Уровни сложности

Вытащил из ячейки жемчужину — одну из четырех, добытых из чудовища, чей шип едва не отнял очередную жизнь. Две черные, одна красная и одна зеленая. Шанс получить второе умение по ним колеблется от десяти до двадцати процентов, промежуток между приемом не должен составлять меньше тридцати шести часов. Таким образом, на прием всего этого богатства он затратит минимум шесть суток.

И в итоге рискует остаться ни с чем, ведь шанс — это всего лишь шанс, а не гарантия. Да и суммарно он составляет пятьдесят пять процентов, что не кажется большой цифрой.

Хотя, вдруг и здесь сыграет удача. Ведь можно ничего не получить, а можно отхватить все четыре возможные умения.

Да и насчет "ничего" — Читер погорячился. За зеленую жемчужину капает от шестидесяти до восьмидесяти очков прогресса на Грани Таланта и Ментальную Силу, за черную от двадцати до сорока, красная посредине между ними. Ценная прибавка к сложно прогрессирующим характеристикам персонажа.

Он намерен выжать максимально возможные бонусы из добычи. Ему сейчас страшно на глаза кому-либо появляться с таким мешком сокровищ. За черную можно выручить до двух с половиной тысяч споранов, а за зеленую все пятнадцать. А четыре золотые звезды, каждая их которых тянет на семь сотен? А три узелковых нити янтаря по восемьсот? Ну и прочее-прочее-прочее.

Все вместе, по самым скромным подсчетам, тянет на тридцать три тысячи. Сумма колоссальная даже для игроков тридцатого уровня, а уж для нубов, вроде Читера — невозможная. За такое богатство убьют в тот же миг, как про него прознают. Умерев, рискуешь лишиться почти всего. Тратить некуда, только на себя переводить, чем он и занимается, стараясь не запутаться в интервалах приема разнообразных трофеев.

И вот еще каприз судьбы, — выпало золотое яйцо регенерации. Как и черные, они мгновенно останавливают кровотечения, ну а дальше начинается та еще фантастика. Если принять до наступления клинической смерти, есть шанс выжить (и даже не потерять сознание). При полноценном питании излечивают в кратчайший срок (до десятков минут для легких ранений). Оперативно исправляют, что угодно, даже ампутации. Может выпасть прибавка к выносливости (известны случаи, когда капало до триста восьмидесяти единиц прогресса). Эффект длится до четырех-пяти дней.

И на десерт самое сладкое — все эти дни тебя чертовски трудно убить. Разве что пулей в голову. Да и там не исключен вариант выкарабкаться. Прими такую штуку Читер сразу, он бы уже давно позабыл про тот шип, пронзивший тело насквозь.

Но увы, ему пришлось принимать черную. А всё потому, что лишь она была на тот момент доступна. Прикидывая свои шансы, он тогда понял, что без нее рискует свалиться от кровопотери, как только стащит себя с шипа. А уже потом, чуть придя в себя и выпотрошив элиту, только и смог, что печально вздохнуть. Увы, но Система не разрешает принимать регены чаще, чем раз в десять дней. Так что, постоянно пребывать в состоянии чуть ли не божественной неуязвимости ни у кого не получится.

Вот и страдает теперь, едва не превратившись в живой скелет и выпрашивая копеечную тушенку.

С мешком сокровищ, за которые владельцы тушенки прикончат его, не задумываясь, едва прознают. Заполучить добра на десятки тысяч, слегка потеряв в человечности — смехотворно низкая цена.

Потому он даже Марту ни слова не сболтнул. Мало ли... И торопился изо всех сил, закидывая в себя всё самое лучшее, записывая время приема во встроенном в интерфейс блокноте для заметок.

Там никто, кроме владельца, ничего не прочитает.

Еще раз покосился на черную жемчужину, активировал Улыбку Фортуны и отправил дорогущий трофей в рот.

Кто знает, поможет ли скачок Удачи повысить шансы активации чего-то по настоящему ценного. Надо бы как-то разузнать на этот счет. Пока что информация по теме уклончиво-изменчивая.

Очень может быть, что Читер только что оставил себя на целые сутки с пустыми руками. Скорее даже — наверняка. Не должна Система предоставлять такие жирные бонусы, она ведь та еще скупердяйка.

Однако, искушение таково, что удержаться невозможно.

