Свой круг

Данил Корецкий

Свой круг

БАРКЕНТИНА "КЕЙФ"

Некоторое время я смотрел в окно на проплывающие мимо лесные пейзажи, включенные непостижимой логикой административно-территориального деления в "условную" городскую черту. Сквозь толстое запыленное стекло окружающий мир казался блеклым и однотонным, и я вдруг это остро почувствовал. Устал? Откинувшись на жесткую спинку, достал из портфеля принесенную наконец Вальком пухлую, карманного формата, зачитанную книжку. "... Сон этот преследует меня уже много лет: маленький леданец в грубом кожаном жилете и смешной островерхой шапке - не под прозрачной крышкой холодильной камеры, а в природных условиях, среди прекрасного ландшафта, под ярким рыжим солнцем, вышедший из-за голубого холма нам навстречу; устремившийся к нему обреченный Горик и я - ничего не подозревающий, благодушный, с вяло висящими руками, не успевший..." Обожаю фантастику, только книги достать удается редко, да и некогда, так бы и читал целый день, еще бы лечь и вытянуться... Но на следующей станции надо выходить. Людей в вагоне было немного, понятно - будний день, и я расслышал, что сидящие через проход Валек с Петром толкуют о разных республиках и населенных пунктах, окладах и перспективах на жилье, упоминают названия учреждений нашей и смежных систем и горячо обсуждают, стоит ли "надевать погоны", если да, то какие. Дело понятное - после преддипломной практики неминуемо последует распределение. Я пересел к ним. - Определяйтесь в адвокаты. Лица свободной профессии, а заработки - дай Бог каждому! Валентин скривился. - Штаны протирать да с каждой мразью за ручку здороваться! Не в деньгах счастье... В своем максимализме он был последователен. Суждения - на крайностях, условности - в сторону. Знакомясь, удивил: Валек. Обычно пятикурсники подчеркивают свою зрелость, рекомендуясь по имени-отчеству. Вот Петр попробуй назови его Петрушей! - А ты, Петр, не определился еще? - Заработок тоже не последнее дело. А как с подзащитными здороваться каждый сам выбирает. Но следствие интересней... Здравый, рассудительный ответ. Они одногодки, но заметно отличаются уже сейчас. Один - живой, непосредственный, отвечает не задумываясь, не боится обнаружить свое мнение; одет спортивно-небрежно, как большинство сверстников. Другой - степенный, основательный, высказываться не торопится, взвешивает слова, прикидывает - придутся ли к месту, понравятся ли; учитывает, что по одежке встречают: туфли, брюки, рубашка - все официально-делового стиля, чуть похолодает - обязательно наденет пиджак и галстук. Настрой перед распределением у них вроде бы одинаковый, но я мог с уверенностью сказать - Валек станет следователем или скорее всего сыщиком. Петр наверняка займется правовой работой в народном хозяйстве: начнет юрисконсультом, со временем возглавит юротдел, а может, поднакопив опыта, переберется в арбитраж или пробьется в коллегию адвокатов. Мало ли где интересней! - Собирайтесь, следопыты, не то пропустим остановку! Валек пружинисто вскочил, резко откатил дверь в тамбур, первым выпрыгнул на перрон. Следом и мы спустились на чистую бетонную платформу. Пахло свежестью, станция была пуста, только возле кассы девушка в белом передничке продавала мороженое. Через секунду возле нее маячила рыжая шевелюра, выгоревшая ковбойка и линялые джинсы Валька. Когда мы перебрались через рельсы, он уже шел навстречу с тремя эскимо. - Угощайтесь. Оказывается, здесь все знают дачу Золотовых. Нам вот по этой тропинке. Валек разведал дорогу правильно, через полчаса мы были у цели. Дача стояла на возвышенности в центре большой поляны и чем-то действительно напоминала стремительный старинный корабль. - На что она похожа, ребята? - На дачу и похожа, - резонно ответил Валек. - На что же еще? - Заметим, на классную дачу, - добавил Петр. Мои впечатления могут объясняться тем, что я уже знал, как называли этот загородный особняк Валерий Золотов и его друзья, хотя все же в линиях полутораэтажного дома было что-то неуловимое от очертаний гордых парусников времен адмирала Дрейка. А расположение, приподнятость над окружающей местностью, отчего строение как бы плыло в косых солнечных лучах, пронизывающих кроны толстых мачтовых сосен, усиливало эффект. И конечно, за всем этим стояла не удача