Страница 4 из 6
Чтобы понять разницу, давайте сравним показатели распространения и тиражей печатных изданий. Согласно сведениям ЮНЕСКО, в 2011 году было опубликовано 2,2 миллиона книг. Считалось, что последним европейцем, который прочел все напечатанные книги, был живший в XV–XVI веках реформатор Эразм Роттердамский (1466–1536). За долгую историю книгопечатания появилось множество других способов опубликовать свою работу, начиная с писем в редакцию и заканчивая самиздатом и ксерокопиями. Книга по-прежнему остается наиболее убедительным и впечатляющим форматом. Но возможность издать книгу предоставляется только авторам, способным убедить редактора в необходимости тиражировать их работу. Зато у каждого пользователя интернета теперь есть возможность распространить написанный им текст, используя инструменты немногим отличающиеся от тех, что доступны настоящим книжным издательствам. Еще десять лет назад мировой успех романа «Пятьдесят оттенков серого» невозможно было представить. Э. Л. Джеймс сначала сама опубликовала книгу в сети, а когда в издательстве Random House вышла печатная версия, роман был распродан тиражом более 100 миллионов экземпляров. Изменения в сфере визуальных образов, особенно движущихся изображений, идут все быстрее и со все большим охватом.
Мы говорим не просто о количественном, но и о качественном изменении. Все «изображения», и движущиеся, и нет, которые хранятся в современных архивах, по сути, лишь различные вариации цифрового кода. Технически это вообще не «изображения», а визуально воспроизведенные результаты компьютерных вычислений. Как пишет исследователь цифровых технологий Вэнди Чан, «когда компьютер позволяет нам „увидеть“ то, что обычно мы увидеть не можем, и даже когда он ведет себя как прозрачная среда, например в видеочате, он не просто транслирует то, что находится с другой стороны: он вычисляет» (Chun 2011). Когда ультразвуковой сканер с помощью звуковых волн измеряет внутренние органы человека, машина получает итоговый результат в виде цифр, и передает его нам в виде изображения. Но это всего лишь результат вычислений. Когда вы нажимаете на кнопку спуска, современный фотоаппарат по-прежнему издает звук срабатывания затвора, но того зеркала, которое когда-то издавало этот звук при движении, внутри больше нет. Цифровая камера напоминает аналоговую, но не является ею. Зачастую то, что мы «видим» на изображении, мы никогда не смогли бы увидеть собственными глазами. То, что мы видим на фотографии, – результат вычислений, полученный за счет «складывания мозаики» из нескольких изображений и дальнейшей обработки для получения цвета и контраста. Именно машины позволяют нам видеть мир таким.
Аналоговые фотографии, разумеется, тоже ретушировались, изменялись с помощью монтажа и манипуляций в темной комнате. Тем не менее существовал некий источник света, который воздействовал на светочувствительный материал, что и было видно на получившейся фотографии. Цифровое изображение, в свою очередь, – это воспроизведение результата вычислений цифровых данных, полученных с матрицы фотоаппарата. Поэтому внести изменения в результат можно проще и быстрее, особенно теперь, когда такие программы, как Instagram, позволяют добавить эффект одним нажатием кнопки. Некоторые из них имитируют различные форматы, например черно-белую пленку или Polaroid. Другие подражают сложным техническим приемам, которые раньше выполнялись в темной комнате во время проявки пленки.
На заре цифровой эпохи некоторые опасались, что по цифровому изображению мы не сможем определить, какие манипуляции над ним были проведены. Оказалось, что и на любительском, и на профессиональном уровне определить это зачастую не так уж трудно. Например, сейчас мало кого из читателей журналов удивит тот факт, что все фотографии моделей и звезд отредактированы. Читатели исходят из гибких правил изображения, которые допускают некоторые изменения фотографии. В некоторых рекламных кампаниях теперь даже особо отмечается тот факт, что в съемке были задействованы «настоящие» модели, предполагая тем самым, что мы осведомлены, что обычные рекламные фотографии редактируются. Что касается технической стороны, то опытный пользователь сможет определить не только, было ли изображение обработано, но даже как именно и какая программа для этого использовалась. В начале 2013 года звезда студенческой лиги американского футбола Мэнтай Тео был уличен в фальсификации истории о смерти своей воображаемой подруги, чтобы привлечь к себе внимание и вызвать симпатию у фанатов. Как только пользователи сети узнали о возможном подлоге, им потребовалось менее суток на то, чтобы произвести обратный поиск изображения и выяснить, что на фотографии изображена другая женщина. Теперь обратному поиску изображения посвящены целые сайты. Раньше для этого потребовались бы дни и недели работы частного детектива, а сейчас нужная информация находится за несколько секунд с помощью нескольких кликов.
