Страница 13 из 26
Шерстяное сукно было не единственной тканью, производимой в больших количествах в Северной Италии. Города Ломбардии, особенно Кремона, специализировались на легких и дешевых хлопчатобумажных тканях, которые широко шли на экспорт: в Германию через альпийские перевалы, в Северную Африку и Левант. Но более важным был все же шелк. В эпоху Возрождения расточительство в одежде сделало шелк серьезным соперником шерстяным тканям. И хотя импортировать шелк-сырец из Китая и Туркестана в XV в. становилось все труднее, итальянцы пытались преодолеть эти трудности, развивая шелководство у себя на родине. Верхняя Италия – крупнейший в Европе производитель шелка-сырца в наше время – тогда производила его очень мало. Сицилия и Калабрия были главными регионами, производившими шелк, который отправляли в Северную Италию из Мессины.
В то время как Флоренция была главным текстильным центром Средиземноморья, Милан был центром металлургии и производства металлоизделий, особенно оружия и доспехов. Залежи железа были настолько широко распространены, что большинство средиземноморских железообрабатывающих центров могли использовать руду, найденную поблизости, а вот медь, олово и свинец были ценными статьями дальней торговли. Медь привозили в основном с юга Германии по суше и большую ее часть реэкспортировали в Восточное Средиземноморье на венецианских судах. Англия была уже на протяжении многих веков главным поставщиком свинца и олова, которые доставляли в Средиземноморье на венецианских и генуэзских судах.
Эта торговля продовольствием, сырьем и промышленными товарами была повседневной основой процветания Средиземноморья. Более известной, к которой стремились, и для немногих удачливых купцов и капиталистов более выгодной была торговля предметами роскоши с Востока: китайскими и персидскими шелками, гораздо лучшими, чем итальянские шелка; индийскими хлопчатобумажными тканями; ревенем, выращиваемым в Китае и очень ценившимся как лекарство; драгоценными камнями – изумрудами из Индии, рубинами из Бирмы, сапфирами с Цейлона; и больше всего – пряностями. Общий термин «пряности» в позднем Средневековье включал не только приправы для консервирования и придания вкуса пище, но и лекарства, красители, парфюмерию, мази, косметику и всякие дорогие виды продуктов. Пеголотти, чья купеческая торговая книга XIV в. уже была упомянута, приводит перечень из двухсот восьмидесяти восьми различных «пряностей», включая одиннадцать видов сахара, много видов воска и смол и, что удивительно, клея. Однако самыми значимыми специями, по крайней мере по своей ценности, были те, которые в наше время и носят такое название, – ароматические приправы и консерванты, почти все выращиваемые на Востоке. Самой распространенной специей был перец. Виды стручкового (красного) перца выращивали во многих уголках тропических стран, включая (как суждено было узнать португальцам и испанцам) Африку и Новый Свет; но самые ценные виды белого и черного перца в Средние века получали из плодов piper nigrum, который выращивали на Востоке и использовали там как приправу с очень древних времен. В XV в. большую часть перца привозили в Европу из Западной Индии, но самый лучший перец рос на Суматре. Корица и тогда, и сейчас ограничивается почти одним Цейлоном. Мускатный орех (а также получаемые из его сушеной шелухи ароматные специи) выращивали главным образом на островах Банда. Гвоздику, пользовавшуюся самым большим спросом из всех специй, выращивали только на нескольких небольших островах Молуккского архипелага. Эти разнообразные и ценные товары пользовались неутолимым спросом на Ближнем Востоке и по всей Европе. Все их можно было купить на рынках специй в Западной Индии. В Средиземном море их торговлей занимались в основном венецианцы и генуэзцы, но итальянцы были только последними звеньями длинной, хорошо налаженной цепочки посредников.
