Убоп

— Комитетчики хотят меня за ребра, на крючок подвесить.

— Да ты, шпик, а не шпион. Хотя, созвучно. Вас же, еще филерами при царе называли.

Молчавшего Алика прорвало. Казалось, что он даже протрезвел.

— Мужики, вы о чем, говорите? Хотите меня одного бросить. Да, я завтра же пойду к начальнику УБОП и к начальнику ФСБ. Если не вы, то кто работать будет.

Игорь с Виктором кое-как успокоили Алика. Успокоившись, Алик предложил сходить еще за бутылкой в ночник, но его не поддержали. На душе у Виктора и Игоря было муторно. Что ждало их впереди? Когда, закрыв кабинет, они спустились на первый этаж, их остановил дежурный и сказал, что Иванович распорядился развести по домам, что бы, не наделали глупостей. Утром Игорь зашел в кабинет. Виктор ходил по кабинету и сиял как тульский пряник. С лица не сходила улыбка.

— Игорь, представляешь, у него был третий инфаркт. Мои действия признали правомочными. Теперь звони своему знакомому, я согласен на перевод.

Игорь достал блокнот и набрал межгород. Знакомый выслушал его и попросил Виктора приехать самого, на собеседование. Да и время на перевод сократиться вдвое. А то пока рапорта ходят туда, обратно.

— Игорь, а ведь меня могут не отпустить.

— Попроси Алика, что бы с Ивановичем переговорил. Они ведь, друг-друга знают много лет. Алик у него стажером в ГОМе начинал. — Точно. Так и сделаю. Черт, чуть не забыл. Тебя Иванович спрашивал. Он сильно не в духе. Сказал, что он тебя породил, он тебя и убьет. От радости из головы вылетело.

Игорь попал в УБОП не без поддержки Ивановича, который поддержал решение начальника. Хотя, первый заместитель, поменявший кресло зама на кресло начальника УБОП, был против перевода. Когда Игорь зашел к Ивановичу, тот сидел, просматривал аналитическую справку. Отложив справку в сторону, он кивнул Игорю на кресло и пересел на соседнее.

— Ну, американский шпион, докладывай.

— Иванович, там и докладывать нечего. Я, к нему не подходил, он сам ко мне подошел. За жизнь рассказал.

— Успокойся. Я все знаю. Это этот капитан, щелкопер, паркетный, волну погнал. Хотел оборотня в погонах выявить, то есть тебя. Да, звездочку пораньше на погоны получить. Там, тоже, ребята не дураки сидят. Не будь он генеральским сынком, выгнали бы с треском. Не удивлюсь, если он скоро начальником ФСБ по области станет. У них сейчас, такая же гнилая система, что и у нас. Если ты, не генеральский сынок, то путь наверх тебе заказан. У меня, Игорь, к тебе другой вопрос. Что-то ты в последнее время понурый ходишь. Не вижу злости, азарта. Насчет показателей, к тебе вопросов нет, чуть выше среднего. Я, прекрасно понимаю, что наша палочная система ни к черту. Кто-то случайно снял серьезную группу, а потом год доит ее, каждый день по палочке ставит, что преступление раскрыто. Кто-то пашет, каждый день людей таскает, а показатели меньше. Ты, думаешь, мы не понимаем, что если бы Витька за сухофрукты тогда не зацепился, то эти звери и дальше убивали. Сейчас, кто-то на коне, а он, очередной воз тащит. Я же помню, каким ты был. Тебе хлеба было не надо, работу давай. Я когда первый раз на север в командировку приехал, местные опера бегали за твоим начальником, что бы их задания твоя группа отрабатывала. Даже здесь, хотя ты работу не знал, был ноль без палочки, сразу начало получаться.

— Иванович, как бы, тебе получше, объяснить? Представь, горит лампочка, ярко горит, долго. Потом сбой напряжения и сгорает тонюсенькая, металлическая проволочка. Остается только оболочка. В хозяйстве не используешь, остается только выкинуть. Можно другой пример. Пересади рыбу из пресной воды, в соленую, она может и не сразу, но умрет. Вот и у меня, что-то щелкнуло и перегорело. Ты же знаешь, мне всего сорок, но на душе одна чернота, все выгорело. До УБОП, я жил в своем иллюзорном мире, где черное это черное, а белое, это белое. Там не было полутонов. Наружка, это большая семья, где все про всех знают. Все строится на доверии. Это своего рода секта, со своим кодексом чести, со своими неписаными правилами. Там, если хоть раз совершишь подлость, или струсишь, лучше уйти самому. А первый урок, который я здесь получил, не доверяй никому и ни о чем не спрашивай. Иванович, ты не беспокойся. Мне немного осталось. Я, доработаю и уйду. Доработаю честно. Место занимать не буду.

— Может, вернешься, к своим? У меня есть возможность это организовать.

— Нет, Иванович. Я там уже не смогу работать.

— Может, неделю отгулов возьмешь?

— Нет. Это не поможет. Я, все слишком поздно понял. Теперь, уже ничего не исправить.