случайного совпадения ряда обстоятельств, а утонченный расчет архитектора. Доски двухметрового забора плотно, без щелей, прилегали одна к другой и по прочности, наверное, не уступали частоколу, из-за которого отстреливались от пиратов герои "Острова сокровищ". Я усмехнулся наглядности примера ассоциативного мышления. Калитка должна была быть незапертой, и точно - бронзовая ручка легко поддалась, и замок открылся. Просторный участок оказался изрядно запущенным, хотя видно было, что он знал и лучшие времена. Асфальтовая лента соединяла ворота с гаражом, выложенные кирпичом дорожки вились между пропаханными грядками и мертвыми клумбами, огибали здание и обрывались у деревянной баньки, сложенной над маленьким, но на удивление чистым прудом. - Нехудо люди живут, крепко, - проговорил Валек. - Отдыхай на природе, парься в баньке, в пруду купайся - красота! - Адмиральская дача, что ты думаешь, - снисходительно ответил Петр, и по тону его следовало понимать, что он повидал немало подобных дач и удивляться тут особенно нечему. Как я успел заметить, Петр любил подать себя бывалым человеком. Зеркальная поверхность пруда притягивала взгляд, и я опустился на корточки у самой воды. Теперь стало видно, как солнечные лучи, преломляясь в прозрачном и оттого невидимом жидком стекле, высвечивают бугристое, усыпанное камешками дно. Мягко спланировал сухой лист и завис, чуть поморщив солнечную прозрачность над этой неровной пестрой равниной. - У берега - сантиметров двадцать, а в центре - метра полтора, - прикинул я глубину. В одном месте, там, где край водоема захватывала полукруглая тень кроны дерева, образовалась непроглядная чернота, будто скрывающая бездонный омут. Еще когда я увидел дачу издали, то подумал, что она напоминает материализацию мечты об уединенном, тихом и спокойном месте, где время не расписано по минутам, не втиснуто во всевозможные планы и графики, не имеет обыкновения скручиваться в тугую пружину, спрессовываясь и убыстряя свой бег, когда не ощутимо проскакивает час за часом, день за днем, неделя за неделей, а течет размеренно и неторопливо, как и полагается времени... Где нет неотложных мероприятий, срочных вызовов, нервных, не различающих дня и ночи телефонных звонков, не поддающихся планированию и оттого выбивающих из заранее намеченного ритма происшествий, нет массы важных, ответственных и подлежащих немедленному разрешению вопросов и сотни других дел, делающих каждодневную жизнь бегом в беличьем колесе. А сейчас на берегу пруда я убедился, что это и есть то самое место. Здесь в покойной и умиротворяющей тишине можно отключиться от невидимого кабеля связи со своей и областной прокуратурами, дежурной частью милиции, следственным изолятором и другими учреждениями, которым ты можешь вдруг срочно понадобиться в любое время суток. Здесь можно забыть про сроки следствия и содержания под стражей, выпустить из памяти показания многочисленных обвиняемых, подозреваемых, свидетелей, не раздумывать над квалификацией и судебной перспективой дел, не прорабатывать десятки вариантов направлений расследования, не перебирать арсенал тактических приемов для предстоящих допросов... Можно, наконец, перевоплотиться и из следователя - важного звена сложного государственного механизма стать просто гражданином Зайцевым Ю. В. И целыми днями сидеть в этом уютном местечке и смотреть на зеркальную гладь воды, просто так, бездумно, чтобы освободиться постепенно от миллионов бит самой различной информации: мешанины фактов, событий, фамилий, кличек, номеров телефонов и тому подобной белиберды, чтобы этот уголок вытянул полученные за все эти годы отрицательные эмоции, последствия нервотрепки и пережитых стрессовых ситуаций. Чтобы отдохнул мозг, восстановились запасы нервной энергии... И чтобы при этом высоко в синем небе плыли легкие перистые облака... Смотрю в небо. Облака на месте. Именно такие, как представлялось. Я вновь собрался, для этого пришлось сделать усилие - сказывается, что уже год не был в отпуске и весь этот год работал по большим тяжелым делам. - Вперед, гвардейцы! - играя роль этакого неунывающего бодрячка, окликаю задумавшихся ребят. - Осмотр продолжается! За банькой стоял огромный ящик, доверху наполненный бутылками из-под портвейна. В гараже тоже обнаружились