Страница 5 из 28
Гуго де Пейн внимательно слушал нового друга, опершись на лопату. Иудей давно перестал говорить, закончились вопросы и у магистра, а он все стоял в безмолвии, вызывая вопросительные взгляды слуг, стражи, орденских братьев. Понтий почел за лучшее прервать его размышления и вернуть к жизни:
– Я понимаю, Гуго, тебя не интересует золото в находках, тебе интересно просто держать в руках вещи давным-давно умерших людей. И еще, ты мечтаешь найти что-то, связанное с Ним, Его земной жизнью. Возможно, я тебе помогу. А теперь давай продолжим этот раскоп, коль сам король благословил наш труд.
И соединенные незримыми нитями дружбы – магистр христианского ордена и бродячий иудей – занялись тем, что им действительно нравилось делать в этой жизни.
Паломничество Петра Пустынника
В юности Петр Амьенский мечтал о сражениях и подвигах. Однако слишком часто ему приходилось видеть, как лилась кровь отнюдь не врагов-иноверцев, но братьев-христиан; как даже близкие родственники сражались друг с другом из-за неправильно, как им казалось, разделенного наследства. Сердцем Петр понимал, что Господь не может одобрить такое положение вещей; он постиг все несовершенство мира, ему удалось даже исторгнуть честолюбие из души и отвергнуть мирскую суету. Это был сильный человек.
Петр Амьенский избрал самый суровый монастырь, почти закрытый для постороннего мира, и день за днем проводил в одинокой келье, обращаясь к Господу с жаркими молитвами. За свое стремление к уединению Петр получил прозвище Пустынник.
В мире и покое жил Петр Пустынник год за годом, видясь даже с братьями-монахами нечасто. Обитателей монастыря не интересовали мирские сплетни, многие даже не ведали, какой король сидит на троне. Крестьяне, доставлявшие в монастырь самые необходимые для жизни вещи, делали это в глубоком молчании. Они знали нелюбовь монахов к мирским новостям, которые всегда заканчивались чьим-то осуждением, а судить мог только Господь – и плохих, и хороших. Ведь невольно, пусть даже интонацией в голосе, показывалось отношение к барону, отнявшему вблизи монастыря деревеньку в три хижины у вдовы погибшего рыцаря – но и этого барона не имели права осуждать добрые монахи.
Только вести со Святой земли монахи жадно ловили, где только возможно, и с особой радостью принимали у себя пилигримов, вернувшихся из Палестины. Рассказы путешественников чаще всего огорчали жителей суровой обители. Турки, захватившие Палестину, еще больше арабов угнетали христиан Святой земли; немало терпели паломники от рук грабителей и фанатиков-иноверцев. Собственно, длиннейшее путешествие для большинства франков само по себе не могло быть безопасным – даже если б оно проходило только по землям христианских народов. Но, что касалось паломничества в Иерусалим, все дорожные беды и неприятности относились на счет турок, и вскоре новые завоеватели, сами того не ведая, вызвали своим только существованием ненависть всей Европы. И поскольку франки чувствовали себя гораздо сильнее турок, то ни у кого не возникло даже мысли начать договариваться с новыми властителями Иерусалима.
Петр сам решил совершить паломничество к святым местам, какие бы страхи не рассказывали гости монастыря. Монах, кипучую энергию которого не смогли охладить за долгие годы стены кельи, добрался до Иерусалима и поклонился святым местам. Здесь он увидел, что положение местных христиан действительно достойно сочувствия; многие из них, уступая давлению завоевателей и ради спасения самих жизней, принимали ислам. В одну из ночей Петру Пустыннику явился Господь и велел призвать западных христиан помочь восточным братьям.
Как дитя своего прямого и сурового века, Петр Пустынник понимал только помощь, которая оказывается мечом. В те времена западная и восточная церкви вот уже несколько десятилетий как отмежевались друг от друга, и между ними существовала если не вражда, то неприязнь. К чести Петра Амьенского, надо сказать, он продолжал относиться к христианам Востока с братской любовью. Пустынник встретился с Иерусалимским патриархом Симоном и посоветовал тому обратиться к Папе Римскому, королям и влиятельным князьям Запада. Сам же пообещал по возвращении в Европу идти ко всем влиятельным людям сего мира и умолять их спасти христиан Святой земли и саму Святую землю от разорения.
