Часы бьют полночь

Она так и лежала, распластавшись на грязном полу лестничной площадки девятого этажа. В незнакомом доме, жильцы которого не смогли ей помочь. Куртка, которую Оля сняла, перед тем как стучаться к соседям, лежала рядом — грязная и изорванная волком.

Но сама она осталась жива. Цела и невредима, судя по ощущениям, если не считать приглушённой головной боли и тупого нытья в мышцах: сказывались долгий бег и стресс. Волка тоже не было видно.

Над головой маячило недоброе лицо давнишней старухи. Брови нахмурены, обвисшие щёки в сочетании с поджатыми губами — как у бульдога. Бабка таращилась на неё, явно требуя ответа.

— Я… — пробормотала Оля, приподнимаясь на локтях. — Извините. Кажется, мне стало плохо.

Второй раз подряд после побега от волка Оля приходила в себя в безопасности, не понимая, что именно произошло. Это начинало входить в дурную привычку.

— Плохо ей стало, — заворчала снова бабка. — Знаем мы ваше «плохо», обколются или обнюхаются чёрт знает чем, а потом в обмороки падают. Тебе скорую вызвать, припадошная?

Оля несмело улыбнулась. Несмотря на свою сварливость, старуха, похоже, была не таким уж и плохим человеком. Пусть и не помогла ей ранее. Хотя бабку тоже можно было понять: кто знает, сколько раз её пытались обмануть, принимая за наивную старушку? Даже сама Оля соврала, хоть никакого зла и не желала.

А что ещё оставалось?

— Не надо ничего вызывать, — попросила Оля. Если она сейчас попадёт в больницу, дела станут совсем плохи. Родители заинтересуются, что она здесь делала в таком виде и почему упала в обморок. Ещё и твари, привлечённые её беспомощностью в стенах госпиталя, явно не упустят своего.

Она начинала понимать Женьку, который старался избегать больниц. Хоть и безрезультатно.

О, чёрт. Женька! Он же звонил ей, когда она, паникуя, пыталась что-то придумать. И она невольно рассказала ему всё, хоть и не хотела, а потом вообще упала в обморок. И теперь он наверняка там с ума сходит от беспокойства, а то и вообще натворил чего.

Интересно, куда делся волк? Похоже, и впрямь хотел лишь запугать и, когда она потеряла сознание, убежал, потому что больше не ощущал страха. Но…

Ворочалось в душе нехорошее предчувствие, которое Оля никак не хотела принимать.

— Как знаешь, — раздражённо проскрипела бабка, и в её голосе читалось: точно наркоманка. — Тогда пошла вон отсюда, раз сильная такая! Давай, давай, иди.

Логику некоторых людей Оля решительно не могла понять.

Ей и самой не хотелось задерживаться. Волк ушёл, но кто сказал, что он не ошивается поблизости, ожидая её пробуждения? Кто сказал, что она до сих пор в безопасности?

— Извините, — пробормотала Оля и неловко поднялась на ноги. Схватила в охапку многострадальную куртку и поплелась вниз по ступеням, не оборачиваясь. В другой день ей наверняка стало бы стыдно за то, что появилась перед незнакомой женщиной в таком неприглядном виде.

Сегодня было как-то всё равно. Слишком много всего случилось, чтобы силы оставались ещё и на стеснение.

Уже на улице Оля проверила телефон. Вечерело, снегопад утих, и ничего не мешало просмотреть список вызовов. Женька же наверняка волнуется. Надо сказать ему, что с ней всё хорошо, что она жива и выбралась, что волк больше ей не угрожает!..

Телефон действительно показал несколько пропущенных вызовов. Видимо, сбросив предыдущий, он продолжил звонить ей, надеясь, что молчание Оли было всего лишь сбоем связи. Вот только…

Когда Оля попыталась перезвонить, Женька не ответил. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети», — равнодушно сообщил робот.

Смутная тревога начала оформляться в подозрение.

До дома Оля добралась без происшествий. Спокойно встретила автобус, спокойно доехала до нужной остановки. Волк не преследовал её — сгинул, точно и не было. А на мелких и неопасных тварей можно было и вовсе не обращать внимания.

В этом спокойствии тоже пряталось что-то настораживающее. Как будто худшее уже произошло, как будто пройдена какая-то точка, этап, за которым уже неважно, что будет с Олей.