Во времена расцвета владычества монгольских ханов большую часть товаров из Китая, предназначенных для Европы, перевозили по суше на спинах верблюдов и ослов по многочисленным караванным путям до конечных пунктов – портов Леванта и Черного моря. И европейские купцы довольно часто сами путешествовали вместе со своими товарами по этим путям. Г[роцветающие колонии итальянских купцов выросли в главных пунктах назначения – Константинополе и его торговом предместье – Пере, в Тане (Азов), Каффе (Феодосия) в Крыму и других черноморских портах. В XIV в. безопасный путь Пеголотти в Пекин стал чрезвычайно опасным, и поездки европейцев на Восток прекратились. Сухопутные маршруты в целом утратили свою значимость не только из-за неспокойной политической обстановки, но и по тем же физическим причинам, которые заставляли грабителей-кочевников постоянно передвигаться с места на место. Растущее обезвоживание земель Центральной Азии делало выпас скота ненадежным. Поток товаров, перевозимых по суше, уменьшился, и древние города, через которые проходили караваны, обеднели. И хотя в XV в. персидские шелка все еще привозили из Тебриза в Трапезунд, а оттуда – в Константинополь, основная торговля предметами роскоши между Европой и Дальним Востоком шла на большинстве ее этапов по морю. На ее восточном конце были китайцы, джонки которых собирали гвоздику и мускатный орех с островов Ост-Индии и доставляли их на продажу в огромный малайский порт Малакку. Торговый путь из Малакки через Бенгальский залив в Индию находился в руках купцов-мусульман, будь они индийцами, малайцами или арабами. В Индии дальневосточные грузы вместе с корицей с Цейлона и перцем из самой Индии продавались в портах Малабарского берега – Каликуте, Кочине, Каннануре, Гоа и далее севернее в портах Гуджарата. Торговля этих портов с остальным побережьем Индийского океана находилась в основном в руках арабов. От Малабарского берега их построенные из тикового дерева океанские baghlas (багалы) направлялись со своим драгоценным грузом в гавани Персии (Ирана), Аравии и Восточной Африки, совершая плавания, частота которых была связана с регулярным чередованием северо-восточного и юго-западного муссонов. Существовали два альтернативных пути из Индийского океана в Средиземное море и два главных перевалочных порта – Аден и Ормуз. Из Адена путь на север по Красному морю – этой горячей воронке, полной рифов, был медленным и опасным, и большие baghlas редко отваживались заходить в Баб-эль-Мандебский пролив. Торговлю в Красном море вели небольшие прибрежные суденышки, ходившие там в огромном количестве, – zaruqs, sambuqs и суда латинского типа, в основном египетские, курсировавшие из одного порта в другой до Суэцкого залива Красного моря, который был гаванью для Каира и долины Нила. В Персидском заливе большие корабли-бумы с двумя торцами, и по сей день являющиеся характерной чертой этого региона, возили восточные пряности и такие восточноафриканские товары, как слоновая кость, из Ормуза в Шатт-эль-Араб. Оттуда транспортировка товаров проходила речными судами и караванами верблюдов по Евфрату в Алеппо, через Багдад в Дамаск или даже через всю Малую Азию в Константинополь в зависимости от политической обстановки и преобладающего спроса. Из Константинополя, Александрии и Антиохии, Триполи и Бейрута – средиземноморских торговых гаваней для Алеппо и Дамаска – итальянские корабли везли грузы шелка и специй в Венецию и Геную. Торговые издержки и налоги на торговлю были огромными, но такими же были и прибыли. Говорили, что купец мог отправить шесть грузов и потерять пять, но при этом остаться с прибылью при продаже шестого груза.
В Константинополе итальянцы – особенно венецианцы – были доминирующей и привилегированной группой, по крайней мере до 1453 г. На Эгейском море венецианские колонии были колониями в современном смысле этого слова с действующей территориальной администрацией. На Черном море в большей степени строго торговые колонии – самоуправляемые общины деловых людей – пережили упадок сухопутной торговли шелком. Самая значимая из них – Каффа, хоть и не была уже конечным пунктом пути в Китай, оставалась крупной торговой столицей, часто посещаемой турками и татарами, а также русскими, поляками и различными балканскими народами. Здесь и на многих более мелких черноморских рынках итальянцы научились вести дела со сравнительно примитивными кочевыми народами, которым они продавали соль, грубое полотно и даже готовую одежду и покупали у них черную икру и рабов. В Алеппо, Дамаске, Александрии, с другой стороны, итальянцы были чужаками в городах, управляемых могущественными, цивилизованными, но зачастую своенравными мусульманскими правителями. Их образ жизни, условия, на которых они могли заниматься бизнесом, да и само право его вести вообще зависели от договоренностей, заключенных с правителем, которые тот мог пересмотреть или даже – как крайний случай – объявить недействительными. Основные группы торговцев занимали fondaci (от арабского слова funduq) – огороженную территорию фактории, где купцы жили и хранили свои товары. У венецианцев были две такие огороженные территории в Александрии. В пределах своей территории каждая торговая община во многих отношениях была самоуправляемой, но чиновники fondaco могли нести корпоративную ответственность за долги по договорам или преступления, совершенные членами их общины за ее пределами. Эта модель экстерриториальных факторий, иногда открытых, иногда укрепленных в зависимости от эффективности местной власти, стала знакомой характерной чертой торговой экспансии европейцев на Востоке. Если коротко, то все виды поселений, которые основывали португальцы и другие европейцы на Востоке в XVI и XVII вв., имели своих предшественников в виде итальянских поселений в позднем Средневековье на Средиземном и Черном морях.