Данница

Мне кажется, что ни я, ни Мих больше не принадлежим себе. Что все наши поступки уже предопределены, и двигает нами невидимая сила, направляя в нужную сторону и не давая свернуть с пути. Драконы не слушаются возницу и тянут карету, куда считают нужным, дорога простирается впереди ровным, как будто заботливо выметенным полотном, и ни одна туча не омрачает ясного неба. Например, два дня назад меня поразила страшная лихорадка. Сильный жар всю ночь напролет трепал тело, застилал глаза красным маревом, выворачивал суставы и путал мысли. Лекарь говорит, что уже опасался за мою жизнь. Но к утру, как по магическому заклинанию, все неожиданно прошло и я, бодрый и подвижный, как семилетний мальчишка, снова был готов к путешествию.

Мне кажется, что мир наш, твердо стоящий на трех драконах ли, подвешенный в небесных сферах или просто плывущий в пустоте, покачнулся, потерял равновесие и готов либо взмыть в недосягаемые дали, либо рухнуть в страшную пропасть. Все зависит от его величества случая. Я и Мих должны подыграть ему, но как это сделать, я не знаю.

Мих не чувствует этого. Он странный, Мих. Похож на всех остальных людей и в то же самое время будто не погружен в нашу жизнь, а пребывает где-то рядом, не соприкасаясь с ней особо. Будто поплавок на воде. Я спрашивал лекаря, где он родился и из каких краев пришел. Он только рукой махнул: «Лучше тебе этого не знать, маг. Многие знания — многие печали».

Но этим Мих только разжигает мое любопытство. Он умен и образован, как настоящий господин, и в то же самое время ведет себя как простолюдин.

Благодаря магическим способностям я могу проникать в небесный огонь, горящий в каждом, и видеть человеческую сущность. Но с Михом это не проходит. Он закрыт для меня. Я бы должен его бояться, но не получается. Взглянув на лекаря, я поверил ему раз и навсегда. Как раз и навсегда полюбил регину.

Везет мне в эту поездку на необычных спутников. Интересно, через сколько дней догоним мы Данницу Ивку? Что догоним — сомнений у меня нет. Говорят, погода на перевале может резко испортиться. Но что-то подсказывает мне, что этого не случится. Может быть, я слишком самонадеян? Или совсем не разбираюсь в жизни? Посмотрим, посмотрим…

Жизнь наша устроена так, что каждый в ней должен пройти свой путь. Для кого-то он оказывается очень коротким: едва высунув нос за дверь, путник с писком испуганной мыши несется обратно в норку. Кто-то всю жизнь собирается ступить за порог, да так и умирает не собравшись. Но большинство из нас все же проходит предназначенные судьбой данны, получая в подарок нужные и ненужные дары. Мы возвращаемся домой, покрытые как видимыми, так и незаметными снаружи шрамами. Погрубевшие, обветренные, разуверившиеся в людях, научившиеся хитрить и ненавидеть. Но вместе с тем, как ни странно, как никогда любящие жизнь, умеющие прощать и находить в себе силы на следующий шаг.

С теми, кто пустился в дорогу — сердце мое».

Записки o дорожных тревогах, сделанные Магом-У-Терры во время путешествия.

Солнечный луч уверенно, как заправский воришка, пробрался сквозь щербатые ставни. Позолотил пыль на полу и в воздухе. Мазнул по лицам спящих путешественников, призывая проснуться, наконец, и порадоваться ясному дню. Маг-У-Терры, не постеснявшись, занял вечером единственную в номере кровать, Мих скромно устроился на полу, на старом покрывале. Но солнце не признает сословных различий и одинаково безжалостно разбудило обоих путников.

— Господин маг, — в дверь уже осторожно стучал Хмут. — Э-э-э, лекарь, — после некоторых колебаний Хмут все же не стал величать Миха господином. — Вы просили разбудить на рассвете. Карета готова, можно трогаться в путь.

— Не вопи, встаю, — оборвал Хмута маг и нехотя опустил ступни на холодный пол. Ночами уже случались заморозки, и вылезать из-под теплой перины по утрам было ой как неприятно.

Но дорога звала. Звала, манила, подлая. Надо было начинать новый день.

Хмут, раскрасневшийся от ветра, и возница сновали от конюшни до кухни, заканчивая последние приготовления.

Клетку с драконом Живоглотом установили позади кареты. Тот, не обращая внимания на происходящее, пыхтя, рвал на куски баранью тушу, щедро выданную ему Хмутом. Цепи и лопаты привязаны были рядом. Корзину с провизией на три дня заботливая кухарка плотно набила окороками, караваями хлеба и бутылями с кислым местным вином.

