Убоп

— Деньги принес?

— У дяди такой суммы сейчас нет в наличии. Будет только завтра.

— Какого черта тогда пришел?

— Вы же, обещали завтра заявление в милицию отнести.

— Соображаешь. Хотя мы тебя и развели, как лоха, но если завтра не будет денег, то пойдешь на тюрьму. Там таких любят.

Мужчина выкинул окурок, зашел во двор и закрыл ворота на засов. Алик махнул рукой и собровцы, перепрыгнув через забор, ринулись в дом. Следом забежали Виктор и Игорь, Алик остался на улице, перекрывал окна. В комнате, за столом, сидела полупьяная женщина, подросток и две молоденькие девчушки. Посреди стола стояла кастрюля с вареной картошкой, миска с квашеной капустой, лежали крупно нарезанные куски хлеба. Завершала весь натюрморт, бутылка водки. Мужчины в комнате не было. Собровцы остановились в недоумении. В доме спрятаться было негде. И тут, Игорь, боковым зрением увидел, как шевельнулась старенькая, но на удивлении чистая занавеска, натянутая между русской печью и простенком. Расстояние там было не большое, и взрослый человек мог там пролезть только боком. Игорь окликнул Виктора и бросился к занавеске. Мужчина находился там и тянулся к обрезу карабина «Вепрь», лежащего на печи, в дальнем углу. Схватив за руку, Виктор с Игорем выдернули его из закутка и положили на пол. За поясом у мужчины был нож, зековской работы, с наборной рукоятью. Виктор вытащил нож и отбросил в сторону, Игорь в это время надел на него наручники и полез на печку, за обрезом. Молча сидевшая до этого мгновения женщина, зарычав волчицей, выскочила из-за стола и зубами впилась в плечо Виктора. Толстую, кожаную куртку она прокусить не смогла, но синяк оставила хороший. Молодежь тоже вскочила и начала метаться по дому. Успокоились, получив по паре тумаков. Алик зашел в дом с понятыми. Обыскивать было не чего. Старый сарай, с небольшой поленницей дров, в котором и нашли магнитолу, колонки и антирадар. Дом, в котором, кроме стола и парочки железных кроватей, ничего из мебели не было. Ужасающая нищета смотрела изо всех углов. Всех загрузили в УАЗ и проехали в город. Когда весь этот цыганский табор заходил в УБОП, навстречу вышел начальник отдела.

— Алик, это что за детский сад, вам что, заняться не чем?

— Иванович, да тут дело серьезное. Сейчас будем вызывать следователя из прокуратуры.

— Смотрите, потом проверю.

Пока ждали следователя, успели со всеми познакомиться. Пятидесяти летний мужчина назвался Генераловым Альбертом, вором в законе. Одна из девчонок, тринадцатилетняя Полина, оказалась его сожительницей, к тому же находилась во Всероссийском розыске, как потеряшка. Галина, мать злополучного семейства, в свои лучшие годы, была преподавателем начальных классов. Но, у каждой семьи, свой скелет в шкафу. Таким скелетом оказался ее муж, ныне покойный. Имел два высших образования, до развала Союза работал заместителем начальника нефтедобывающего управления. Те времена, Ельцинского безвремения и лихих прихватизаторов, сломали не одну судьбу и не одну жизнь. Муж Галины запил и в пьяном угаре зарезал соседа. Пока мотал срок, заболел туберкулезом. Его и выпустили досрочно, умирать. Как Галина не билась, продала квартиру, машину, но поставить мужа на ноги так и не смогла. Что бы как-то выжить, на оставшиеся от похорон деньги, купила в деревне развалюшку и пошла торговать вещами на рынок. Василий, ее сын, оказался наркоманом, со стажем. Да, и вся катавасия началась из-за него. Проколол деньги, которые мать отложила, что бы рассчитаться с поставщиками. Мать, не нашла ничего лучшего, как обратиться к знакомому уголовнику. Приехавший следователь, когда-то сам бывший опер, нахлебавшийся оперской круто заваренной каши по самое горлышко, допросил Галину с Василием и отпустил их на подписку о невыезде. Дочь отправили на скорой помощи в больницу, у нее начался приступ эпилепсии. С Альбертом и Полиной, провозились до ночи. Полина плакала крокодильими слезами и на вопросы не отвечала, а Альберт откровенно издевался над операми. Игорь, не выдержав, взял со стола Уголовный кодекс и ударил Альберта книгой в лоб. Следователь подскочил на стуле.

