SMS

Наконец он обернулся, взгляд был серьезным, хотя из глубины что-то весело поблескивало:

– Что скажешь?

– Ничего.

– Ты ставишь меня в трудное положение, Лена. Сама представь, в сущности, я знаю здесь только тебя, не считая президента, конечно, но ему все это, в общем-то, по барабану. Он далеко. Это мы с тобой должны работать, чтобы когда-нибудь позволить себе то, что сейчас делает Погодин.

– Тебе еще очень далеко до этого? – живо поинтересовалась я.

– Очень. Не пойми превратно, дело в том, что я люблю работать. Создавать. Но не уходи от темы. Я знаю, что ты много можешь, так в чем дело? Просто лень?

– Может быть.

– Неуверенность?

– Да, а еще, если хочешь, я тебе про свои школьные двойки расскажу?

– Много было?

– В основном по математике. Тебя это радует?

– А ты хочешь меня порадовать?

– Почему нет? – ляпнула я. Да это просто сарказм, или что-то в этом духе, разве не понятно?

– Тогда зайдем в этот ресторанчик, выпьем кофе.

– Нет.

– Да.

Он плавно припарковался у уютного кафе, до моего дома было уже рукой подать, но идти не хотелось – холодно. И потом, к чему эти глупые конфронтации? Ну, выпьем кофе.

Однако, когда мы уселись за столик, кроме кофе на красной льняной скатерти появился коньяк и шоколадные пирожные. Я забеспокоилась:

– Ты ведь не будешь пить?

– Не волнуйся. Довезу тебя в целости.

В общем мы немного поболтали, я осторожно язвила, но, думаю, выглядела вполне достойно: спокойной и недоступной. А когда вернулись к машине, он … поцеловал меня. На улице. На страшном морозе. И когда он целовал меня, в эту минуту-две-три-пять (я время не засекала) это было … забавно.

А что тут странного? Все это не имеет значения. Обычное дело: алкоголь ослабляет контроль над древними инстинктами. Хотя… когда он целовал меня, я вдруг почувствовала себя очень даже трезвой, все было свежо и ясно, как в безоблачном утреннем небе.

Не поверите, но когда мы подъехали к дому, я хотела, чтобы он снова обнял меня и поцеловал. Мне даже стало жаль, что мы не сегодня познакомились, и он – мой враг. А может быть, именно это и заводило? Как бы то ни было, я чувствовала приятную вседозволенность, потому что в любую секунду могла оборвать эту бредовую авантюру. Все под контролем, не так ли?

И он поцеловал. Очень смешно.

– Ты великолепно выглядишь, – заявил папа, когда суета в дверях поутихла и собаки перешли на более-менее ровное дыхание, а Богдан снова прижал к уху телефонную трубку и забубнил что-то вроде: «если у тебя запросы скромные, можешь отрываться»…

– Спасибо.

– Хорошо посидели?

– Посидели как обычно. Впрочем, банкет продолжается, просто я ушла.

– Добиралась на метро?

– Меня подвезли. Па, я чертовски устала. С собаками гуляли?

– Да, мы выходили.

– Замечательно. Господи, что это? – последнее относилось к звонку в дверь, – Кто это может быть?

Собаки снова с веселым тявканьем кинулись к двери. Экий праздник!

Папа глянул в глазок и открыл. На пороге стоял Терехов:

– Прошу прощения за вторжение, здравствуйте, – сказал он папе и повернулся ко мне, застывшей с открытым ртом, – Это ты потеряла? Я подумал, что нужно их сразу отдать.

Он протянул мне связку ключей, болтавшихся на кольце с какой-то мягкой зверюшкой, и тут же наклонился погладить Кларенса, который почему-то страшно обрадовался гостю.

– Это не мое! – возмутилась я, чувствуя, как полыхает лицо. – Как ты узнал где я живу?

– Тоже мне проблема!

Папа смотрел вопросительно, Терехов – так, словно хотел подсказать, что в самый раз представить его семье. Богдан тоже нарисовался в прихожей, хотя только минуту назад ушел в свою комнату, исполнив роль в ритуальном буйстве «мама пришла».

Ну, куда ж тут деваться?

– Это Вадим Петрович Терехов, папа. Вадим, это мой папа, Сергей Николаевич.

