Задержание

- Не знаю, - ответил Сизов и ловко завладел большим отрывным блокнотом. - Лучше покажи, что ты так старательно записывал?

На заложенном карандашом листе были коряво нарисованы машина, автомат и две фигурки, пересеченные точками. Кроме того, раз двадцать написано слово "ду-ра-ля".

- Да это я так, - привычно скривив губы, пояснил Фоменко. - Чтоб шеф не пристебался. Чего писать - дело ясное! Если б он сказал, где искать эту машину!

- Через пару часов спустись в дежурку и узнаешь.

- Думаете, найдут? Ну вы даете, Игнат Филиппович! Если опять угадаете, с меня бутылка! Распишу план - и все!

"Задушевные" разговоры Фоменко вел особым, с хрипотцой и надсадой, "блатным" шепотом, приближая лицо вплотную к собеседнику.

Губарев отпер полированную дверь. За ней дубовопанельное великолепие заканчивалось: предполагалось, что марафет в кабинетах оперсостава наведут во вторую очередь, в неопределенно-ближайшем будущем. Тусклые панели, растрескавшиеся потолки, унылая канцелярская мебель с инвентаризационными бирками из белой жести, непременные сейфы и решетка на окне.

Таких одинаково безликих комнат насчитывалось в Тиходонской области около трехсот, по стране - тысячи. Они образовывали единую сеть, процеживающую через себя горе и боль одних людей, коварство и жестокость других. Истории, которые приходилось здесь выслушивать, не располагали к мечтательности и сантиментам, поэтому обитатели их отличались резкостью, решительностью, жесткостью и грубоватой прямолинейностью. Эти качества, старательно ретушируемые в книгах и фильмах про сыщиков, позволяли им успешно противостоять тем, кто затевал примитивно-кровавые "дела" в заплеванных притонах или на тюремных нарах, тем, кто строил хитроумно обдуманные планы в купленных на общак особняках, словом, всему не признаваемому пока официально, но от того не менее опасному преступному миру - от мелкой уголовной шелупени до авторитетных воров в законе.

Сизов прошел к своему столу, сел, вытащил из календарной подставки лист бумаги.

- Сразу за план? - с уважением спросил Фоменко, пристраиваясь на подоконнике. - Я докурю и тоже пойду...

Но идти работать ему не хотелось, и он озабоченно поинтересовался у задумавшегося Сизова:

- Как же вы его будете устанавливать? По пальцам? А если в картотеке ничего нет?

"Они ничего не поняли, - подумал Сизов. - Губарев по неопытности, Фоменко по глупости. Разве что Веселовский... Тоже вряд ли. Но ему-то шеф растолкует, что к чему..."

- Чего его устанавливать, - вслух произнес Сизов. - Это хозяин машины... - Он взялся за телефон.

Губарев перестал перекладывать в сейфе картонные папки оперативных материалов.

- Почему? Может, хозяин сидел за рулем? А может, машина угнана, а труп случайный?

- Если бы хозяин сидел за рулем, они не подняли бы сразу стрельбу, вначале попытались бы договориться. И потом - труп голый, уложен в специальный мешок, к ногам привязан камень - значит, готовились убить - и концы в воду!

- А чего, правильно, - горячо зашептал Фоменко. - Все сходится...

Губарев пожал плечами.

- Если так, то почему начальник поручил такую простую линию вам?

"Молодец, парень, в самую точку, - подумал Сизов. - Потому что настала пора показать: Сизов выработался и ни на что больше не годен".

- Не знаю, - ответил он, набирая код Красногорска.

Когда Веселовский остался с Мишуевым наедине, тот жестом предложил садиться поближе, тяжело вздохнул, ослабил узел галстука.

- Александр Павлович, в этом розыске я целиком полагаюсь на вас.

Веселовский смешался.

- На меня? Я, конечно... Но почему?

- Объясню. Фоменко не хватает цепкости и настойчивости. Губарев молод, работает в областном аппарате без году неделя. Кто остается? - Мишуев смотрел выжидающе, и чувствовалось, что он знает, каким будет ответ.

- Как - кто? А Сизов?

Мишуев опять тяжело вздохнул и развел руками.

- Да, Сизов... Громкие дела, блестящие результаты, феноменальная способность прогнозировать развитие событий, неумение допускать ошибки. В управлении его прозвали "сыскной машиной", его имя так обросло легендами, что разглядеть за ними реальность довольно трудно.

Мишуев поднялся, обошел стол и сел напротив Веселовского, создавая непринужденную обстановку товарищеской беседы.

- А реальность эта весьма печальна. Сизову пятьдесят три, пенсия на носу, и все, что было, в прошлом. Он хорошо работал, он взял Великана, ликвидировал группу Шебалина, но это уже история. Да, я стажировался у него зеленым юнцом пятнадцать лет назад, но сейчас я - начальник отдела, подполковник, а он так и остался старшим оперуполномоченным, майором. А почему? Отсутствие гибкости, неумение строить отношения с руководством, неумное ерничество. И вот результат - поезд ушел. Кстати, и прежних результатов в последние годы уже нет.

- А ровеньковская сберкасса?

Мишуев небрежно взмахнул рукой.

- Там больше сделали ребята из райотдела. Одним словом, Сизов выработал свой ресурс. Поэтому я и определил ему легкую линию розыска, пусть спокойно проводит время до пенсии. Мы же должны оберегать ветеранов!

Мишуев снова встал и возвратился на свое место.

- Самая перспективная линия работы - у вас. Если постараетесь, обязательно получите хороший результат. А успех поднимет на ступеньку выше других. В связи с моим отъездом в академию ожидаются некоторые перестановки. Я думаю рекомендовать вас начальником отдела.

Мишуев наклонился вперед и перешел на доверительный тон.

- Так что вы, как и я, заинтересованы в скорейшем завершении этого дела. И в том, что наши личные интересы совпадают со служебными, ничего плохого нет, скорее наоборот. Вы со мной согласны?

Веселовский ошарашенно молчал, потом, опомнившись, кивнул.

- Согласен. Постараюсь оправдать доверие.

Голос у него был несколько растерянным, но Мишуев не обратил на это внимания.

- Ну и отлично. А теперь запишите про запас секретный ход. Записывайте, записывайте, - доброжелательно поторопил подполковник замешкавшегося сотрудника. Он видел, что сделанное предложение выбило Веселовского из колеи, и был рад этому: значит, заглотнул наживку, теперь будет землю рыть...