— Игорь, оставь свои примочки при себе. Это без меня. Иди, лучше с Полиной поработай. Какие вы опера, если не можете малолетку развести.

Игорь прошел в соседний кабинет, где с Полиной сидел Виктор. По тому было видно, что он тоже на грани срыва.

— Витя, давай местами поменяемся, а то я того гоблина, за ноги подвешу.

Виктор хмыкнул и вышел из кабинета. Игорь взял чайник, сходил за водой и включил его. Дождавшись, когда он закипит, он налил чай в кружку и подвинул ее Полине, достал из стола пару конфет.

— Извини, сахара нет, так, что обойдешься конфетами.

Девчонка, всхлипывая, взяла кружку начала пить чай. Когда она успокоилась, Игорь попросил рассказать о себе. Та посмотрела на него взглядом обиженной собачонки.

— Да, мне и рассказывать нечего. Жили в деревне. Родители пили. С девяти лет меня начали продавать за бутылку водки. Год назад, в деревню приехал Альберт, с бригадой шабашников. Они храм восстанавливали. Я, им есть варила. Он меня пожалел, а когда я ему все рассказала, он избил родителей и забрал меня к себе.

— Полина, а кто тогда тебя ищет, раз ты родителям не нужна?

— Сестра. Родителей у меня сейчас нет. Сгорели полгода назад, вместе с домом.

— К ней вернешься?

— Нет, останусь с Альбертом. Он меня любит, не обижает.

— Полина, а ты представляешь, когда он выйдет, лет через пятнадцать, тебе будет около тридцати, а ему лет шестьдесят пять.

— Но, почему так много, ведь он только помочь хотел.

— Разбой, незаконное лишение свободы, хранение оружия, вымогательство, разврат несовершеннолетних. У тебя, где свидетельство о рождении?

— На квартире, которую снимаем.

— Адрес назови.

— Подгорная 3.

— Полина, ты ничего не бойся, все расскажи следователю, а я, пока съежу за документами. Договорились?

Девчушка кивнула головой, и Игорь вышел из кабинета. Вызвав Виктора, он вкратце объяснил тому ситуацию. Дом был разделен на две половины, в одной жили квартиранты, в другой хозяйка. Виктор подошел к воротам, закрытых на засов, пару раз пнул по ним. Сначала в ограде залаял пес, потом по всей улице пошла собачья перекличка. Хозяйка дома вышла во двор и через забор поинтересовалась, что за гости к ней пожаловали. Игорь достал из кармана удостоверение и через забор подал его хозяйке. Та отошла к окну, из которого, через неплотно задернутые шторы пробивался свет, и долго изучала удостоверение. Возвратив его Игорю, недовольно спросила.

— А, что, позже нельзя было придти? Или у нас тридцать шестой год вернулся?

— Мать, не грузись. Ты нас не интересуешь. Нам нужны документы твоих квартирантов. Дома есть еще, кто ни будь, совершеннолетний? Нам понятые нужны.

— Только муж, сейчас подниму.

Чудить, Генералов, а вернее Полковников, перестал только после того, как ему на стол Виктор положил паспорт. Схватившись за голову, он замычал и начал раскачиваться из стороны в сторону, сидя на стуле. Было от чего схватиться за голову. Четыре судимости за изнасилование малолетних и всероссийский розыск, за разбойные нападения на магазины. Насильников на тюрьме ненавидели, и он прекрасно знал, через какой очередной круг ада ему придется пройти. Но над операми, он, все же прикололся, сказав, что в дренажной трубе, на сто двадцатом километре, спрятана сумка с оружьем, которое принадлежало «трассовикам», недавно задержанным. Рано утром, заправив шестерку Игоря на последние деньги, они с Виктором выехали на Северный тракт. Хочешь, не хочешь, но проверить надо. Трасса была еще пустая, лишь изредка навстречу пролетали фуры, ослепляя светом. Через полтора часа оперативники были на месте. Еще полчаса ушло, что бы найти трубу, которую занесло снегом. Матеря начальство, Полковникова и всех вместе взятых, они начали ее откапывать. Увидев в глубине сумку, Виктор довольно вскрикнул. Игорь, который в это время грелся в автомашине, подошел к нему и заглянул в трубу, а потом критически осмотрел Виктора.