Глава 2

Жизнь седьмая. Общий сбор

Толстый, с удивительной даже для человека тщедушной комплекции бесшумностью пробравшись через кусты, покачал головой:

— Ну и мастак ты пожрать, Читер. Хлеборезка не останавливается.

— Чем лучше питаюсь, тем быстрее оклемаюсь. Это для всех нас выгодно.

— Сможешь мертвяка за сотню шагов уложить из лука?

— Смотря какого мертвяка. Они бывают твердыми.

— Но не этот.

— Какой уровень?

— Далеко маячит, не понять. Похоже, бегун солидный, почти лотерейщик.

— Такого смогу.

— Давай за мной. Только потише. Он какой-то дерганый, волнуется, на любой звук может кинуться.

Мертвяк сидел на корточках возле автобусной остановки и увлеченно обгрызал человеческую кость. Этих остатков чей-то омерзительной трапезы на асфальте валялось немало, зубы работой надолго обеспечены. Зараженный растерял всю одежду, тело его заметно деформировалось, рожа оплыла, но он всё еще походил на сильно опустившегося человека, а не на корявое чудовище. То есть, Толстый вряд ли ошибался, это и правда бегун.

— Сможешь успокоить так, чтобы заурчать не успел?

— Попробую, — неуверенно ответил Читер.

— Надо не пробовать, надо сделать.

— А зачем, вообще, его валить? Спокойно обойти можно.

— Нам на другую сторону дороги надо, обходить долго придется. Здесь прямая она, хорошо просматривается.

Читер, больше ничего не спрашивая, вытащил стрелу, наложил на тетиву, натянул лук, прикусив губу от боли, вспыхнувшей в ране из-за напряжения мышц. Звонкий хлопок, почти тут же удар металла по кости, и вот уже мертвяк разлегся на асфальте с пробитой башкой.

— Могешь, — одобрительно прокомментировал Толстый и без эмоций добавил: — Слыхал я, недавно, что Пауки ищут какого-то высокого типа, круто работающего с луком. Редкое оружие.

— Не такое уж и редкое, — насторожился Читер.

— Да. Ты прав. Многие таскают. Твой, смотрю, дорогой...

— И что? Мало на Континенте дорогих луков? Мой, в сравнении с другими, копейки стоит. И вообще, что за допрос?

— Не бурчи, это не допрос, это я просто вслух думаю. Напрягаешь ты меня. Слегка.

— И чем же?

— Годя с Физиком говорят, что ты слишком резко уровень поднял. И ты единственный двадцать первый, которого на рывок взяли. Не знаю, что вы там со Старшим за дела мутите, но не люблю непонятное.

— Со мной проблем не будет.

— Все так говорят, — скривился Толстый.

— Ты мертвяка этого попросил снести, только чтобы посмотреть, как я с луком работаю?

— Типа того.

— Мог просто спросить.

— Так понятнее.

— Тогда стрелу сам вырезать будешь.

— С чего это вдруг? Твоя стрела, вот ты ее и вырезай, — Толстый сплюнул и не оборачиваясь, громким голосом произнес: — Годя, Физик, выдвигаемся. Дорога чистая.

Не дожидаясь подхода парочки, пулеметчик вышел из зарослей и с невозмутимым видом направился к обочине. Походка такая, будто по самому безопасному месту в мире шагает, где малых детей можно без присмотра выгуливать.

Но уже через пару секунд Толстый дернулся, припадая на колено и вскидывая оружие. Сзади в тот же миг коротко выругался Годя, почти без задержки похоже высказался Физик.

Было отчего разволноваться, — из-за остановки выскочил еще один мертвяк. На этот раз не бегун и даже не лотерейщик, — характерная прыгающая походка выдавала топтуна. Тварь опасная, но уязвимая даже для не самого серьезного оружия. Достаточно одной удачной автоматной очереди (а если использовать патроны с бронебойными пулями, то и не особо удачной).

Представив, как на грохот пальбы набегает орава куда более серьезных тварей, Читер вскинул лук, одновременно вскрикнув:

— Толстый, стоп! Не стреляй!

Тот, наведя пулемет на стремительно надвигающуюся тварь, жать на спуск не спешил. Или послушался новичка, что вряд ли, или подпускает поближе, чтобы свалить наверняка в одну из уязвимых точек.