Казнить!

Откуда узнал о чём говорил Степанов с сотрудником НКВД… - присев на корточки рядом с пришедшим в себя еврейчиком, спросил я глухим взрослым голосом. – не молчи жидёнок, иначе выколю сначала один глаз, а потом второй… - выдернул из ножен на поясе, блеснувший в закатном свете финский нож. – Говори тварь ! – и приставил острие к глазу. Мелкий опустил веко и острие уперлось в тонкую плёнку века, надавливая на него. Жидёнок задёргался, пытаясь отползти. Тщетно !

- Не надо ! Я скажу !!! – заверещал он… - С торца здания, напротив директорской комнаты сарай. Там всякий хлам… У стены, за транспорантами, досками и старой фанерой деревянная тумба. Надо на неё встать и вытащить кирпич… А дальше в стене дырка… В кабинет директора… - со всхлипами "кололся" он. Сказал и сьёжился…

- Ключ где ? – пробасил я. Еврейчик открытым глазом показал на закрытый на пуговицу карман рубашки – Здесь… Рванул клапан кармана – пуговица отлетела в сторону. Достал ключ, положил его в куртку.

- Если соврал порхатый… - угрожающе процедил я…

- Я не соврал ! Честно ! – взахлёб начал клясться еврейчик. – Это не я… Это мне приказал слушать Давид… - выпалил он.

- Какой Давид ? Фамилия как ?! – вовремя начал уводить от себя подозрения: я до знал, какой такой Давид…

- Гольцман ! Давид Гольцман ! – выпалил мелкий – только вы ему не говорите, а то он меня убьёт ! Он страшный человек ! Ага – страшный.

- Передашь своим. Если кто то что то сделает со Степановым или его сестрой… Или по вашей просьбе кто то сделает – вы всю оставшуюся жизнь проживёте инвалидами… - угрожающе процедил я в лицо съёжившемуся еврейчику.

- А чтобы ты лучше запомнил… Нож вошёл в ножны, а палка, перелетев из левой руки в правую, обрушилась на голень жидёнка. Ладонь припечатала раскрывшийся в диком крике рот: только глухой звук вырвался из-за плотно прижатой ладони. Упруго встал: еврейчик глухо выл, обхватив ногу ладонями…

- Я сказал – ты меня услышал… - бросил я и ткнул концом палки в "солнышко", чтобы не так громко выл… Пора назад: залез на крышу сарайчика" переметнулся через забор и побежал к дальнему, тупиковому забору, за которым проходила небольшая улочка, а за ней огромная роща. По дороге специально наступил на мягкую землю, оставляя чёткий след… Подбежал к забору; резко присел; мазнул подошвой по забору – вроде как здесь нападавший залазил. Отшагнул в сторону и повернувшись – с силой присел – здесь он перелез через забор с улицы. И пошёл к тому месту, среди железок, откуда вылез. Снял куртку; нож, ботинки завернул в куртку и спрятал под касками железа так, что его тут никогда не станут искать… Посыпал табаком с солью и перцем там, где я лазил и щедро рассыпал смесь по сторонам: точное место схрона, по поведению собаки – если она ещё будет, не определить…

Перелез через забор; запрыгнул на лестницу; поднялся на четвёртый этаж. Вновь испытал неслабый экстрим, впрыснув в кровь солидную порцию адреналина – пока перелазил с лестницы на карниз; открывал окошко и залазил в комнату. Перед тем, как закрыть окно – сгрёб платком пыль с дальнего угла карниза, развеяв его на том месте, где я топтался в носках. Вроде незаметно. Как последний штрих - положил на место топтания маленький сухой листочек: вроде как ветром занесло… Закрыл окно на шпингалеты сверху и с низу и, приставив к набалдажникам ручек шпингалетов железную ложку – несколько раз с силой ударил по ней, загоняя шпингалеты как можно глубже ! По ложке не так больно, как по маленькому набалдажнику шпингалета! Пробежался до входной двери в спальню; достал с притолки над дверью – вы небольшом углублении, пробирку и деревянную палочку. Выдернул пробку; палочкой доставал мазь и размазывал по "травмированной" лодыжке… Пробирку – в углубление над дверью; ложку – еврейчику под подушку; платок, которым втёр мазь в кожу – чтобы руки не пахли – одному из прихлебателей под подушку, а палочку – второму. Всё равно они не скоро в этой спальне появятся ! Вроде всё – можно продолжать болеть, тем более кожу опять начало ужасно жечь…