«Кофе?» – «С удовольствием, но, боюсь, что …»

«Много слышал о вас» – «А я никак не могу разговорить Лену…»

«Люблю ваши книги» – «Правда? Пора бы и мне их прочитать»

Они ворковали, как два старых приятеля.

А я …

Минут через двадцать я попыталась вмешаться:

– Папа, Вадим Петрович любезно поднялся на минутку, потому что решил, что это я забыла в его машине ключи. – (Кстати, кто же это их там обронил?) – Досадная ошибка. Он устал не меньше моего, думаю, что …

Оба повернулись ко мне и уставились с недоумением, как будто мое присутствие на собственной кухне оказалось чем-то неуместным.

– Думаю, Вадим не будет возражать, если ты отправишься отдыхать, – предположил папа.

– Конечно, нет! Но если я мешаю…

– Мы просто пойдем ко мне в комнату, – заявил папа, после чего они встали, взяли свои чашки и действительно удалились в его кабинет.

С минуту я посидела в кухне, но так и не уловила ни одной связной мысли по поводу того, что происходило.

Знаю, что тут можно сказать. Обыкновенный роман. Ну да, все нынче начинается на работе. Или в институте. Или в детском саду. Ну не на балу же. И все реже – в гостях у друзей. Банальная история. «Они просто обязаны полюбить друг друга». Только я вовсе не кокетничаю. И не перекладываю старую сказку на тысячу первый по-прежнему не новый лад. Типа «какая неожиданность! Да вот же она, оказывается, любовь-то!» Не моя вина, если это так выглядит. Нет.

Нет. Нет. Она – не она, разве вы еще не поняли?

Нет.

Громыхала в душе. Потом дверями.

Заглянула к сыну. На экране монитора – схватка, жуткие вопли.

«Слишком жестокая игра» – «Тут не надо убивать, достаточно нейтрализовать»

Выпила полфлакона корвалола. Тихонько включила диск «Релакс» у изголовья постели. Не важно, что я хочу. Вернее, не важно, что …

Приглушенные голоса. Хлопнула входная дверь.

Слава Богу! Точно сто пудов с плеч. Наконец-то почувствовав себя дома, я с умилением взглянула на окно. Между портьерами было видно, как сыпет снег, и пушистые белые хлопья словно светятся изнутри. Нет места лучше дома. Особенно, когда здесь нет посторонних.

Меня разбудил бодрящий запах кофе. Приятное ощущение. А легкая тревога помогла сократить до минимума обычно затяжной прыжок из сна в реальность. В этом кофейном аромате было нечто необычное. Никто в доме не просыпался раньше меня, и тем более не готовил завтрака. Я села в постели и прислушалась. Клар, спавший со мной, тоже деловито поднял голову и вильнул хвостом.

– Доброе утро, – приветствовала я любимого пса, и он тотчас радостно спрыгнул с постели, готовясь, как обычно, сопровождать меня в ванную.

Но я отправилась инспектировать кухню.

С ума сойти. Папа. Он сидел за столом и смотрел по телеку «Доброе утро», сжимая в руках чашку, над которой вился легкий дымок. При виде меня мило улыбнулся:

Доброе утро.

– Привет. Тебе что не спится? – если по утрам я не бываю груба, то только с Богданом. Потому что он, как и я, об эту пору всегда не в духе. Можно нарваться.

Что касается папы, то еще на заре нашего воссоединения мы оговорили: по утрам со мной не препираться.

– Умывайся, я сварил кофе, – миролюбиво ответил он.

– Вижу. Это откровенный подхалимаж. Тебе что-то надо от меня. – Ай, какая же я дура! – О чем вы вчера говорили с Тереховым?

– Не стоило называть меня подхалимом.

– Говори, о чем вы вчера сплетничали? – я приняла у него из рук чашку и сделала глоток.

– Нет, не скажу.

– Что?!

– Ты относишься предвзято даже ко мне, не то, что к Терехову. Не вижу смысла говорить с тобой на эту тему.

– Что?!

В ответ прозвучала длинная и сложная английская фраза. Кажется про кофе и погодные аномалии.

Приехали. Тупик. Для справки: мой папа – не просто англофил, он англоман. Обожает все английское – язык, традиции, культуру, манеры и прочее. Здесь есть интересный момент: когда что не по нему, он удаляется в «Англию», и становится совершенно неприступен.