Как будто стрелки…

Нет, не может быть. Наверное, она просто устала. Вот и думает о худшем.

Мама, увидев её, в очередной раз всплеснула руками, но Оля не стала даже оправдываться. Молча прошла в свою комнату и закрыла за собой дверь. Потом. Она поговорит с мамой потом. Сейчас она слишком измучена тревогой и бегом, слишком волнуется, слишком переживает. Не стоит матери этого видеть. Решит ещё, будто что-то случилось.

«Что-то», конечно, и впрямь случилось, но… нет, маме о таком знать точно не стоит.

Женька перезвонил уже ближе к ночи, когда Оля успела помыться, переодеться и более-менее прийти в себя. Даже попыталась было поспать, чтобы восстановить силы, но беспокойство не давало заснуть, и в голову лезли навязчивые мысли, мешающие расслабиться.

— Что случилось? Как ты там? — она схватила трубку, едва заметив звонок от знакомого абонента, и забыла даже поздороваться. Не до того было.

— Тебе не кажется, что это я должен спрашивать? — поинтересовался Женька по ту сторону, и Оля выдохнула. Он не разговаривал бы так, будь всё не в порядке.

Или нет?

— Со мной всё хорошо, — заверила она. — Извини, что напугала. Я как будто… отключилась ненадолго, а когда пришла в себя, волка уже не было.

— Уф, ну и к лучшему, — с заметным облегчением отозвался тот. — Наверное, как и в прошлый раз, перестал чуять твой страх, поэтому и ушёл. Но ты меня напугала. В какой-то момент я подумал…

— Я знаю. Извини, — перебила Оля. — В тот момент… я сама подумала о том же.

Признаваться в своих подозрениях она не решилась. Если те и впрямь были верны, Оля уже ничего не могла сделать. Тем более, оставался шанс, что её страхи — простая мнительность, а на самом деле всё и впрямь произошло так, как он сказал.

— Да ничего. Главное, что сейчас у тебя всё хорошо. Он не появлялся больше?

— Нет. До самого вечера его не видела.

— Оно и к лучшему, — повторил Женька. — Как ты вообще на него наткнулась? Он просто… появился, что ли, или как? Просто ты вроде собиралась увидеться с этой девочкой… Мне подумалось, что это может быть связано. Или нет?

Точно! Он же ни о чём не знает! Ни о том, что рассказала Наташа, ни о том, что волк — теперь уже достоверно пособник Фролова, ни о том, что случилось, когда они с девочкой сидели в кафе.

— Сейчас расскажу, — пообещала Оля, спохватившись: было кое-что, о чём она не спросила. — Но сначала ответь, куда ты-то пропал. Я уже и сама беспокоиться начала.

— Э, ну… — он как-то странно замялся в трубке, и ей вновь стало не по себе. — Ты точно хочешь это слышать? Это… слегка по-дурацки.

— Да ну? — напряжённо отозвалась Оля. — И что же случилось?

— Как бы тебе сказать, — Женька нервно усмехнулся, — я звонил тебе, стоя на балконе. Чтобы отец не слышал. А потом, когда в очередной раз перезванивал, ну… рука дрогнула.

Что, серьёзно?

— Ты телефон с балкона уронил? — Оле почему-то стало смешно. Она придумывает тут какие-то зубодробительные теории, а всё оказывается настолько просто и глупо?

— Говорил же, что слегка по-дурацки, — смущённо фыркнул Женька. — Мы, конечно, невысоко живём, но видела бы ты, какие здесь сугробы. Пока оттуда телефон выкопаешь, он сто раз успеет промокнуть. Так что…

— А потом ты ездил за новым? — догадалась Оля. — И всё это время был вне зоны доступа?

— Вроде того, — отозвался тот и тут же спохватился. — Так что там с разговором и девочкой? Расскажешь?

— Расскажу, — подтвердила она.

И рассказала.

Рассказала обо всём: и о том, как «они» заманили Наташу, привлечённую любопытством, и о реакции «видящих» на её сообщения в чате. И о предательстве Гоши, сдавшего номер сестры своим неведомым покровителям, и о предложении, которым они купили помощь девочки.

О волке, который мог общаться с симбионтами, волке, в боках которого клубился чёрный дым. Ровно такой же дым, из какого состояла тварь в её «московских» снах.