Resurrection

Это было правдой на самом деле. Айно Минако смотрела на него такими восторженными глазами, что сдерживать себя было трудно (во сне Сина она долго испепеляла его взглядами, прежде чем попыталась даже просто пойти навстречу), и парень всячески отстранялся — но вместе с тем наслаждался каждой минутой их общения.

Он думал — если даже все это было сном, счастья в том сне было все же мало, в основе своей — только боль потерь, ранения, какие-то темные заклятия, о которых он прежде и знать не знал, и обиды. И теперь… теперь у них было время, и они могли им насладиться.

Син мог насладиться, потому что его возлюбленная фея определенно совсем ничего не помнила.

— Айно Минако, — строго насупился он, глядя на нее с внушительной высоты своих двадцати лет, — прекращайте вести себя так фамильярно и предлагать мне такие возмутительные вещи! — получилось не слишком-то убедительно — Минако (Минория, ее звали Минория — там, во сне) разулыбалась и повисла у него на руке, совсем не стесняясь того, что сама еще в школьной форме, а уже виснет на взрослом студенте.

— И чем это они возмутительны? — вскинула брови она наконец, складывая розовые губы очаровательной буквой «О», и как будто нарочито прижалась к нему поближе. Вот же чертовка. — Тем, что я хочу с тобой подружиться? Заметь, это я пригласила тебя погулять, а не наоборот!

— Так я ведь и не отказываюсь, — Син позволил себе короткую улыбку и подумал о том, что во снах его фея звала его по-другому. Наверное, он сходил с ума. — Позволите сопровождать вас сегодня на прогулке по парку, фройляйн* Мина? — он чуть отстранился и галантно предложил ей руку. — Или лучше… ммм… скажем, Мина-ханум*? — Минако прыснула и склонила голову набок, трогательно сжимая его ладонь тонкими пальцами (о, как забавно это выглядело!).

— Я буду вам премного благодарна, милорд, если вы будете называть меня соответственно моему статусу, — состроив умильную мордашку, заявила чертовка, и Син вздохнул, решив, что его намек не понят.

Да и как он может быть понят, ну право слово, если все это на самом деле — всего лишь сны?

Нет, Син не отрицал, что помимо Минако, Мамору и Клауса он был знаком со всеми героями своих видений, но это ведь… это было всего-навсего совпадением! В которые он никогда не верил, но пришел к выводу о том, что явно пора начинать.

Потому что его никогда не ранили в плечо. Потому что он никогда не держал в руках меча. Потому что он не имел никакого отношения к действительно похожим на гяру воительницам в коротких юбках, которые могли за полминуты преодолевать расстояние в триста метров и не испытывать никакой одышки.

Однако черт его знает, почему он решил попытаться снова.

— И какой же статус вам сообразен? — усмехнулся парень, когда они двинулись вперед по аллее — несомненно, к лотку с мороженым.

Минако вскинула на него глаза и легко улыбнулась — самыми уголками губ. И — как-то странно ласково погладила подушечкой пальца его руку. Так, как никогда себе ранее не позволяла, хотя висла на нем регулярно, вгоняя в краску свою подружку-мышку, в которую стрелял влюбленными взглядами Клаус, и заставляя смеяться прячущую нос в очередном букете Мако.

— Ну-у… — девушка издала длинное «хм-м-м», как будто сосредоточилась на воспоминании о чем-то, и вдруг широко улыбнулась. — Может, не «ханум», а «хатун*», как считаешь?

Вид у нее при этом был такой лукавый, что Син, чувствующий себя каким-то совершенным параноиком, едва не схватился за голову. Минако просто поддерживала его игру, тоже при этом используя турецкий, или действительно намекала на что-то?..

— Принцесса? Жена? Наследница? — Син склонил голову набок на манер самой Айно и принялся искоса наблюдать за ней.

Девушка озадаченно надула губы и как будто даже прикусила изнутри щеку. Впрочем, размышляла она не очень-то долго — совсем скоро прищурилась и, глядя в пространство, выдала:

— Ну-у… если исходить из титула наследницы — то принцесса, хотя на Востоке так не принято, да? — здесь Минако все-таки перевела взгляд на него. — А вот если исходить из того, что жена… — она чуть улыбнулась. — Минория-хатун. Как оно? Или ты прежде султаном именовался?

