Убоп

— Витя, это санкции, на обыска у Белова и Губарева. Кто к кому поедет, решайте сами. Возьмете по два собровца, а то все опера на обысках.

Виктор взял в руки бумажки и покрутил их в руках.

— А Алик где? — Спросил он.

— Работает с водителем иномарки. Тот единственный штатский, в этой компании. Машины стоят у входа, из ГУВД пригнали целый автопарк.

Женя, отдав санкции, вышел.

— Игорь, ты как, если я к Губареву поеду? В прошлый раз, он у меня все нервы вымотал. Сейчас я ему тоже генеральную уборку устрою, все полы повскрываю.

— Да, мне без разницы. К Белову, так к Белову.

Одевшись, они спустились в дежурную часть, где их уже ожидали собровцы. Расселись по автомашинам, и каждая группа поехала на свой адрес. Игорю повезло, дома оказалась жена Белова. Готовила бухгалтерский квартальный отчет для налоговой инспекции. Начали как обычно, слева на право, и сверху, вниз. Обыск превзошел все ожидания. В сейфе, в шкафах, под кроватями, обнаружили около десятка незарегистрированных карабинов, ружей, боеприпасов к ним. На автостоянке возле УБОП, Игорь достал из багажника конфискованное оружие и занес в кабинет начальника отделения. С обысков приехали еще не все, но стол уже был завален стволами различных марок, начиная с дореволюционного нагана и кончая автоматом спецназа США «Агран-2000». Увидев вошедшего Игоря, Женя довольно потер руки.

— Игорь, ты у кого был?

— У Белова.

— ПСМ с глушителем нашли?

— Нет.

— Придется вернуться на адрес. Белов из него таджика завалил. Говорит, что всегда хранит его в ящике письменного стола, на нем телевизор стоит.

— Женя, я там сам смотрел. В столе только были патроны, к ПСМу и винтовочные.

— Жена могла перепрятать?

— А, ты знаешь, могла. Мы начали с коридора. Когда с антресолей пару карабинов доставали, она заходила в зал. Сказала, что возьмет документы, побоялась, что мы их раскидаем, а ей вечером их сдавать на проверку хозяину фирмы, где работает. Я, потом, папку проверил, там действительно какие-то бланки.

— Бери, кого ни будь, и срочно за ней.

— Женя, Витя приехал?

— Пока нет. Возьми Алика, он свободен.

Игорь нашел Алика, и они на собровской Газели проехали к дому Белова. Там уже никого не было, ни жены, ни сына. Игорь позвонил в квартиру соседа, который был понятым во время обыска. Тот, посмотрев в глазок, запустил их к себе. По соседу было видно, что он зря время не терял и успел изрядно принять на грудь. На столе в кухне, стояла ополовиненная бутылка водки, и лежал крупно нарезанный соленый огурец.

— Мужики, давай, за соседа выпьем. Это настоящий мужик. Побольше бы, у вас в ментовке, таких было. Сколько раз меня выручал. Вы точно не того взяли.

Услышав, как у Белова открылась дверь, Алик с Игорем вышли на площадку. Дверь открывала его жена. Увидев оперативников и соседа, который выглядывал в двери, она набросилась на него с кулаками, вопя на весь подъезд, что он сволочь и стукач. Из безсвязных выкриков разъяренной женщины опера поняли, что во время обыска, она положила пистолет в карман пиджака соседа, который благополучно его вынес и спрятал у себя. Заходить в квартиру Белова не стали. Игорь взял соседа за локоть и завел его на кухню. Алик туда же провел жену Белова. Игорь посадил мужчину за стол, сам сел напротив.

— Ну что, мужик, статью ты себе нарисовал, даже не одну, а две. Хранение оружья и сокрытье следов убийства. Выбирай сам. Либо, мы сейчас производим у тебя в квартире обыск, и ты едешь с нами на тюрьму, либо добровольно выдашь пистолет. Тогда тебя по закону никто преследовать не будет.

Мужчина задумался. Потом встал из-за стола и подошел к шкафчику, откуда достал жестяную коробку с надписью «крупа». Алик, который страховал каждое его движение, забрал коробку у него из рук и открыл крышку. Игорь с облегчением вздохнул. Пистолет и снятый с него глушитель лежали в коробке. Сосед подошел к столу и обратился к Игорю.

— Слушай, мент. Можно я выпью? А то когда сейчас приведется. Все равно ведь с собой заберете.