В 1972 году (тогда же, когда был запущен «Аполлон-17») британский историк искусства Джон Бёрджер создал для BBC великолепный телевизионный сериал «Искусство видеть» и книгу по нему. Колоссальный успех обоих проектов популяризировал идею изображения, которую Бёрджер в 1973 году определил, как «воссозданное видение»[4]. Он перевел иерархию искусств в горизонтальную плоскость, приравняв таким образом живопись и скульптуру к фотографии и рекламе. Мысль Бёрджера стала ключевой для создания концепции визуальной культуры. Распространенным определением визуальной культуры в 90-е было простое словосочетание «история изображений» (Bryson, Holly and Moxey 1994). Бёрджер в свою очередь брал пример с немецкого критика Вальтера Беньямина, чье знаменитое эссе 1936 года «Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости» было впервые переведено на английский язык в 1968 году. Беньямин утверждал, что фотография уничтожила идею об уникальности изображения, потому что теперь – по крайней мере теоретически – можно было напечатать и распространить любое количество идентичных копий любой фотографии. К 1936 году это уже не было новостью, ведь фотография появилась почти веком раньше. Однако новые технологии массового воспроизведения высококачественных фотографий в журналах и книгах, а также расцвет звукового кино убедили Беньямина, что начало новой эпохи не за горами.
Если смотреть на поразительный расцвет цифровой фотографии и цифровых технологий, может создаться впечатление, что мы переживаем очередной переворот. Сегодня «изображение» создается, или точнее вычисляется, независимо от образа, который ему предшествовал. Мы продолжаем называть то, что видим, фотографиями или изображениями, но они качественно отличаются от своих предшественников. Аналоговая фотография – это отпечаток с негатива, каждая частица которого находилась во взаимодействии со светом. Цифровое изображение даже с самым высоким разрешением – это всего лишь замер света, попавшего на матрицу, который был переведен на компьютерный язык, затем пересчитан и отображен в виде чего-то, что мы можем увидеть.
Более того, такое явление, как интернет, – это наш первый опыт по-настоящему коллективной среды, это общее медиадостояние, если хотите. Бессмысленно воспринимать глобальную сеть как сугубо личный ресурс. Вы можете что-нибудь нарисовать и никому не показывать результат. Но если вы выкладываете что-то онлайн, вы предлагаете людям вступить во взаимодействие. Обозреватель цифровых технологий Клэй Ширки воспользовался фразой Джеймса Джойса, чтобы подвести итог: «Сюда приходят все» («Here comes everybody») (2008). И дело отнюдь не в размере этого общего цифрового достояния, каким бы впечатляющим оно ни было. И не в качестве результатов, которые сильно разнятся. Самое главное – открытый характер этого эксперимента.
Вот почему, несмотря на бесконечные потоки мусора, интернет нам важен. «Мы» существуем в интернете как нечто новое, «мы» используем интернет, но это уже не те «мы», которых знала печатная культура или СМИ. Антрополог Бенедикт Андерсон заметил, что «виртуальные сообщества», создаваемые печатными изданиями, дают читателям одной конкретно взятой газеты ощущение, что между ними есть что-то общее (1991). Более того, Андерсон подчеркнул, что на основе таких виртуальных сообществ сформировались целые нации, что привело к заметным и значимым результатам. Попытаться понять эти визуальные и виртуальные сообщества, создаваемые различными формами глобального коллективного опыта, – еще одна ключевая задача визуальной культуры. Новые сообщества, возникающие онлайн и офлайн, не всегда представляют отдельные нации, хотя нередко – националистические идеи. О чем бы ни шла речь, о новых феминистических движениях или концепции 99 % – все участники подобных сообществ переосмысляют свое место в мире и то, как это место выглядит.
4
Пер. Е. Шраги.