Страница 3 из 26
Из всех повествований об Азии, написанных средневековыми путешественниками-европейцами, «Путешествие» Марко Поло самое лучшее, полное и информативное. Его долгое проживание в Пекине, привилегированное положение, которого он достиг как доверенное лицо на службе Хубилай-хана, миссии, которые на него возлагались во многих отдаленных друг от друга уголках владений хана, – все это, вместе взятое, дало ему уникальную возможность собирать информацию. Он был старательным, хотя и не очень проницательным наблюдателем; обладал хорошей памятью и талантом описывать то, что видел, просто, доходчиво и подробно. Когда он писал о том, что слышал, но не видел, то сохранял в целом здравый скептицизм. Его рассказы основаны на фактах, не сфальсифицированы и, насколько можно судить, точны. Они в достаточной степени лишены абсурда и чудес, которые доставляли удовольствие средневековым читателям и составляли основу литературы о путешествиях того времени. «Путешествие» читала широкая публика, с нее делали копии. Без сомнения, эта книга была источником информации об Азии, представленной в Каталонском атласе, который был одним из совсем немногих сборников карт, предназначенных для использования на практике, типа портулана, чтобы включать такую информацию. Однако превосходство «Путешествия» над другими произведениями того времени на аналогичные темы не было повсеместно или немедленно признано. «Путешествия» Одорико Порденоне пользовались такой же популярностью в XIV в. Одорико лучше, чем Марко, описывает обычаи китайцев, и его произведения чаще оживляют рассказы о чудесах и диковинках. Важно, что по своей популярности обе книги уступили знаменитому сборнику выдуманных рассказов о путешествиях «Приключения сэра Джона Мандевиля». Ничто не иллюстрирует географическое невежество европейцев лучше, чем неспособность читающей публики в течение долгого времени проводить различие между рассказами Марко Поло как рассказами очевидца и ложными чудесами Мандевиля как между источником серьезной информации и развлечением. Описания Марко Поло черных камней, которые китайцы жгли как топливо, было принято не с большим и не меньшим доверием, чем описания Мандевилем людей с собачьими головами. Мандевиль сыграл свою роль в разведывательных исследованиях, так как, наверное, ни одна книга не возбудила большего интереса к путешествиям и открытиям и не сделала больше для популяризации идеи о возможном кругосветном путешествии. Однако постепенно, по мере того как начались серьезные поиски морского пути в Индию, уникальная ценность «Путешествия» Марко Поло как надежного источника информации стала общепризнанной среди более проницательных любителей географии. Эта книга повлияла на большинство первопроходцев эпохи разведывательных исследований. Португальский принц Энрике Мореплаватель (Генрих) читал ее в рукописи. Она была напечатана в Гауде в 1483 г. и не раз еще после. У Колумба имелся ее печатный экземпляр. Описание Марко Поло огромных, тянущихся с востока на запад просторов Азии и его упоминание Японии, расположенной к востоку от китайского побережья, возможно, способствовали формированию географических представлений у Колумба; по крайней мере, она оказала им сильную поддержку. Во времена Колумба это по-прежнему было самое лучшее повествование о Дальнем Востоке, доступное европейцам; но так как в нем описывалась политическая ситуация, которая давно уже изменилась, оно неизбежно вводило в заблуждение, равно как и воодушевляло.