Хозяин уговаривал подождать несколько дней, когда подойдут охранники-бурати. Но маг чувствовал — ждать нельзя. Казалось, задержись он еще на сутки, и внутренний беспокойный огонь выжжет все внутри, оставив только бесполезную внешнюю оболочку. Похоже, то же самое чувствовал и лекарь. Маг-У-Терры и Мих посоветовались и решились положиться на судьбу.

Сытые драконы, похрюкивая, переступали толстыми лапами. Шерстяные одеяла были аккуратно сложены на изрядно вытертых в дороге сиденьях.

Выехали со двора, когда тонкий лед на лужах уже растаял.

— Последний переезд, — подумал Маг-У-Терры. — А потом домой, к Меллори. Сколько же интересных историй придется ей, бедной, от меня услышать!

Поначалу дорога не была ни крутой, ни извилистой. Шла по холмам, по слегка привядшей к осени траве.

Мих достал из мешка стеклоглазку, продемонстрировал магу. Маг-У-Терры вежливо подержал тяжелый бинокль в руках, осмотрел в него окрестности, но особого восторга не выразил. А вот Хмут был покорен раз и навсегда. Не хотел выпускать стеклоглазку из рук. Смотрел в нее с обеих сторон, не отрывая глаз, нежно протирал стекла мягкой тряпицей, расспрашивал Миха о назначении каждого колесика, о принципе работы линз, о том, как их шлифовать.

Скоро в этом мире появится свой Галилей, — решил про себя Мих и подал Хмуту идею о том, что в стеклоглазку можно смотреть на звезды.

В заднюю, обшитую синим бархатом, стенку кареты настырно стучали: «точка — тире-тире-тире-точка». Это Живоглот то ли развлекался, то ли в очередной раз требовал есть.

— Имущество испортишь, неблагодарная тварь, — бурчал Хмут.

Днем небо заволокли низкие сизые, будто чернилами разведенные, тучи. Подул холодный ветер. Влажно потянуло снегом. Остановились отдохнуть на развилке. Драконам только и оставалось, что решить: в какую сторону шагать дальше. Хмут с некоторым трудом развел костер из привезенных с собой сухих полешек, вскипятил воду. Маг-У-Терры и Мих из кареты выходить не стали. Пили чай прямо на шелковых скамьях, закутав ноги одеялами. Сыпалась на пол сладкая крошка.

Первым шум услышал Мих. Приоткрыл дверь. Да так и замер с открытым ртом. Эти двое стояли, ни от кого не скрываясь. Высоченные, широкоплечие. Под два метра каждый. В защитного цвета комбинезонах. С красными ручищами и красными мордами. Тот, что справа, увидел лекаря, быстро повернулся. Калашников уставился Миху в грудь.

Плохо прожеванный кусок ветчины выпал на заткнутую за воротник белую салфетку.

Впрочем, Мих не очень и удивился. Чего-то подобного он ожидал еще со времени встречи с черными ниндзя с автоматами. Чего-то свинского, беконного, хрустящего. С запахом на всю округу. Впрочем, эти двое ничем, кроме смертельной опасности, не пахли. Две приготовившиеся к прыжку дикие кошки.

— Выметайтесь из кареты, ребята! — тот, что слева, говорил на местном наречии. Правда, с еще более сильным акцентом, чем Мих. — Встали тут в рядок. Ручки опустили. Глазки подняли. Ведем себя тихо, как воспитанницы монастыря Кармелиток, если не хотим получить прикладом в морду.

Пришлось выбраться из кареты, встать у высокого колеса с налипшей грязью, где уже переминались с ноги на ногу Хмут и возница.

— П-п-позвольте… — начал было Маг-У-Терры. — З-з-здесь какое-то недоразумение.

И получил кулаком в зубы. Не сильно, но существенно. Вытер кровь с разбитых губ, удивленно посмотрел на окровавленные пальцы, скривился и замолчал. Читай на Книгоед.нет

Один из бандитов, не опуская автомата, наклонился, подобрал с циновки кусок ветчины, отправил в рот: «Итак, слушайте, козлики. Дано: есть девчонка. Зовут Ивка. Беленькая такая. Сероглазая. Беременная. Данница, как вы таких девчонок называете. Похоже, вы знаете, где она находится. Вы нас к ней ведете, мы вас отпускаем. Всего-то и требуется, что показать, куда двигаться: направо или налево. Все просто, как серебряный таллен. Да не бойтесь: ни ей, ни вам ничего не будет. Можете пару минут подумать. Разрешается. Мы люди добрые. И мудрые. Как король. Но предупреждаю: обязательно надо согласиться. Иначе разгневаюсь. А в гневе я страшен, так-то вот, козлики».