Син машинально мотнул головой в знак отрицания и усмехнулся.

— Вообще-то я был рыцарем чистоты и любви.

И только потом понял, что все же сморозил.

— Богиня и рыцарь, — между тем хмыкнула Минако — и вдруг замерла. — Смотри, как совпало. Значит, — она вскинула на него глаза, — рыцарь Кунцит, господин Восточного предела?

Син — Кун — повернулся к ней, ощущая, как дрожат руки и снова накрывает фантомной болью в плече, но глядя в упор.

— Мне преклонить колени?

Минако — Минория, Мина, его любовь — отбросила со лба челку и сверкнула глазами.

— Лучше уж поцелуй.

Комментарий к Act 9

**Сайто Син** — Кунцит. Син — потому что в телесериале Кунцит впервые появляется под этим именем. Сайто — из игры «SM: another story», где Минако отправляется в город Венеры.

**Фройляйн** — обращение к незамужней девушке в ряде германоязычных стран, включая германоязычную часть четырехъязычной Швейцарии — вотчину Цоизита, согласно игре «SM: another story». Здесь этот факт упоминается в силу того, что Клаус у меня — коренной швейцарец, после смерти отца (отчима Сина) переехавший с братом в Японию, на родину матери.

**Ханум** — обращение к женщине в Турции. Эта частица обычно присоединяется к имени и символизирует глубокое расположение говорящего. Турция — потому что Кунцит — генерал Среднего Востока.

**Хатун** — женский титул, аналогичный мужскому титулу «хан», широко использовавшийся в Османской империи. Приблизительно соответствует западным титулам «императрица», «царица», «королева».

========== Act 10 ==========

***

Ами никогда не думала, что вокруг нее будет столько людей, и она будет чувствовать себя с ними всеми комфортно. Она могла говорить с Клаусом об учебе, объяснять задумчиво хмурящим лбы Усаги и Минако эти сложные логарифмы, нахваливать выпечку Мако и с улыбкой подставлять ладошку задумчивой и озабоченной Рей, чтобы та проследила линии на ней. А ведь еще были Син, Масато, Мамору и Кайдо.

И всех вместе — их было десять. Десять человек, это же надо подумать! И со всеми этими людьми Ами чувствовала себя… нужной, причастной. Собой.

Она никогда не думала, что ее жизнь может так изменить знакомство с хозяйкой потерявшейся кошки. Впрочем… надо ли говорить, что даже знакомство это было немного странным? У кошки на лбу была метка, удивительно сильно похожая на полумесяц, и животина смотрела на Ами очень осмысленными глазами. И это было так… знакомо. Настолько, что девушке даже показалось, будто такое с ней происходило ранее.

Но еще удивительнее было то, что это чувство — ощущение дежавю — Ами ощущала по отношению ко всем людям, имеющим отношение к Усаги. Ей показался знакомым даже тот пепельный блондин, которого подруга пригласила на концерт, хотя до этого Ами никогда не видела, чтобы они общались. И это… наводило на определенные мысли.

Как врач — девушка готова была диагностировать у себя и психическое расстройство. А вот как человек, которого все это касается непосредственно, она считала, что здесь есть над чем подумать. В конце концов, ей казалось, что не одна она ощущает это странное дежавю.

Вот хотя бы Клаус. Он нравился ей, Ами готова была это признать. Она краснела всякий раз, когда он ей улыбался, но дело было не в этом.

Этот парень замирал, когда нарочно или случайно ее касался. Замирал, останавливался — и смотрел на нее такими глазами, что в Ами все сладко сжималось. И весь он был ей знаком — от шершавых подушечек пальцев на ухоженных руках — и до выглаженных пижонских рубашек, к которым никогда не носил галстуков, наплевав на школьные правила.

Они учились вместе, в одной школе с Усаги и Макото, и проводили вместе все обеды и короткие перерывы. И каждую минуту Ами виделась вместо Мако лесная дриада, а вместо Усаги — прекрасная фея, и только сильнее стали эти фантазии, только ярче после того концерта в музыкальной школе.