Страница 5 из 7
– А нам папа никогда не читает нотации, за что мы его особенно любим, – продолжая смотреть на Ольгу Васильну восторженными глазами, вспомнил Мишаня. Ольга распахнула пошире дверь-окно, чтобы хорошенько проветрить Мишане комнату перед сном. Бедный вьюноша! Ольга вдруг увидела другого Мишаню, не похожего на прежнего, на того, за кого хотела выдать свою Катюшу. Ему будет сложно найти себе пару. Он представления не имеет, что такое быть отцом. Это ведь не приглашать к себе домой по праздникам своих внебрачных детей. Глядишь, еще и венцом безбрачия наградили его разгульные предки.
– Ольга Васильна, а почему вы отказываетесь от массажа? Я знаю и тайский, и шиатсу. Напрасно вы. От студентов мединститута всегда можно чему-то научиться, а вы игнорируете столь ценный опыт, – слабым, словно не своим, вкрадчивым голосом пробормотал Мишаня. Поздно-то как! Куда он клонит? Ольга Васильна никогда не могла понять, что нужно тому или иному конкретному пацану, начиная с собственного сына, а этот Мишаня уж слишком своеобразный. Да нет, даже еще раньше не могла понять, начиная с жениха по имени Алик. Самое милое дело в таком случае – притвориться шлангом, как в мультике. Удав в форме шланга, который ничего не слышит. Никакого тебе массажа, Мишаня. Я не люблю обнаженку. Да и поздно уже. Второй час ночи, в это время здоровые мысли в голову не приходят.
– А какой вопрос вы еще хотели задать мне, Ольга Васильна? – вдруг слегка приободрился Мишаня.
– Спокойной ночи, малыши! Утро вечера мудренее. Вот вам на ночь книга Егора Залеткина «Ванька Жуков в деревне у дедушки». Завтра он мне подпишет, надо только подойти, хорошо, что я заранее ее закупила. Но долго не читайте, ночью надо спать.
– Да, спасибо, – опять упавшим голосом сказал Миша. – Помните, вы на собрании в клубе шутили, что страстные книгочеи никогда не бывают одиноки в постели.
– Не только в постели, но и по жизни вообще. Потому что ужас нашего существования состоит в том, что мы одиноки. Всегда и везде. В браке. Вне брака. На войне. В мирной жизни. Но если у тебя есть хорошая книга, то ты уже вроде как и не одинок. «Вы хотите попрощаться с друзьями? – спросили у Пушкина в последний день его жизни. – Вот мои друзья, – показал Пушкин на книжную полку». – Так Ольга Васильна вслух готовилась к следующему заседанию литературного клуба. Но поскольку она уже поднялась на второй этаж, то Мишаня вряд ли ее слушал. Ее никогда не слушали. Хотя Мишаня – это, все-таки, приятное исключение. Сам же он долго не мог уснуть, как часто бывает не в своей постели, и полночи подряд читал книгу Залеткина, которая у него все больше и больше вызывала щенячий восторг. Почему-то он даже не испытывал особой боли от того, что вождя Вани Жукова партии держали в тюрьме, а тем временем его боевая подруга Зоя была близка с Ваней, сцены любви были поданы очень подробно, даже слишком. Ольга Васильна на ходу бросила: какая это любовь! Но ее поколение ничего в этой сфере не понимало, они росли и жили без секса. В СССР секса не было. Ольга Васильна обещала рассказать Мишане про развал СССР, когда он спросил ее об этом по телефону, сидя в одиночестве в своей каморке в лагере. Она сказала, что разговор не телефонный и при встрече она ему расскажет. Может быть, если бы Мишаня читал эту книгу не второпях и днем, измена Зои вызвала бы у него сладкую боль воспоминания. Хотя Ваньке он тоже сочувствовал. Сладкую боль он чувствовал, потому что его первая любовь в Томске постоянно ему изменяла и даже сейчас собиралась за другого замуж, хотя последние полгода намекала Мишане, что если он вернется в Томск, она ждет предложения от него. Они учились вместе с пятого класса и в последнем классе стали близки. Восторгов была бездна, но и окружающих партнеров тоже хотелось перепробовать. Сначала начала изменять она, потом довольно быстро Мишаня. «Горечь, горечь, вечный привкус на губах твоих, о страсть, горечь, горечь… вечный искус окончательнее пасть», – как писала Марина Цветаева. После каждого все более окончательного падения они все-таки встречались, и их снова влекло друг к другу неудержимо. Почему на клубе у Ольги Васильны какой-то француз прочитал из Стендаля про то, что чем больше в любви физического наслаждения, тем больше в ней неверности? И кто такой вообще Стендаль? Как и когда он жил, в какие времена? Был ли счастлив? Вряд ли, впрочем, иначе не пошел бы в писатели.
