Страница 139 из 157
У Тома с утра ужасно болела голова, потому что спал отвратительно, прерывисто и только когда уже совсем рассвело смог забыться нормальным отдыхом.
Завтрак он готовить не стал, чтобы не задерживаться на кухне и не пересечься с Оскаром: был морально не готов к разговору о вчерашнем и попросту боялся его. Перехватив быстро чего-то из холодильника, он спрятался в дальней гостиной, той самой, с роялем, куда Шулейман заглядывал реже всего. Сжавшись на диване в комочек, съехал пониже, чтобы его не было видно из-за спинки.
Но Оскар пришёл, встал перед ним, скрестив руки на груди, и недовольно сказал:
- Ты завтрак не приготовил.
- Я знаю, - негромко ответил Том, сжавшись от его присутствия пуще прежнего.
- Плюс ещё одна провинность с твоей стороны. Смотри, не расплатишься.
Том ничего не сказал в ответ, потому что сказать было попросту нечего: смотрел вниз, начал нервно ковырять пальцем штаны.
- Ладно, есть я всё равно ещё не хочу, так что обсудим остальное. Ты мне теперь должен.
- Что должен? Я ничего у тебя не брал.
- Но и не дал. А должен ты мне секс. И хорошенько попроси, чтобы я простил тебе моральную компенсацию за то, что ты вчера мне нос разбил.
То, что следовало после слова «секс», Том слышал, но уже не понимал, слова превратились в набор звуков. Он поднял взгляд, до крайней степени удивлённо и неверующе смотря на Оскара.
- Что я тебе должен? – переспросил севшим голосом.
- Секс, - совершенно спокойно и буднично повторил Шулейман. – Забыл, что это слово означает?
Том мотнул головой:
- Я не должен. Я не должен этого делать, - голос задрожал. – Ты не можешь меня заставлять.
- Могу. Я могу прямо сейчас нагнуть тебя над роялем, - парень указал в сторону инструмента. Том проследил его жест, и внутри всё сжалось, внутренности скрутило в районе солнечного сплетения. – Но надеюсь, что мы договоримся полюбовно, потому что насилие меня не возбуждает.
- Ты же говорил, что я тебе не нравлюсь?
- А я на тебе жениться не собираюсь.
- Ты же чучелом меня называл? Зачем тебе это? Зачем тебе я?
- За тем, что я так хочу.
- Но я же… Я парень! И ты тоже! – Тому казалось, что сейчас разревётся; голос сказал вверх-вниз. – Ты что… гей? К тебе же постоянно девушки приходят?
- Я не гей. Но бывало, что я и с парнями спал, я не идейный. К тому же ты на мужской пол только без трусов похож, и то не факт, так что это всё ненужная беллетристика.
- Но для меня это важно, - Том снова мотнул головой, повторял одно и то же: - Я не обязан этого делать. Ты не можешь меня заставить.
- Ты обязан делать всё, что я скажу.
- Но не это…
- Рот закрой, бесишь, - мимолётно поморщился Оскар и расслабленно развалился в кресле сбоку от дивана. – И прекрати уже секс «этим» называть. За раз не развалишься.
- Развалюсь.
Как же глупо и смешно это звучало, и какое отчаяние сидело внутри. Оскар усмехнулся, поведя подбородком, и чертыхнулся от боли в подбитом ночью носу.
- Извини, пожалуйста, - на одном выдохе проговорил Том, боясь поднять взгляд. – Я случайно тебя ударил, я не хотел. Прости. Давай забудем об этом, прошу…
Шулейман вновь усмехнулся, на этот раз без мата, и пересел на диван рядом с ним, закинув одну руку на спинку так, что она касалась плеча Тома. По-дружески, словно они болтали о чём-то милом и отстраненном, потрепал его по волосам:
- Расслабься, а то сердечный приступ схватишь, не достигнув двадцати.
- Убери от меня руки, - процедил Том, отодвинув его руку. Нервы были до предела натянуты и готовы вот-вот порваться.
- Руками не маши. А то я могу перестать разговаривать с тобой по-хорошему. Или мне сразу переходить к альтернативам?
- К альтернативам, - без раздумий ответил Том, ухватившись за ниточку надежды, но она была лишь обманкой.
- Хорошо. Либо мы с тобой договариваемся, ты перестаёшь упираться и, скорее всего, тебе понравится. Либо ты не соглашаешься и тем самым соглашаешься на изнасилование. Но это вряд ли, не моё, - Оскар махнул рукой, говоря до жути просто, буднично.
У Тома с каждым его словом сердце начинало биться медленнее, а хотелось, чтобы вовсе перестало, остановилось – чтобы ему не пришлось делать этот страшный выбор и узнавать, что будет потом.
- Либо я сдаю тебя в бордель, - продолжал Шулейман. – Личико у тебя смазливое, да и не столь важно это, а зубки тебе быстро там повыбивают.
- Что? – выдохнул Том, и показалось, что вдохнуть снова уже никогда не сможет. – Бордель? Ты не сделаешь этого…
- Да, ты прав, тут я переборщил. Не буду я тебя сдавать в бордель, потому что в поставщики никому не нанимался. Но у меня много не принципиальных друзей. Их хватит, чтобы пустить тебя по рукам. Тебе это, судя по тупому упрямству, необходимо в качестве воспитания. А там, глядишь, втянешься. И начну с Эванеса, ты ему приглянулся в тот раз. Но сразу предупреждаю – он любит пожёстче, так что сидеть потом долго не сможешь, - Оскар посмеялся.