три набитых бутылками мешка. А в общем осмотр двора ничего не дал. Когда мы подошли к входной двери, дача уже не показалась мне местом, где хочется отрешиться от повседневной суеты. Может, оттого, что сургучная печать, придававшая двери казенный вид, предвещала что-то недоброе, а может, просто включился подсознательный механизм, перестраивающий мозг с благодушных отвлеченных размышлений на предстоящую конкретную работу. Я без труда нашел в связке нужный ключ и, сорвав печать, толкнул дверь. На первом этаже располагаются службы, кухня, кабинет и зал, а наверху спальни и зимняя веранда. Но, переступив порог, мы вначале оказались в небольшом холле перед двустворчатой дверью с табличкой "Кают-компания". В "кают-компании" стоял спертый плотный воздух, в котором смешивались запахи винного перегара, табачного дыма и перестоявшей еды. Не знаю, как мои спутники, а я уловил в этой сложной смеси еще один компонент. Раньше, до того, как я стал работать на следствии, я думал, что выражение "запах смерти" не более чем красочная метафора, но потом убедился в, обратном. Смерть имеет даже два вида запахов: реально ощутимый обонянием и психологический, воспринимаемый сознанием, создающий особое отношение к месту, которое она посетила. И если первый может отсутствовать, то второй - ее непременный спутник. В "кают-компании" запах смерти исходил от грубо начерченного мелом на ковре силуэта, повторяющего контуры распростертого человеческого тела. Поскольку я читал протокол, то очень отчетливо представил позу, в которой лежал убитый. Собственно, первичный осмотр места происшествия проведен толково и грамотно, но он в основном концентрировался на трупе, окружающей обстановке уделено мало внимания, что вполне объяснимо дефицитом времени дежурного следователя, которому наступало на пятки очередное происшествие: в большом городе за ночь случается много всякого... И все-таки протокол составлен достаточно подробно и полно, в принципе можно было им и ограничиться, но я привык детально изучать места преступлений. Вид помещения, количество и расположение комнат, подсобных служб, предметы обстановки - все это имело линейные размеры, вес и тому подобные количественные показатели, но, кроме того, существуют качественные характеристики, которые не измеряются рулеткой, не взвешиваются и не найдут отражения ни в одном самом точном протоколе... - Начинаем осмотр, - обратился я к своим спутникам. - Поскольку понятыми могут быть приглашены любые незаинтересованные в деле граждане, я предлагаю вам выступить в этом качестве. Вы ведь не заинтересованы в деле? - Ни в малейшей степени! - заверил Петр. - Отлично. Права и обязанности понятых вам известны? - Конечно, - ответил Валек, Петр согласно кивнул. - А раз так, приступаем. Только вначале откройте окна, отбор запахов мы все равно делать не будем - случай не тот, проветрить здесь не помешает. Легкий сквозняк быстро выдавил на улицу спертый воздух, дышать сразу стало легче. С запахами разделаться просто, нетрудно навести порядок в комнате, убрать тарелки с закисшей пищей, стаканы с остатками спиртного и даже стереть мокрой тряпкой зловещий меловой силуэт. Но самая тщательная уборка не поможет избавиться от того, что превратило уютную загородную дачу в место происшествия. Теперь это не просто комфортабельное место отдыха, а Дом, имеющий Страшную Тайну, Дом с Привидением. Готов держать пари, что Золотовы продадут дачу, и очень скоро. Недаром на предложение поехать сюда вместе глава семейства ответил категорическим отказом: "Что вы, после того, что случилось... Уж вы, пожалуйста, сами..." "Кают-компания" представляла собой просторную светлую комнату. Три мягких кресла, журнальный столик, декоративный электрокамин-бар, магнитофон. Справа у окна - сервированный на четверых стол. - Ну-ка, следопыты, что скажете? - Здесь были курящие женщины, - сделал вывод Петр. Верно. В пепельнице двадцать два окурка "Мальборо", двенадцать - со следами помады, из них семь скурены до фильтра. - А поглубже? - Можно подумать, что пили одни люди, а закусывали другие! - Точно! Молодец, Валек! Бутылки могли служить украшением любого бара. "Камю", "Мартель" - на донышке еще осталось немного пахнущей спиртом жидкости. "Бордо" - здесь тоже что-то плещется. Красивая, под