Гунны

— Тебе может не хватить пятнадцати тысяч, которые ты ведешь на дахов. Если пожелаешь, через три дня я приведу тумен канглов рода идель и пять тысяч аланов, вожди которых гостят в моем ауле в дне перехода отсюда.

«Ах ты, хотел убить меня, а потом уничтожить оставшуюся без командующего армию. Да ведь могло же выйти у него», — подумал я.

Но Сакман, словно прочитав мои мысли, сказал:

— Я собрал воинов идель и аланов, так как думал, что ты идешь войной на меня. Но узнав, что ты идешь на дахов, я приказал отойти на север, а сам остался, чтобы…

— Ну ладно, — перебил я его, — кто прошлое помянет, тому глаз долой. А сейчас давай найдем наших лошадей и поедем в мой лагерь. У меня есть подарок для тебя.

— Каган, посидим еще немного. В нашу сторону уже едут твои воины, которые ищут тебя.

Я прислушался и действительно вдали слышны были голоса и похрапывание лошадей.

Гай и десять выехавших с нами из Тараза центурионов двинулись верхом навстречу приготовившимся к бою легионам. Но увидев, что к ним приближаются воины в доспехах римских центурионов, все восемь тысяч легионеров расслабились. Вообще интересно и очень завораживающе было видеть, как сотни манипул легионеров синхронно разворачиваются в боевом порядке, а затем, почти также синхронно, ряд за рядом, облегченно вздыхают и опускают свои прямоугольные щиты.

Мои центурионы смешались в толпе десятков вышедших им навстречу римских офицеров. Примерно через полчаса из толпы выехал Гай и направился галопом, подстегивая своего коня, ко мне.

— Царь, легионеры согласны принять твое предложение, — сказал он приблизившись.

— Ну еще бы, — и не спеша направил своего коня к шеренгам римлян, приказав жестом руки не следовать вождям за мной. Рядом поехал только Гай.

Я проехал мимо центурионов, сгрудившихся толпой и приблизился почти вплотную к легионерам. С минуту проехал вдоль первой шеренги, всматриваясь в суровые лица римских солдат. Все молча смотрели на меня, но почему-то отводили взгляд, когда я обращал на кого-то из них внимание. Казалось даже природа замолчала, перестав поднимать маленькие песчаные торнадо.

Я поехал вдоль рядов легионеров обратно и остановился в метре между легионами и собравшимися центурионами.

— Меня зовут Богра, — сказал я на латинском и, увидев удивленные лица стоящих передо мной легионеров, продолжил.

— Я правитель гуннов и всех жителей степи, называемых вами скифами. Мне известно, какие вы храбрые и умелые воины. Когорты ваших товарищей уже защищали мой город и с их помощью я смог одолеть армию страны Серес. И я хотел бы иметь таких воинов у себя еще больше. Поэтому я предлагаю пойти служить ко мне, и за вашу верную службу вы получите возможность строить на подвластных мне землях города, заводить семьи и жить по своим законам, в мире с моим народом. Если же откажетесь, — подождав несколько секунд продолжил, — вы можете уходить на запад, к границам своей родины.

Я взглянул на них, все продолжали молчать. Я смотрел на их лица и как будто читал их мысли, понимал, о чем они думают. Им тяжело было сделать выбор. Принять мое предложение — это навсегда отказаться от последней надежды вернуться в Рим, отказаться — это почти наверняка потерять жизнь, если и не сейчас от рук стоящих напротив скифов, то от парфян точно.

Все молчали. Тут стоящий передо мной пожилой легионер неуверенно, но затем все сильнее и сильнее стал стучать гладиусом о свой щит. Стук сначала подхватили рядом стоящие и вскоре все восемь тысяч легионеров дружно били о свои щиты.

— Что, скиф? Первый раз видишь такой город? Город твоего брата по сравнению с этим небольшая деревня, — сказал Гай, обращаясь к Тегыну.

Я посмотрел на них. Оба сидели на лошадях и смотрели на город Маргуш. Тегын ничего не ответил римлянину. Лишь привстал, опираясь руками в роговицы седла, будто пытаясь заглянуть за стены огромного города, которые как минимум метров на пять были выше стен Тараза.

