Страница 5 из 18
В другом крупном исследовании – «Кыргызы: Исторический очерк», вышедшем в советское время под эгидой отдела народного просвещения Киргизской автономной области, В. Бартольд высказал суждения о древней истории кыргызов, ссылаясь на авторитетные древние китайские источники – «Исторические записки» Сыма Цяня и «Историю старших Хань» Бань Гу. Согласно первому источнику, считает ученый, можно предположить, что кыргызы в 201 году до н. э. жили, как и впоследствии, на Енисее. По второму источнику, в этот период кыргызы обитали не только на Енисее, но и южнее, в районе озера Кыргыз-Нур. В. Бартольд подчеркивает, что о судьбах кыргызского народа в первые пять веков н. э. нет никаких сведений.
В своих трудах Бартольд утверждал, что кыргызы с Енисея могли прийти на Тянь-Шань в Х, XII и XIII веках. Енисейские кыргызы, по его мнению, вполне могли участвовать в первом походе ойрот-калмаков на запад (1420–1470 гг). После ухода калмаков в места прежнего своего обитания кыргызы могли остаться на Тянь-Шане. Во всяком случае, этногенетическую историю кыргызов на Тянь-Шане этот ученый связывал с Енисеем.
Другой российский ученый – Александр Бернштам, заслуживающий глубочайшего уважения кыргызов за симпатии к нашему народу и за фундаментальные труды по его истории, значительное внимание уделял историческому процессу формирования кыргызской народности, относя его начало к енисейскому периоду. Бернштам выделял три основных этапа миграции кыргызов из Южной Сибири на Тянь-Шань. Первый из них относится к I веку до н. э. и связывается с движением северных хуннов с востока в сторону Таласа. В этот период, по мнению ученого, племена кыргызов обитали в районах, прилегающих к Тянь-Шаню и его отрогам. Предводитель северных хуннов Чжичжи из данного региона обитания кыргызов совершил поход на Талас. Племена древних кыргызов, по оценкам А. Бернштама, входили в состав хуннских войск. Они достигли тогда Северного Притяньшанья и реки Талас. Этот поход состоялся в 47–46 годах до н. э. Мне лично кажется, что если бы усуни и кыргызы были ранее частями единого кыргызского народа, как считает Н. Аристов, то подобный поход древних кыргызов против своих соплеменников вряд ли бы мог иметь место.
Второй этап миграции кыргызских племен связан с массовыми перемещениями этносов во времена тюркских каганатов. Третий этап, по мнению Бернштама, – это массовое переселение кыргызов во времена кара-китаев и монголов. В многовековом миграционном процессе участвовали разнообразные этнические элементы, переплетались и оказывали взаимовлияние различные культуры.
Основной труд А. Бернштама назывался «История кыргыз и Кыргызстана с древнейших времен до монгольского завоевания». Ученый считал, что история кыргызов и история Кыргызстана по существу являются двумя разными историческими проблемами, связанными с разными видами источников. Высококвалифицированный авторский коллектив наших историков при создании основополагающего учебника «История кыргызов и Кыргызстана» руководствовался, по-видимому, методологическими установками этого востоковеда.
Со своей стороны считаю, что подобный подход основан на серьезных научных доводах. Действительно, кыргызский этнос и кыргызское государство развивались в едином географическом и временном пространстве, но по различным сценариям. На каждом этапе драматической древней истории кыргызов и кыргызского государства существовали, по крайней мере, два сценария. Один из них принадлежал нашим предкам, боровшимся за сохранение этнической целостности и государственное выживание. Другой составлялся внешними противниками, пытавшимися внести в ряды кыргызов рознь, расколоть, разложить и ассимилировать наш народ, разрушить основы кыргызской государственности. Перемены наступили только в XX веке, когда кыргызский народ взял собственную судьбу в свои руки. «Раздвоение» закончилось. Окончательная «фокусировка» наступила лишь с провозглашением в 1991 году государственной независимости республики.