Марко Поло и путешественники вообще имели очень небольшое влияние на ученых-географов и космографов в более позднем Средневековье, настолько широка была пропасть между теорией и знанием. Научные трактаты, доступные европейцам, распадаются, как и рассказы путешественников, на две большие группы: трактаты, написанные в чисто схоластической традиции, черпающие информацию главным образом из библейских источников и произведений отцов церкви и горстки древних авторов, давно принятых и уважаемых; и трактаты, которые использовали недавно открытые труды древней науки, попавшие в Европу главным образом путем перевода с арабского. О первой группе нечего сказать; ведь как «Путешествие» Марко Поло и аналогичные книги о путешествиях имели свои картографические аналоги в Каталонском атласе и других картах типа портелана, так и схоластические географии имели свои аналоги в огромных mappae-mundi (картах мира), таких как Херефордская и Эбсторфская карты, с центром в Иерусалиме и симметрично расположенными континентами – всеохватные по масштабу, великолепные в исполнении и бесполезные для практических целей. Симметрия и ортодоксальность, а не научная достоверность вообще были руководящими принципами этих трудов. Самым важным – на самом деле почти единственным – отходом от этой традиции до начала XV в. была географическая часть трактата Роджера Бэкона Opus Majus 1264 г. Для своего времени – Бэкон был необычайно широко знаком с арабскими авторами. На основе литературных данных он полагал, что Азия и Африка простираются на юг за экватор и (в противоположность утверждениям Масуди и его последователей) зона с жарким климатом обитаема. И в своих специфических географических воззрениях, и в своем объективном подходе к научным проблемам в целом Бэкон был почти единственным среди ученого сообщества. Однако не совсем единственным, так как он оказал очень сильное влияние на последнего великого географа-схоласта, труд которого не только подводил итог лучших идей Средних веков, но и устанавливал важную связь с более поздними событиями. Книга Imago Mundi кардинала Пьера д’Альи – ведущего географа-теоретика своего времени – была написана приблизительно в 1410 г. Это обширный кладезь знаний Библии и Аристотеля, имеющий небольшое отношение к опыту путешествий – автор этой книги не знал ничего, например, о Марко Поло. Д’Альи был плодовитым писателем на многие темы; его труды пользовались огромным авторитетом среди ученых. Книга Imago Mundi оказывала широко распространенное влияние на протяжении всего XV в. Она была напечатана в Левене (Лувене) приблизительно в 1483 г. Экземпляр этой книги Колумба с его собственноручными пометками на полях хранится в библиотеке Коломбина в Севилье. Как и все теоретики, с которыми был согласен Колумб, д’Альи преувеличивал протяженность Азии с востока на запад и соотношение суши и моря на земном шаре. Часть его трактата на эту тему была скопирована почти слово в слово с трактата Бэкона Opus Majus. Помимо влияния на Колумба, главный интерес д’Альи состоит в том, чтобы познакомиться шире, чем его предшественники, даже Бэкон, с арабскими и малоизвестными классическими авторами. Он сравнительно мало использовал их труды; он хорошо был знаком, например, с Almagest Птолемея, но там, где возникали противоречия, он ставил выше авторитет Аристотеля и Плиния. Тем не менее, несмотря на весь свой схоластический консерватизм, д’Альи был вестником возвращения ряда новых волнующих произведений классики и географических трудов, на написание которых они вдохновили.
На протяжении эпохи разведывательных исследований обычный образованный человек считал, что древние были более культурными людьми, более изящно себя вели и выражали свои мысли, были более дальновидными при ведении дел, чем его современники; за исключением религиозной сферы (большим исключением, надо сказать), он считал их более образованными. В начале рассматриваемого нами периода, в середине XV в., эта вера была общепринятой и в целом обоснованной, но еще больше она была такой в изучении географии. Древние действительно лучше знали географию и космографию, чем европейцы в XV в. Верно то, что некоторые древние авторы – Плиний и Макробий, например, произведения которых широко читали в Средние века, пересказывали информацию чуть более достоверную, чем информация сэра Джона Мандевиля. Но в начале XV в. читателям было так же трудно различать Плиния и, скажем, Страбона, как и Мандевиля и Марко Поло. Для ученых путь к более ясному пониманию, естественно, вел к более всестороннему изучению, более осторожному толкованию всех относящихся к делу древних произведений, которые могла открыть наука. И на самом деле в области географии изучение в XV в. забытых или до сих пор неизвестных классических авторов было щедро вознаграждено. Оно открыло Европе краткий географический справочник Страбона о мире того времени и, что более важно и оказало большое влияние, «Географию» Клавдия Птолемея.