Страница 46 из 47
Он привёз множество местных газет, издаваемых в Маньчжурии, а также несколько большевистских. В этих последних было описание следствия Чека против генерала Унгерна. Следовательно, его тайна была разгадана. Барон попал в руки большевиков и был заключён в тюрьму в Новониколаевске.
Читая эти газеты, давние подчинённые Унгерна убедились, что их прежний, неустрашимый командующий не только не отказался во время следствия от совершённых поступков, но предупредил, что если ему удастся вырваться из рук палачей, до конца жизни будет бороться с большевизмом. Необычно смелое поведение барона произвело впечатление даже на большевиков. Газеты подробно описывали поведение узника, в сравнении с другими, например, с министром Пепеляевым, который ползал на коленях, умоляя революционный трибунал о снисхождении в виде принятия его в советскую армию. Злополучная судьба ожидала, как мы узнали из газет, полковников Львова и Ефарицкого, которые также были схвачены большевиками и расстреляны. Напрасно ссылались осуждённые на заслуги в организации заговора в «Азиатской Кавалерийской Дивизии». Получили справедливый ответ: предав раз своего вождя, могут так же быстро изменить и Советам.
Погиб и полковник Шишкин, воевавший в Саянских Горах, и генерал Бакич. Известия, касающиеся нашей бригады, были фальшивыми. Специальные отряды красных должны уже были нас якобы разбить в Монголии, сообщаемые при этом подробности боёв, названия местностей, а также представленные списки убитых офицеров — были совершенно лживыми.
Вскоре условия, установленные капитаном Джи-лун-джаном и нашим командованием, были представлены нам для ознакомления. Звучали они следующим образом: в Хайларе мы были обязаны сдать оружие и коней китайцам, за что солдатам обязались выплатить по пятьдесят тайанов, офицерам же — по сто. Высшим чинам было разрешено продать или оставить себе верхового коня. Все участники «Азиатской Кавалерийской Дивизии» имели гарантированное право пребывания в Китае или Маньчжурии и обладания китайскими паспортами. В случае выезда до Амурского и Приморского Края они получали бесплатные визы и свободный проезд Восточно-Китайской Железной Дорогой. Кроме этого офицеры Унгерна могли получить предпочтительное право на планируемые должности инструкторов в китайской армии. Нашлось несколько любителей, жаждущих идти с оружием в руках вплоть до Владивостока, большинство, однако, согласились на принятие вышеупомянутых условий, ввиду чего Джи-лун-джан выслал посланца в Харбин с известием о заключении договора.
Теперь мы воспользовались всяческими удобствами. Все были рады приближающемуся окончанию странствия, только некоторые не могли примириться с мыслью о сдаче оружия в чужие руки, потому что это не соответствовало духу такой прекрасной некогда бригады.
Однако в хорошем настроении мы приближались к Хайлару, где разносился не слышанный в течение двух лет свист локомотива. Мы остановились на небольшом взгорье недалеко от цитадели. Перед нами тянулся город, застроенный домиками и храмами из глины или дерева и окружённый широкими валами. По улицам кружили усиленные патрули и полиция с карабинами. Евреи в опасении погрома бежали в Харбин или в Цицикар.
Сдача оружия бригадой произошла совершенно спокойно. Вскоре после этого большинство участников похода барона Унгерна направились во Владивосток, я же в компании нескольких коллег выехал в Харбин.
XXXVII. ЗАВЕРШЕНИЕ
«Азиатская Кавалерийская Дивизия» распалась, чтобы уже больше никогда не возникнуть. Во время взятия обратно Хабаровска из рук красных в последний раз, покрыли себя унгерновцы бессмертной славой в бешеной кавалерийской атаке, в которой погибла подавляющая часть отряда.
Генеральный штаб, защищающий Приморье, желая спасти последние устои «белых», поручил защиту самых слабых пунктов подверженного опасности района солдатам «кровавого барона». Во время атаки «красных», «белые», не имея патронов, погибли все в штыковом бою. В это время, когда под Никольском таяли остатки войск генералов Каппеля, Пепеляева и Унгерна, сотни штабистов и министров «приморского» правительства, увозя золото и товары, убегали из Владивостока за границу, чтобы вести там подлую, но свободную от забот жизнь.
