Страница 44 из 100
Это было унизительно. Быть изгоем среди людей, которые раньше и внимания на меня не обращали. Летти отреагировала на свалившуюся на нее информацию спокойно, и это, пожалуй, было главным для меня. Про мою бурную молодость мы говорили не раз, а про отношения с Томом она и так знала больше, чем многие. Я понимала, что вскоре все уляжется. Надо только подождать. Но ждать было невыносимо. Одна за другой начали выходить публикации, мелкие, незначащие ничего на фоне статей об остановке в мире или спорах в правительстве.
Но невероятно важные для всех, кто следил за звездой по имени Томас Хиддлстон. Каждая крупица информации о нем пересматривалась, пережевывалась, каждое расплывчатое фото со съемок рассматривалось с особой тщательностью. А мое имя стало мелькать в интервью моих давних друзей, одноклассников, парня, с которым я целовалась в школе…
Однажды на пороге дома появилась Маргарет, брызжа слюной и крича, что я — мерзавка, решившая замарать ее честное имя. После нескольких попыток узнать, что она имеет в виду, оказалось, что кто-то из давних «подруг» вспомнил, что мой муж не просто ушел к Маргарет — она его увела. И мои увещевания и попытки объяснить, что претензии предъявлять надо тому, кто давал интервью, а не мне, разбились о крики и оскорбления. Пришлось закрыть дверь прямо перед носом у Маргарет на радость всем соседям.
Голова раскалывалась. С каждым днем все сильнее. Я чувствовала, что еще немного и начну впадать в отчаяние. А там и до депрессии недалеко. Как бороться с навалившейся известностью, которую едва ли можно было назвать долгожданной и приятной, я не знала. И Тому об этом не говорила, не видя в этом смысла. Зато стала чаще пить. Потому что так было легче — забыться и спать, не всматриваясь в экран, читая очередные гадости. А потому прибытие курьера вызвало не просто праздник — фейерверк эмоций.
— Летти, собирайся! Мы летим в Австралию!