— У нас без тебя головняков хватает. Сходи лучше приведи парочку соседей, понятыми будут. Выпьешь после того, как протокола подпишешь. Мужчина сходил за понятыми и Алик составил протокол выемки пистолета и взял объяснения с соседа, откуда у того появился пистолет. Пока Алик опрашивал, Игорь вытряхнул на стол из пакета хлеб и упаковал пистолет, который по размеру был меньше ладони. Расстроенную жену Белова пригласили проехать с собой. В кабинете оперативников она долго плакала, а затем, набравшись смелости, начала рассказывать.

— С Беловым мы прожили больше двадцати лет. И если, первые десять лет, жили, душа в душу, то остальные десять, были каторгой. И уйти, не уйдешь, убьет. Во времена Мишки-меченого, когда кругом был дефицит, старшина роты Кузьмицкий, сколотил себе команду. Они начинали с мелочи, подворовывали на тех объектах, которые охраняли. Подбирали ключи, а потом отключали сигнализацию. Они ее сами же и устанавливали. Тащили, кто рулон ткани, кто ящик вина, кто коробку консерв, потом все делили. Жить надо было, а тут мизерная зарплата и постоянные задержки. Дальше, больше. Начали выезжать на трассу в соседнюю область, где грабили дальнобойщиков. Натащил домой оружья, где только взял. А оружье раз в год и не заряженное стреляет. Вот оно и стрельнуло. Они грабили фуру, которая перевозила компьютеры, а водитель пошел на них с монтажкой. Муж его и застрелил. После каждого преступления напивался до безпамятства, и заставлял меня слушать во всех подробностях, как грабили, как убивали. Кузьмицкий, когда вышел на пенсию, прикупил себе два магазина, через который он и реализовывал добытый товар. Мужикам копейки отстегивал, а они молчали, боялись его как огня. Особенно после того, как одному чечену, который входил в их группу, на глазах у всех перерезал глотку. Тот возмущаться начал, что Кузьмицкий дал ему мало денег. Муж с Губаревым вывезли его за город и сожгли.

— А еще, что ни будь, про убийства знаете? — спросил Игорь.

— Про чеченча я уже сказала. Муж рассказывал, еще про четырех дальнобойщиков. Товар, который они везли, Кузьмицкий продал через свои магазины. Затем сторож на базе и пятеро узбеков, те оказались случайными свидетелями. Они тогда взяли три скутера, водных мотоцикла. Два из них Кузьмицкий себе забрал, а один Губарев за полцены продал в какой-то частный дом отдыха. Следующим был какой-то азербайджанец. У того джип забрали. Муж сказал, что джип отдали кому-то из руководства УСБ. Последний случай, таджик, у того Газель отобрали, хотели ограбить коммерсанта и вывезти на ней шубы. После чего, Кузьмицкий хотел Газель отогнать к брату, в деревню. Он у него где-то в глухомани живет, где и милиции нет.

Закончили работу с женой Белова ближе к полуночи и Алик сразу отнес протокола допросов начальнику отделения. Прочитав протокола, Женя с удивлением посмотрел на Алика.

— Алик, это про какого Кузьмицкого она поет?

— Про того самого, о котором думаешь.

— Он же работал перед пенсией на складе артвооружения ГУВД.

— Да, и все конфискованное оружие проходило через его руки.

— Так вот откуда у них столько стволов. А ведь не подумаешь, рубаха-парень. Кстати, жулики молчат про него наглухо. Вы ее уже отпустили?

— Нет, сидит пока у нас, ждем, что ты скажешь.

— Дежурному скажи, пусть домой увезет, поздно уже. Сами тоже свободны. Завтра работы много будет, поедем трупы откапывать.

— Так, на пять трупов и грузятся?

— Алик, не гони пока коней. Задокументируем эти, а на остальные, в процессе работы разведем. Сейчас, всех в изолятор временного содержания отправили. Завтра к семи часам привезут, вы тоже к этому времени подтягивайтесь.

Оперативники с женой Белова спустились в дежурную часть, где Алик передал дежурному распоряжение начальника отделения. После чего разошлись по домам. С утра, Алику с Игорем участья в археологических раскопках принять не пришлось. Их вызвал начальник бандитского отдела, как все уважительно называли его Григорьевич, и распорядился, что бы они брали первую автомашину, которая им попадется на глаза, и ехали на адрес, где проживает Кузьмицкий. Как только он появится, надевать на его ручонки браслеты и тащить в отдел. Кузьмицкого дома не оказалось. Алик и Игорь почти до вечера стояли в холодном, продуваемом подъезде. Пока над ними не сжалилась соседка, божий одуванчик.