Большевики заняли Владивосток, Япония же, Маньчжурия и Китай были переполнены российскими эмигрантами. У кого были деньги или протекция, получал лучшую должность, чем те, кто их не имел, такие брались за тяжёлую работу. В Харбине многие бывшие офицеры высшего ранга работали в качестве железнодорожных рабочих, сторожей или подметальщиков улиц. Жёны бывших сановников или магнатов, прислуживающие в ресторациях официантками, одарялись большими или меньшими чаевыми, в зависимости от их внешних прелестей. Среди массы эмигрантов проворно вились агенты большевиков, пробиваясь во все общественные касты и добывая нужные сведения при помощи денег или обмана.
Уполномоченный Дальневосточной Республики, бывший царский капитан артиллерии Кистер, известный официально под фамилией Озорнин, вёл коммунистическую и шпионскую акцию. В одном из его кабинетов помещалась так называемая «Чёрная книга», в которой находились фамилии и фотографии особ, враждебных идеям интернационализма. Туда были вписаны россияне, американцы, японцы, поляки и многие другие. Шпионы Озорнина знали даже тайные документы разных консульств.
Кроме того, множество комиссаров направлялись через море в Европу, выдавая себя за возвращающихся на родину поляков, литовцев или немцев. На корабле «Рorthos», который вёз нас в Польшу, обнаружили мы несколько таких «птичек», едущих якобы для обучения во Францию, Германию и Польшу. Это были евреи, которых наши солдаты знали лично. Капитан Мисевич, давний командир автоотряда Пятой Сибирской Дивизии, передал их настоящие фамилии Французскому Департаменту полиции в Сайгоне. К сожалению, несмотря на предостережения французской и польской полиции, эти коммунисты добрались в Польшу и, наверное, свободно сегодня гуляют по стране, пропагандируя начало Третьего Интернационала.
НЕСКОЛЬКО СЛОВ О МОНГОЛИИ И УРЯНХАЕ
Проехав Монголию вдоль, а частично и поперёк, хотел бы я рассказать о богатствах этой страны. Точное обозначение мест, где мне попадались ископаемые богатства, является уже теперь невозможным, потому что добросовестно заполняемые мною дневники, коллекции и карты утонули в Селенге.
Монголия является необыкновенно богатым краем — особенно в отношении минералов. Эти богатства лежат почти на поверхности, как бы взывая о том, чтобы их добыли из земли. К сожалению, до настоящего времени в этом отношении в Монголии сделано очень мало. На это влияло: отсутствие путей сообщения, отдаление от промышленных центров, малая заинтересованность заграничного капитала, а главное может быть — монгольский предрассудок, не разрешающий копать землю. Однако и тут имело место отступление от убеждений. На расстоянии тридцати пяти километров от Урги Монгольское правительство добывало превосходный бурый уголь и годовая эксплуатация разреза, приносящая миллион килограммов (работало 20–40 неквалифицированных рабочих), едва удовлетворяла потребностям Урги. Это предпринимательство находилось в руках власти и приносило государственной казне очень хороший доход.
Кроме неимоверно богатых залежей бурого угля около Урги, в разных аймаках открыты ещё десять залежей, выходящих почти на поверхность земли. Каменного угля пока что не открыто, однако, известно, что тот всё же есть, хотя и на значительной глубине, а в Монголии пробные шахты не превышают глубины в десять метров.
Очень часто наталкивался я на медную руду, хотя и самые богатые месторождения открыты только в пяти местах, в частности, в аймаках Тушету-хана и Цецен-хана, а также в окрестностях Косогола. Самые богатые из известных до настоящего времени в Монголии месторождений медной руды находятся в аймаке Цецен-хана, потому что они занимают пространство на протяжении тридцати километров. Подобным образом и железная руда находится почти на всей территории северной Монголии, подробно, однако, указаны пять мест, имеющих упомянутую руду в больших количествах, как и самого лучшего качества. Золото добывают в больших количествах в Дзун-Модо и на Байдарике, кроме этого найдено оно также в больших количествах в Монгольском Алтае. Мне удалось отыскать богатую жилу этого благородного металла в громадных кварцевых разломах в хошуне Ачиту-вана, видел я также самородки, найденные в Улясах около Улангома.