вкушал это блаженство, продлевая его настолько долго, насколько это представилось бы ему возможным. Раскрыв глаза после короткой паузы, Валентин слегка взболтнул стакан виски и сделал еще несколько глоточков.
– Как проходит ваш день? – услышал он голос бармена, все это время стоявшего напротив него.
– Теперь уже лучше, – сказал Валентин, осушив стакан, и добавил: – плесните-ка мне добавки.
– С удовольствием.
Взяв в руку обновленный стакан, Валентин улыбнулся бармену и, сделав вид, будто чокается с ним, пригубил лекарство. Улыбнувшись ему в ответ, бармен кивнул и отошел в сторонку к позвавшим его людям. Достав из кармана телефон, Валентин подключился к Wi-Fi Гавани и открыл интернет, решив почитать свеженькие новости. Держа телефон в руке, Валентин на мгновение призадумался, не позвонить ли ему Лизе, однако быстро откинул эту идею, понимая, что, как и все бессчетные разы до этого, она вновь проигнорирует его звонок. « А может, позвонить родителям и узнать как они, сказать им, что у меня все в порядке, чтоб они за меня не волновались? – подумал Валентин и тут же дополнил свою мысль: – а, к черту».
Осушив и третий стакан, подзывая бармена за добавкой, Валентин держал в голове мысли о самоконтроле и намеревался не превратить сегодняшний день из многообещающего в полное разочарование. Под видом заполнявшего сосуд грациозными волнами медного лекарства, слова товарища с работы всплывали в его памяти, помогая ему сдерживаться, голос того мужчины был хоть и отдаленным и приглушенным остальными мыслями, но все же слышался отчетливо и не терялся на фоне всего остального. Валентин поймал себя на соблазнительной идее выпить как следует и заглушить этот голос, хотя при этом понимал, что подобная идея была далеко не самой правильной.
Стараясь перевести ход мыслей в другое русло, Валентин пробежался глазами по окружавшему его интерьеру и людям, и встретился глазами с барменом. «Почему он всегда улыбается? – звучал в голове внутренний голос Валентина. – Его чертова улыбка – это что-то с чем-то. Такого в природе не должно существовать. Наверное, ему действительно нравится эта работа: общение с посетителями, комфортная обстановка, душевная атмосфера. Разливать по стаканам яд и смотреть, как люди сами себя им травят. В его улыбке есть доля этого садистского наслаждения. Наблюдать, как остальные сидят с поникшими лицами, упиваются до беспамятства, стараясь сбежать от проблем, якорем тянущим их на дно социума. А у него, наверняка, все хорошо в жизни. И он, улыбаясь, злорадствует». Бармен, будто читая ход мыслей Валентина, расплылся в ехидной и противнейшей ухмылке, а затем с заметной заносчивостью повернулся к окликнувшей его девушке. «Черт возьми, что же я такое несу? Придумываю какую-то ерунду, ей-богу. Навешал чертовщины на столь любезного человека, наверняка незаслуженно. Небось, это так виски запудрил мне мозги». Эта мысль, тем не менее, никак не воспрепятствовала Валентину пригубить стакан и насладиться этим напитком, дурман которого уже начинал затуманивать ему голову.
Последнюю на сегодня дозу лекарства Валентин пил не спеша, максимально долго растягивал удовольствие, смаковал каждый сделанный глоток и каждое мгновение, проведенное в уже столь близкой сердцу Гавани. Покидать ему ее совсем не хотелось. Это ощущение того, что он находится среди общества, мнимо заполняло пустоту в его сердце, пустоту, называвшуюся «одиночество». То, что он мог ощутить себя, хоть и на самом деле неполноценной, частью общества, влияло на Валентина почти так же, как и алкоголь – являлось для него так называемым лекарством, с заметно меньшим эффектом, но все же лекарством. Он не хотел возвращаться домой и потому, что покинув стены Гавани, он также переступал черту, отделявшую общество от самобытности, внешний мир от внутреннего. Там, за чертой Гавани, его ждали мысли о Лизе, воспоминания о доме и родителях, которые заслуживали лучшего отношения с его стороны, забывшие его друзья и проблемы, переполнявшие жизнь. Все это уже было нестерпимым, эти мысли протерли его сознание до дыр, износили сердце и переполняли его болью, с каждым днем все ближе и ближе приближая к критической отметке. Валентин обернулся через левое плечо и взглянул на людей, сидевших за столиками. Он видел их улыбки, их свечение счастьем, их беззаботность в отношении жизненных проблем, которых у них, наверняка, было куда меньше, чем у него. А затем он с завистью и презрением повернулся обратно, и уткнулся глазами в телефон, пытаясь найти в интернете хоть что-то, что сможет его от всего этого отвлечь.