хрусталь, плоская бутылка с черной этикеткой - эта пустая. Две пустые из-под шампанского. А вот закуска - другого рода: дешевые консервы, вареная колбаса, кабачковая икра, плавленые сырки. Странно. - Хозяин - моряк? Петр рассматривал большую гравюру - фрегат с туго надутыми парусами, накрененный в лихом галсе, орудийные порты окутаны клубами дыма. На журнальном столике искусно выполненная модель парусника, над ним старинный штурвал. Вот и еще атрибут морской романтики, на стене - ножны от кортика. Того самого, что сейчас лежит у меня в сейфе. - Хозяин - нет, но кто-то в семье - наверняка. Держи рулетку. Так, от двери - два метра шестьдесят... Неожиданно раздался телефонный звонок. "Телефон на даче - редкость", - мелькнула мысль, я прошел в кабинет и взял трубку. - Все в порядке? - осведомился мужской голос. - Да, - ответил я. Действительно, не спрашивать же, что он понимает под "порядком". - О'кей. - Раздались гудки. Разговор был окончен. Осмотр и составление протокола, планов и схем заняли часа полтора. Дело шло к концу. Я поднялся наверх, заглянул в две маленькие комнатки с кроватями, вышел на веранду. Отсюда открывался умиротворяющий вид на окрестный пейзаж, и надо сказать, с приподнятой точки обзора он выглядел еще живописней. А через поляну по направлению к даче шел человек. Я отпрянул в глубину веранды, но тут же сообразил, что отсвечивающее на солнце стекло делает меня невидимым. Кто же это? Скорее всего кто-то из хозяев, может быть, даже сам Золотов-старший. Впрочем, нет. Хотя я беседовал с ним только по телефону и поэтому узнать не смог бы, этот человек гораздо моложе - подобранная фигура, резкая отмашка руками... Лица рассмотреть не удавалось, вот подойдет... Но когда незнакомец подошел ближе, забор скрыл его из поля зрения. Я спустился вниз и вместе с практикантами вышел на крыльцо, чтобы встретить посетителя. Но прошла минута, другая, третья, а в калитку никто не входил. - Ну-ка, ребята, посмотрите, куда он делся. Оставшись один, я быстро вытащил книжку, плюхнулся в кресло, расслабленно вытянул ноги. "... Мы высаживались на Леду последней сменой. Этот факт не был известен никому на Земле, за исключением узкой группы экспертов, получивших специальный допуск к отчетам, видеозаписям, образцам и другим материалам, собранным нами и двумя первыми экспедициями. Официально планета считалась необитаемой и непригодной для освоения из-за высокого уровня природного радиационного фона..." Что-то отвлекало внимание, я прислушался. Тихий тупой скрежет то пропадал, то появлялся вновь. Жук-древоточец! Я подошел к стене и внимательно осмотрел ровную деревянную поверхность. И точно. Одна дырочка, другая, третья... А сколько ходов уже проделано там, внутри? Дача оказалась больной... Вернулись Валек с Петром. - Никого нет, мы все вокруг обегали. Наверное, он куда-то в другое место шел. - Может быть, конечно, и в другое. Но тропинка ведет прямо к воротам, больше идти по ней некуда... Я сфотографировал все помещения, снял со стены ножны от кортика. Подчиняясь внезапно пришедшей мысли, отлил в пронумерованные флаконы образцы спиртного из экзотических бутылок. Кажется, все, можно дописывать протокол. Когда мы вышли на улицу, солнце уже скрылось за деревьями. Я сделал еще пару снимков - общий вид дачи и подходы к ней. Хотелось есть, а предстоял еще обратный путь до станции, потом ожидание электрички, потом... - А почему вы не ездите на машине? - Мысль Петра работала в том же направлении. - Потому что на ней ездит прокурор, - дал я исчерпывающий ответ и приготовился к следующему вопросу, но его не последовало. Чувствовалось, что ребята устали. Из окна электрички я все время смотрел в левую сторону. Там, за деревьями, любили проводить время Валерий с друзьями, и, видно, отдых удавался на славу, недаром же они называли дачу "Баркентина "Кейф". В названии чувствовалась фантазия, изобретательность, слово "кейф" произносилось правильно, без распространенной ошибки. Грамотные, симпатичные, положительные молодые люди с развитым воображением... И тем не менее один из участников вчерашней вечеринки лежит сейчас на холодном каменном столе морга, а другая заперта в душной камере... Лес расступился, и я увидел знакомое здание на холме. Оно напомнило мне парусник, идущий ко дну.