Простой франкский монах удивительным образом сдержал свое обещание. Невысокого роста, невыразительной внешности, весьма тощего вида от чрезмерной умеренности в еде и питье, Петр Амьенский имел проницательный ум и, после долгих лет отшельничества и бесед исключительно с Господом, в нем открылся удивительный дар красноречия.
Петр отправляется в Рим, добивается аудиенции главы Западной церкви и пламенно рассказывает о бедственном положении христиан Палестины. А потом недавний затворник – на мулле, с крестом в руках и горячим сердцем в груди, от жара которого едва не воспламенялась грубая одежда, – отправляется в бесконечное путешествие по всем землям франков и за их пределы. Во всех людных местах звучит убедительная просьба Петра спасти Святую землю, а великий дар убеждения Петра заставил тысячи и тысячи людей позабыть свои мирские дела и устремить чаянья и помыслы на Восток.
Урбан II прекрасно знал положение христиан и паломников на Святой земле, но только проникновенная речь монаха побудила его к реальным действиям. Собственно, Франция уже готова была отправиться к Иерусалиму; Папе Римскому осталось лишь озвучить свершающийся независимо от его воли факт и благословить движение Европы на Восток. В ноябре 1095 г. вопрос об Иерусалиме встал на церковном соборе в Клермоне. Перед тысячами собравшихся на городской площади выступил недавний паломник. Речь Петра дошла до сердца каждого участника собора и до множества зрителей; голос его в зависимости от передаваемых событий звучал то с дрожью и слезами на глазах, то сурово и мужественно, словно удар меча, то с любовью и благоговением, когда заходила речь о Святом земном наследии Иисуса. К концу речи этого маленького человека все были убеждены, что необходимо немедленно отнять у турок Иерусалим. Как нельзя кстати прозвучали евангельские слова Господа: «И кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня». Они и дали название грандиозной героической эпохе. Духовенство, сеньоры и вассалы, простолюдины – все, кто дали обет выступить на защиту Гроба Господнего, нашили на свои одежды красный крест.
Папа провозгласил Крестовый поход; участникам его Урбан II обещал прощение всех грехов, всех погибших за освобождение Гроба Господнего ожидало Царство Божье; имущество тех, кто отправлялся в крестовый поход, глава христиан обещал принять под защиту церкви; а также прозвучало требование прекратить все внутренние войны. Народ многими тысячами голосов ответил: «Так хочет Бог!»
Князья, герцоги, графы, бароны и рыцари обстоятельно готовились к тяжелому дальнему походу. Гораздо скорее организовалось другое войско – вокруг Петра Пустынника. На его призыв откликнулись крестьяне и ремесленники – иные распродавали все имущество и приходили целыми семьями, оставив свои монастыри, к нему присоединялись монахи, разбойники и воры забросили свой мерзкий промысел, покинули тайные убежища в надежде искупить тяжкие грехи участием в войне за Святую землю. Не хватало крестов для всех желающих их принять, и Петр разрывал на заветный символ свою верхнюю одежду.
Таким образом вокруг Петра собралось войско не менее чем в сто тысяч человек. Хотя войском эту огромнейшую толпу назвать трудно: многие вообще не имели никакого оружия, у них не имелось никаких обозов, а соответственно, не было запасов продуктов не только на время похода, но и на день сегодняшний. Если под влиянием проповедей Петра разбойники превращались в праведников, то теперь все огромное войско, вооруженное благими намерениями, превращалось в разбойников по причине того, что хотелось кушать каждый день, а есть было нечего.
Один из сподвижников Петра – Вальтер Готье (Голяк), обедневший рыцарь – собрал под свое знамя отряд в 15 тысяч франков и германцев. В германских землях они вначале нападали на незащищенные крестьянские поселения, а затем принялись грабить и крупные города на Рейне, избивая при этом евреев. Войско, собравшееся для благородной цели, сеяло хаос и смерть на собственной родине. Срочно нужно было уводить десятки тысяч вооруженных чем попало голодных людей.