Пытаясь проследить упоминавшуюся выше роль усуней в формировании кыргызской народности, я обратился, наконец, к трудам российского ученого Льва Гумилева, высочайшая эрудиция которого в вопросах истории Азии издавна вызывает у меня глубокое уважение. В своей книге «История народа хунну» он подчеркивает, что вопрос об усунях весьма сложен. Основываясь на материалах древнего китайского источника «Шицзу», Гумилев пришел к выводу, что в дохуннский период усуни обитали в западной части современной китайской провинции Ганьсу, откуда их изгнали юечжи. После столкновения с хуннами усуни оказались в районе «Западной стены» на северо-западе Ордоса. А затем усуни, получив разрешение правителя хуннов отомстить юечжам, вторглись в район Семиречья и оттеснили их на запад.
В целом государство Усунь сравнительно с Хунну было, по мнению Л. Гумилева, государством слабым и ничтожным: «Вся дальнейшая история Усуни состояла из мелких распрей, доносов, измен, предательских убийств и особого интереса не представляет». Здесь, как и вообще в своих исторических трудах, Л. Гумилев не избежал эмоционального подхода.
В своей следующей работе – «Динлинская проблема» Гумилев рассматривает вопрос о древних усуньских землях, относя их к району между Дуньхуаном и Восточным Тянь-Шанем. Это снимает, как считает ученый, вопрос об усунях как части, по мнению Н. Аристова, енисейских кыргызов, пришедших на Тянь-Шань из Средней Монголии за полтора века до н. э. Европеоидность усуней, по мнению Гумилева, не подлежит сомнению, ибо позднейшие китайские ученые производят русских от удалившихся на север усуней. Н. Аристов же, судя по его высказываниям, цитировавшимся выше, считает усуней, с одной стороны, частью обитавшего на Енисее кыргызского народа, с другой стороны – утверждает, что «енисейские и тяньшанские кыргызы (т. е. усуни) составляли некогда один народ, разделившийся ранее Ш века до н. э. на две части». Согласно последнему подходу, енисейские кыргызы и усуни – две равноправные ветви одного древнего кыргызского народа.
Наши ученые-историки ведут на берегах Иссык-Куля и в его прибрежных водах поиск древней столицы государства Усунь. Она называлась Чигу, что в переводе с китайского означает «Город красной долины». Гипотеза о том, что этот город находился на южном побережье Тюпского залива, похоже, находит подтверждение. Там жили на рубеже двух эр – древней и нашей – местные правители, которым китайские императоры присылали в жены своих принцесс в знак признания силы усуньского государства.
Два выдающихся востоковеда А. Бернштам и Л. Гумилев, трудившиеся в Ленинграде в одно и то же время над разрешением проблем этногенеза среднеазиатских и центральноазиатских народов, казалось бы, должны были найти общий язык. К сожалению, они находились между собой в конфликтных отношениях, что поиску единых подходов не способствовало. Во введении в книгу «История народа хунну» Л. Гумилев не обошелся без резкого выпада в адрес своего научного недруга: «Шагом назад была книга А. Н. Бернштама «Очерки истории гуннов». Выводы автора, будучи подвергнуты критике, не выдержали ее».
Наша современная отечественная наука не лишена колебаний и шатаний в вопросе о древней истории кыргызов. Роль усуней в формировании суверенного кыргызского этноса, как правило, обходится молчанием. В то же время Ч. Т. Нусупов в «Политической истории Кыргызстана» пишет: «Еще в 201 году до н. э. кыргызские племена расселялись на территории современной Западной Монголии и в Восточном Туркестане, и, уже начиная с Ш века до н. э., западная ветвь кыргызов-уйшуни, наиболее известная в исторической литературе под названием усуни, вытесняет в Средней Азии сакские племена. Северные же кыргызы уходят за Саяны, на Енисей». По существу это означает возвращение к упоминавшейся выше аристовской версии. В большинстве случаев признается лишь факт обитания усуней на территории Кыргызстана примерно с Ш – V веков до н. э. вплоть до V века н. э. Но ведь это огромный период длительностью в 8—10 веков. Разумеется, за такой период времени усуни не могли не оставить своего следа в кыргызской истории и в этническом составе населявших Ала-Тоо народов.