Я тоже был удивлен. Нет, конечно, я видел города и побольше этого, в своей прошлой жизни. Но меня больше удивило то, что вокруг стен на многие километры вокруг были сады и орошаемые поля, границы которого упирались даже не в степь, а в пустыню. Это сколько же надо бесконечной борьбы с песками, чтобы не дать им засыпать этот оазис. Да-а-а, пески, пески и пески, заслуженно называемые и в мое время «Черными песками», через которые мы и прошли. Всего мы прошли по моим расчетам путь в полторы тысячи километров от Тараза до Маргуша за две недели. Можно было бы и быстрее, не жди мы несколько дней воинов из рода идель и племени аланов.

«И как же мы этот город брать будем?» — думал я.

Римляне изготовили несколько десятков лестниц и один крытый таран. Для постройки осадных башен материалов не хватило. Фруктовые сады я приказал не уничтожать, хотя гунны и не собирались делать этого. Сады вырубить хотели легионеры. Небольшие деревни земледельцев вокруг города были сплошь саманные или построены из сырцового кирпича. Несколько отрядов кочевников рассыпались по окрестностям, с приказом без надобности никого не убивать, а привести местных жителей, большинство которых не успели укрыться в городе, выбрать из их числа кузнецов и оружейников. Крестьян всех отпускать и пугать так, чтобы бежали в город, но с пустыми руками. Все припасы отбирать. Мастеров оружейного дела среди них оказалось немного. Всего двое, а остальные в большинстве своем изготавливали подсобные орудия труда. Но их тоже я оставил, сгодятся быть подмастерьями. Как сказали мне «пленные» в городе есть целый квартал, где живут лучшие оружейники Маргианы.

В городе правитель оказался более жестоким, чем я. Никого из крестьян с женами и детьми, которых собралось у города очень даже много, не впустили. Они так и простояли перед воротами около суток, а потом, видя, что их все равно не впустят в город под защиту стен, ну и то, что кочевники их не убивают, так и разошлись по своим домам. Так что расчет на то, что город возьму измором не оправдался.

«И как же мы этот город брать будем?» — этот вопрос уже неделю меня мучал. Парламентариев они нам не высылали. Город мы не атаковали ни разу. Обложили со всех сторон конными патрулями, чтобы никто не вырвался. Большего пока придумать не смог. Брать Маргуш штурмом я боялся, да и смысла не видел. В городе укрылись по меньшей мере двадцать тысяч профессиональных воинов, а сколько там еще может быть городской стражи? Я не советский маршал Второй мировой, что бы посылать тысячи воинов в самоубийственную атаку на город, да и людей столько у меня нет.

Я посмотрел на лагерь, точнее на два лагеря, находящихся рядом. Лагерь кочевников, огромный, где люди расположилась без всякого порядка, на разных друг от друга расстояниях. И лагерь римлян, шатры которых аккуратно были поставлены в ряды, создавая ровные улицы между ними. А у кочевников шатров не было вообще, они так и лежали под открытым небом.

Надо поговорить с центурионами. Может они что-нибудь придумают. Я направил своего коня в лагерь римлян. Хотя вчера только с ними беседовал. Ничего кроме как всеобщего штурма они так и не предложили.

За мной ехала сотня гуннов Угэ, которого я повысил до сотника, моих личных телохранителей. Воинов у меня стало больше, ну и, соответственно, телохранителей тоже.

— Великий хан! — обратился ко мне Угэ и показала рукой в сторону запада, откуда показалась сначала тоненькое, а затем все расширяющееся черное пятно, отчетливо выделяющееся на желтом песке. Со стороны «пятна» в нашу сторону скакали несколько десятков дозорных кочевников.

В шатре командующего римскими легионами Гая, которого я на эту должность назначил сразу после присоединения легионеров ко мне, так как ее до своего бегства занимал парфянец, собрались вожди всех племен, которые пришли со мной. Мы обсуждали донесение патрулей, которые сообщили, что черное пятно состоит из двадцати тысяч воинов, из которых пятнадцать тысяч пеших и пять тысяч конных копейщиков, все коренные маргианцы, то есть земледельцы, в отличие от укрывшихся в городе дахов, являющихся потомками кочевников саков. Армия прибыла из столицы Маргианы Ниссы, что находится почти в трехстах километрах отсюда и командовал ею парфянский сатрап этой страны Вонон.