Маслав

Потом все разбежались по дворам и мостам, - наверху и внизу везде виднелись группы женщин. В эти минуты безумной радости никто не обращал внимания на женщин, - им предоставили, а, может быть, они сами себе дали полную свободу.

И только тогда, когда наступило некоторое успокоение, старая Белинова начала собирать свое разбежавшееся стадо и звать всех, начиная от служанок, - наверх, в женскую половину.

С самого утра пища, питье, огонь в очаге и все нужное для жизни было забыто.

Сразу изменилось выражение лиц и даже самый звук голоса у женщин. Верхняя половина, где еще недавно царствовала тишина, теперь дрожала от смеха, пения и беготни. Забыта была вчерашняя смертельная тревога, никто не думал и о завтрашнем дне, и даже уважение к хозяйке не могли сдержать их. Все это женское царство, еще недавно такое крепкое и покорное, теперь явно выходило из под ее власти.

Спыткова, разрумянившаяся, разгоряченная, жаждавшая расспросов и рассказов, за неимением под рукой мужчин-слушателей, обращалась к женщинам, задерживая по очереди девушек, которые стремились вырваться и убежать.

У нее не было ни малейшего предчувствия близости мужа. Правда, она знала от Собка, что он жив, но тут же ей приходили в голову печальные соображения: старый, израненный он мог и умереть, не выдержав неудобств лагерной жизни. И она была почти уверена, что так оно и случилось.

Собек подробно рассказал ей о его страшных ранах и о том, что он лежал совершенно без движения, и потому она никак не ожидала увидеть его среди прибывшего рыцарства и особенно еще а свите Казимира, перед которым провинился Спытек.

В городище готовились к приему гостей: женщины собирались расспросить их обо всем подробно и надеялись встретить среди прибывших родных, знакомых и друзей. С этой мыслью и Марта Спыткова усиленно занялась своим нарядом. Сначала заплела Касе ее длинные косы и выбрала ей платье, а потом приказала ей упрятать под белый чепец черные волосы и помочь ей одеться. Достали уцелевшие платья, драгоценности, шейную цепочку и золотые кольца: для девушки ожерелье, для матери - перстни. Мать выглядела немного бледной после всех пережитых ею тревог и невзгод, но черные глаза ее по-прежнему блестели тем неугасимым огнем, который придавал ей вид настоящей молодости.

Она была уже совершенно одета и, подперев голову белой ручкой, выглядывала из окна вниз, - не появится ли кто-нибудь, вернувшийся с поля битвы, как вдруг услышала чей-то басистый голос, сразу наполнивший ее тревогой, до такой степени он напомнил ей голос Спытка, когда тот бранил ее в доброе старое время.

В страхе она вскочила с места и стала прислушиваться, не доверяя собственным ушам, - испытывая скорее тревожное, чем радостное чувство.

- Неужели глаза мои не обманывают меня? Да неужели это он?

Она взглянула вниз, во двор и увидела призрак мужа. Да, это был Спытек. Спытек, которого никак нельзя было назвать красивым, и который давно перестал быть молодым, теперь явился перед нею с окровавленным глазом и отвисшей синей губой, с обвязанной головой, опирающейся на посох, постаревший и искалеченный. Верный Собек поддерживал его, помогая медленно идти.

При этом виде прекрасная Марта, если и не упала в обморок, то только потому, что муж ее не выносил подобных изъявлений нежности; она вскрикнула и, сразу проникаясь чувством супружеского долга, сбежала сверху, громко призывая Касю.

Спытек остановился, узнав знакомый голос, и оглядывался вокруг, ища жену. И вдруг он почувствовал, что она уже обнимает его колени, - это был обычный способ тогдашних женщин, приветствовать своих мужей. Старец молча склонился и поцеловал ее в голову. В эту минуту подбежала Кася и тоже припала к отцовским коленям.

На все эти проявления любви, старый воин не ответил ни одним словом; он также молча склонился к дочери и поцеловал ее в лоб и тотчас же оглянулся, ища скамью, потому что больные ноги его дрожали, и он еле стоял.

Марта, забыв о том, что муж не терпит излишней болтливости, дала волю и языку, и рукам, сопровождавшим рассказ энергичными жестами.

- Ах, господин наш, - кричала она, - если бы вы только знали, что мы тут вытерпели! Боже милостивый! Тысячи смертей! Голод, слезы, страх! Да всего не перечесть! Пожар, крестьянский бунт!

- Нельзя всего и описать!

Спытек, знакомым жестом руки, замыкавшим уста жене, остановил ее жалобы. Он обратил к ней свой налитый кровью глаз, приподнял повязку на голове, показал кровавое веко, под которым остался только след другого глаза, и пробормотал:

- На всем теле нет живого места. - Он покачал головой. - Только чудом осталась душа в теле.

Кася с плачем поцеловала руку отца. Старик, с любопытством пригляделся к разряженным женщинам, словно стараясь отгадать, что они тут задумали без него.

- Не скоро заживут мои раны, не скоро поправится причиненное нам зло и снова построятся спаленные усадьбы и костелы! Некуда нам и возвращаться! От Понца осталась только груда развалин!

Он поднял к небу дрожащие руки и умолк.

Словоохотливая Спыткова тотчас же заговорила о том, как много сделал для них Вшебор Долива. Вшебор по-прежнему пользовался ее расположением. Уж наверное зоркий глаз пани Марты заметил ухаживания Томко за Касей, но дело в том, что она терпеть не могла Белинов, хотя и пользовалась их гостеприимством. У нее накопилось множество обид против них. Ганна никогда не слушала с надлежащим вниманием ее рассказы, многие ее капризы оставались без внимания, а Томко ничуть не старался понравиться ей.

Вшебор, напротив, умел и взгнлядом приласкать, и слушал внимательно, и услуживал пани Марте, не боясь обидеть других. Теперь, когда муж ее воскрес из мертвых, она уж не рассчитывала выйти за него замуж, но желала отблагодарить его за все, - высватав ему дочку.

Спытек нахмурился при упоминании о Доливах.

- Знаю, что он вас спас, - сухо молвил он, - да что за диво, если молодой малый займется бабами?

Жена его облилась румянцем.

- Теперь король Казимир будет платить долги за всех нас, - для этого мы его и привели.

- Молодой король! - хлопая в ладоши, прервала его Спыткова. - Слава Богу, что он вернулся к нам.