— Ну что ж, тебе решать. Ты, Алика не встретил, когда ко мне шел?

— Нет, не видел.

— Спать уложите, а то будет болтаться, где его не просят. Пришел, ни петь, ни рисовать.

— Хорошо, Иванович, сделаем.

— Тогда свободен.

— У меня тоже вопрос есть. Я, Витьке место нашел, но надо два-три дня, что бы на собеседование съездить.

— Что за место?

— Старшим опером, в разбойном отделе.

— Там, у вас на севере?

— Да.

— Жаль парня терять. Из него, хороший бы, опер, получился. Через год-два, всех бы за пояс заткнул. Но им с Женей не ужиться. Характеры одинаковые. Кому-то придется уйти. Скорей всего Вите. Пусть пишет рапорт на пять дней, в счет отпуска.

Игорь встал с кресла и вышел из кабинета. В нем действительно что-то перегорело. И не сегодня и не вчера. Черное равнодушие накатывало как снежный ком. Он все чаще ловил себя на том, что бы элементарно прострелить голову и не мучиться. Останавливало только то, как это воспримут жена и дети. Когда он вошел в кабинет, Алик сидел на столе и размахивал полупустой бутылкой водки, пытался что-то петь, но слов было не разобрать, одно мычание. Виктор, о чем-то задумавшись, стоял у окна и смотрел на небольшой магазинчик, где грузчики пытались натянуть гирлянду.

— Через неделю Новый год. — Подумал Игорь. — Самый любимый детский праздник. С весельем, детскими утренниками и подарками. Как он его в детстве ждал. Когда отец из леса приносил небольшую елочку, которую всей семьей целый вечер наряжали. Утром, просыпаясь от смоляного, лесного запаха он бежал к елочке, где лежал кулек с конфетами и с парочкой мандаринов. Как оказывается, мы быстро стареем. Жизнь, запущенным бумерангом, возвращается в небытьие. Что-то я расклеился, одернул себя Игорь.

— Виктор, пиши рапорт, на пять дней и к Ивановичу за визой.

— С какого числа?

— Да, хоть с завтрашнего.

— А деньги где на билет взять?

— Алик же, где-то нашел. Оставили возле подъезда, без копейки денег в кармане, а он пришел пьяным, да еще и принес полбутылки водки.

— Ты, его еще просто не знаешь. У него такое бывает. Попадет вожжа под хвост, обежит полгорода, но деньги найдет. Зато потом полгода может ни капли в рот не взять.

— Вот и возьми с него пример. Найди, у кого занять. Тебе надо до Нового года обернуться. Ищи деньги прямо сейчас. Иванович сказал, что бы Алика спать уложили.

— Он, сейчас сам спать ляжет. Когда песни петь начинает, это у него последняя стадия. Нужно только стулья составить.

Они составили стулья. Алик поставил недопитую бутылку на стол и держась за спинки стульев, лег. Виктор накрыл его бушлатом.

— Витя, что сегодня делать будем? А то меня, с этими американцами, из колеи выбило. Даже не знаю, за что хвататься.

— А давай, на адресок смотаемся, который Седой подсказал.

— Давай, только рапорт Ивановичу отнеси.

Виктор быстро нацарапал рапорт, сходил к Ивановичу. Тот подписал его и отнес в секретариат, для регистрации. Одевшись, оперативники вышли из здания УБОП, морщась от холодного ветра, прошли на улицу, которую назвал Седой. Обошли ее вдоль и поперек, но найти указанный дом не могли. Виктор остановил перебегавшего дорогу парня и спросил того. Парень рассмеялся и сказал, что если кто не знает, то ввек не найдет. Дом стоит на соседней улице, в конце, если они к Сашке, то им нужно поторопиться. Тот хотел перекусить и собрался идти на рынок. Добавил, что сегодня на рынке много карасей с богатыми лопатниками, кошельками. Парень, передернув от холода плечами, убежал. Игорь и Виктор уже почти подходили к дому, когда из ворот вышел хорошо одетый парень, чужие лопатники, пошли ему в прок. Что его насторожило? По-видимому, цепкий, жесткий взгляд Виктора. Оглянувшись по сторонам и поняв, что назад в дом не успеет, парень подпрыгнул, ухватился за верх высокого соседнего забора и перемахнул через него. За забором раздалось злобное рычание и дикий визг. Открыв калитку, Игорь с Виктором зашли во двор. Саша лежал лицом в сугробе, и большая азиатская овчарка держала его за лодыжку. Попрыгушник-побегушник, боялся пошевелиться. Пес решил поменять лежащий возле будки обглоданный мосол, на более свежий. Увидев, вошедших, пес отпустил ногу и завилял обрубком хвоста. Признал в них своих, родных, собачьих кровей. Виктор, стараясь не делать лишних движений, подошел, к лежащему на снегу. Взял его за воротник куртки и поволок к воротам. Овчарка обиделась, что ее лишают законной добычи, успела несколько раз цапнуть Сашу за ногу. Тот еще раз взвыл и на порог дома выскочил хозяин, старый цыган и начал громко вопить.