Откинулся на спинку кровати: вроде я всё рассчитал правильно… Да… - вот ещё что: взял из тумбочки белый шёлковый шнурок; привязал к нему ремешок часов и надел на шею – подальше от соблазна…

Снова время потекло медленно, тягуче… Глянул на часы – двадцать минут ка лежу… Тридцать… Начал уже опасаться – не придётся ли мазать по третьему разу ? Боюсь моя кожа такого издевательства не выдержит – пойдёт волдырями ! Услышал в коридоре шум; вздохнул облегчённо – наконец то ! Распахнулась дверь спальни; первым зашёл Алишер; за ним наш доктор, а за ним – староста. Любопытная Варвара. А может она за меня переживает ? Доктор подслеповато прищурился:

- И где тут у нас больной ? – весело воскликнул он. Явно на веселе… Это хорошо – не должен унюхать слабый запах мази… Алишер показал на мою койку. Доктор подошёл; добрые глаза за линзами простых очков окинули меня заинтересованным взглядом…

- Ну и что у нас болит ? – преувеличенно весело спросил он. Я рассказал что и показал. Эскулап внимательно осмотрел лодыжку:

- Как болит ? Где болит ? – начал расспрашивать, примеряясь к моей распухшей и красной лодыжке. Взялся пальцами за ногу - я дёрнулся, как от удара током; заорал что есть мочи:

- Доктор ! С… Садист ! – кинув взгляд на старосту – больно же !

- Ничего, голубчик – ничего… Зато ясно – перелома нет… Скорее всего вывих… - забубнил он себе под нос. – Придётся потерпеть… Холодные пальцы ласково, почти нежно, пробежались по лодыжке; я вздрагивал; вскрикивал сквозь зубы… Вот пальцы на миг замерли и впившись в кожу, рванули ступню вниз ! Я заорал – по настоящему, от страха: а вдруг он вывихнет мне её по настоящему !

- И нечего орать – как баба при родах ! – заворчал доктор – ты всё таки мужчина… Утешил, называется…

- Вам легко говорить, а нога то болит у меня ! – возмутился я.

- К стати – о ноге… А ну ка пошевели пальцами ? Я пошевелил. Пальцами… Руки… Доктор весело ухмыльнулся, распространяя вокруг себя запах дешевого алкоголя – скорее всего самогона:

- Не придуривайся. Ты понял о чём я… Я протянул руку; осторожно пошевелил пальцами рук пальцы на больной ноге… Поморщился…

- Болит, доктор… Но не так сильно… - обрадовался я.

- Возьми… - эскулап покопался в своём саквояже; достал кусок бинта и сунул мне в руки – замотай туго лодыжку. Ночью старайся её не тревожить… Боль к утру пройдёт, но надо полежать… К послезавтра будешь здоров… - выдал он заключительный результат лечения.

- Спасибо доктор – с меня причитается ! – бодро воскликнул я.

- Надеюсь на вашу порядочность юноша… - ответил он…

Троица покинула меня, а я остался сидеть – ждать продолжения. И оно не замедлило явиться. В виде молодого лейтенанта милиции. За ним в спальню снова вошли Алишер и староста.

- Степанов ? – строго спросил лейтенант. Я молча кивнул, разглядывая его во все глаза заинтересованным взглядом…

- Почему в спальне лежим ? – изо всех сил стараясь быть строгим, властно – как ему показалось, спросил лейтенант.

- Ногу подвернул в обед; мой друг меня дотащил до спальни… Пролежал здесь – пока доктор не пришёл… Вывихнул ногу; доктор пришёл, вправил. Но всё равно болит, хоть и не так сильно. Доктор сказал - завтра целый день лежать… - поведал менту свою историю.

- И никуда не выходил ? – впился в меня подозрительным взглядом лейтенант. Я насупился; процедил сквозь зубы:

- Вы ногу подворачивали ? Нет ?! Когда подвернёте – поймёте, что никуда идти не сможешь – разве что прыгать на одной ноге !

- Обувь твоя где ? - не обращая внимания на моё возмущение, спросил лейтенант. Я осторожно перегнулся; достал из под кровати свои башмаки; поставил на пол. Лейтенант присел; осмотрел подошву; достал из кармана френча торчащую палочку и приложил к подошве. Палочка была длиннее на полтора сантиметра. Так же молча он порылся в тумбочке; и, выпрямившись, приказал властно:

- Вставай ! Я молча встал. Он отогнул матрас; ощупал его весь; ощупал и подушку. Посмотрел на меня подозрительно и вышел…