Утром встали рано, чтобы не опоздать. С Катей и Мариной по телефону договорились встретиться в летнем павильоне, где будет первая встреча с писателями. Ольга Васильна загремела кастрюльками.
– Я с утра практически не ем! – запротестовал Мишаня.
– Но вы же голодаете в своем лагере! Вам же по норме положено всего 2 яйца в неделю, вы мне сами рассказывали. И 3 багета хлеба.
– Спасибо, Ольга Васильна. Не хлебом единым… Ладно, из ваших рук приму даже яд, – голосом рано состарившегося подростка пробормотал Мишаня. – А какой вопрос вы хотели задать мне вчера, Ольга Васильна?
– Вопрос состоит в следующем. Я подозреваю, что моя Катерина слишком привязана к Вике. В этом есть нечто ненормальное. Я их даже один раз в этой ванне вдвоем застала у нас. Лежали в пене и плескались. А вдруг это не та ориентация? – сказала Ольга, параллельно ощущая надежду: «Сейчас скажет: ничего такого я не заметил, бросьте вы».
– Ольга Васильна! Да в этом возрасте они все через подобные вещи проходят. Для них это способ выразить свою нежность, которая их просто душит. Ведь не с кроликом же в ванной барахтаться. Способ обрести близость с другом или подружкой, какая разница, зато детей от таких нежностей не будет, это безопасный секс, – приободрившимся голосом адвоката всех голубых всего мира сказал Мишаня.
Хоть сейчас на площадь и с микрофоном. Все! Пора закрывать вопрос. Я уже получила всю исчерпывающую информацию. Человек видит то, что есть в нем самом. Если в нем нет маниакально-депрессивного психоза, то он его и не увидит, будь он хоть трижды отличник мединститута. А голубое-розовое – это в нем есть. На нашем семейном портабельном компьютере вчера вечером он оставил – случайно или намеренно – свою страничку из «вконтакте. ру». Там разные парнишки поздравляли его с днем рождения незамысловатыми картинками с неразборчивыми рисованными буковками. Ну, например, такими: «Мишаня, поздравляю тебя! Желаю тебе всего». А можно было бы понять «желаю тебя всего». Иногда эту картинку использовали и девушки. Беда с этой молодежью. Беда с этими виртуальными мирами. Какая-то новая человеческая порода выводится. Я иногда это и в своих студентах замечала, но как-то слабо-отстраненно. Ради Бога, если это не касается твоего ребенка. Но ведь и ребенок – тоже гость в твоем доме. Почти как Мишаня. Вот в наше время… Да я уже уподобляюсь своей покойной бабушке. Мы дак в наше время… «Только не делай вид, что вы к этому непотребству не имеете никакого отношения, что вы вроде бы вообще не при чем!», – вдруг Ольга вспомнила, как судит ее страшным судом ее старший сын Игорь в каждый ее приезд в Москву. Первый раз он эту фразу произнес, когда был совсем клопиком, лет эдак в двенадцать.
А чего еще можно было бы ждать? Авторитет семьи на нуле. То есть, семьи как бы вообще нет. Гетеросексуальные отношения предстают вообще не в лучшем свете. Поединок роковой между влюбленными, между супругами и между родителями. Один обязательно поступает перпендикулярно другому. Начинается, видимо, с отцов типа Алика. Некоторые мамы тоже типа Алика, свекровь-то уж точно такая. У Тургенева тоже мать была жесткая и властная. Она с малых лет приучила будущего нежного поэта к жестоким страданиям, к тому, чтобы «несвободно дышать рядом с ней». Впоследствии он, пускай превратившись в человека сложного, нерешительного и мягкотелого, сам не способен был никого угнетать, и слава Богу. Потому что творческие люди могут быть порой настоящими бурбонами. А тут напротив, под влиянием «Записок охотника» царь Александр Второй отменил крепостное право. Часто же из такого мальчика выходит мелкий, но тяжелый деспот. Конечно, многое зависит тут от отца, то есть от наследственности. И может получиться совсем другая семья, и получается же. Мама еще только открыла рот, а уже готово возражение папы. Мама, подчиняйся, как последний раб. Но подчинение всю жизнь, уступки всегда в одну сторону немыслимы! У мамы будет депрессия, всегда астеническое выражение лица. А если побороться, начать качать права? Чем раньше, тем лучше. Но ведь это будут не любовные отношения, а манипуляция. Весь мир манипулирует. «Весь мир театр, и люди в нем актеры», как говаривал Шекспир. И вечный бой, покой нам только снится, но это – бой, в котором нет победителей. Вообще, ни в каком бою нет победителей.