Страница 2 из 15
– Не помещается у меня все это в голове, – задумчиво поглаживая пальцем тонкие щегольские усики, проговорил капитан Зуев. – В непонятную игру с нами играют.
– А мы должны подыгрывать? Комедию ломать? – воскликнул порывистый, прямолинейный Непейвода, капитан. На его открытом, веснушчатом лице проступил румянец. – Я в органах не первый год, меня секретами не удивишь. Сколько можно тень на плетень наводить? Не доверяют нам, что ли?
– Правильно! – подхватил Зацепин. – Терпение наше испытывают. На дворе конец двадцатого века, а мы долбим это богословие, а зачем – не знаем.
Офицеры впервые позволили себе не скрывать чувств друг от друга. Они дали волю долго копившемуся раздражению, выплеснули наболевшие вопросы.
– Рай у них, видишь ли, научный факт, – ворчал Дед. – Глядишь, завтра скажут, что туда рельсы проложены, поезда ходят. А мы – глотай эту чушь… Или на самолете к Богу полетим, мужики?
– На ракете, – раздался голос от двери.
Глава 2
Операция начинается
Офицеры поспешно встали, приветствуя академика Неелова. За разговором они не заметили, как руководитель программы, в неизменном своем докторском халате, появился в классе.
– На ракете, – повторил Неелов, проходя к доске. – На космическом корабле, – уточнил он, становясь за преподавательскую кафедру. – Пожалуйста, вольно.
Последним словам академика, который никак не мог запомнить, что команды «смирно» и «вольно» офицерам на занятиях не подаются, на этот раз никто не улыбнулся.
Слушатели сели.
– Пора расставить точки над «і», – многозначительно произнес академик, встряхивая седой эйнштейновской шевелюрой.
Зацепин увидел, что маленький Неелов словно раздулся от важности, значит, разговор предстоит серьезный. Лейтенант обратился в слух.
– Я займу часть очередной лекции, не возражаете? Впрочем, вы, кажется, не видите в занятиях проку? Что у вас по расписанию? Ангельские чины? Шестикрылые серафимы, двуликие херувимы… Ага. Вы, конечно, убеждены, все это – небылицы, мифология, опиум для народа, бабушкины сказки? Вам и в голову не приходило, что ваше задание надо понимать буквально, а не иносказательно? Так вот, мой предшественник сказал вам истину. Наука действительно подтвердила материальное существование объектов, которые прежде мы относили исключительно к области веры, духовного измерения. Рай, ад, ангелы, черти – есть.
– Этого не может быть! – запальчиво выкрикнул Непейвода.
– Хватит водить нас за нос, мы не дети, – грубо поддержал Дед.
Академик не остался в долгу.
– «Не может быть»! – передразнил он. – Типичная обывательская реакция на все, что противоречит очевидности. Принять невероятное в братские объятия способны только безумцы или гении!
«Кто же ты, гений или, скорее, сумасшедший, если говоришь, что есть рай и ад?» – мелькнула мысль у Зацепина.
– Не будем горячиться, – примирительно сказал академик. – Согласитесь, многое из того, что сегодня кажется нам очевидным, некогда было скрыто во мраке неизвестности. Об иных вещах люди могли только догадываться, фантазировать, в легендах провидя истину. Вспомним, сколько планет было открыто, как говорится, на кончике пера, а позже их увидели в телескоп. Путеводной звездой великих мореплавателей были предания о неведомых богатых землях, предания, в которые почти никто не верил. В религии тоже содержится предание, сохраненное человечеством в веках, о счастливой стране, где справедливая власть, а жизнь прекрасная. Эта страна ждала своего открытия, как когда-то Америка парусов Колумба. Час настал с эпохой космических плаваний. Десять лет назад в ходе пилотируемого полета были получены первые сведения о некой обитаемой территории в Солнечной системе. Описание ее совпало с картиной библейского рая.
Он замолчал. Слушатели долго не нарушали глухую тишину подземелья, обдумывая слова академика.
– Но в космосе нет воздуха, нечем дышать. А в раю? – собираясь с мыслями, спросил Дед.
– В раю, как в Греции, все есть. – Неелов шутливым тоном попытался разрядить атмосферу.
– И Бог – правда, живет там? – спросил Зуев с интонацией, в которой было чуть ли не восхищение академиком: врет и не краснеет!
– Чистая правда. Космонавты видели его.
Зацепин ловил взгляды товарищей. «Что происходит? Нас опять разыгрывают?» – читалось в них.
Подал голос Непейвода:
– А он, Бог, в самом деле управляет нашей жизнью?
Неелов провел рукой по волосам, кивнул:
– На этом строится вся наша затея! Бог, Демиург, Великий Геометр, он конструирует историю, творит судьбы мира. Путь человечества расписан у него на вечность вперед. Вот мы и подумали: неплохо бы разжиться этих планов громадьем. Скажу без ложной скромности – идея принадлежит мне.
У Неелова на все был ответ.
– Бог, нас учили, всеведущий, – не отступал Непейвода. – Как же играть с ним в прятки? И про подготовку нашего десанта он, выходит, знает? Скажете, он не видит сквозь землю? Курам на смех!
– Но вас также учили, – возвысил голос академик, – что божественное предопределение не лишает человека свободы воли, права выбора. Бог может знать о нашем дерзком замысле, даже руководить нашими поступками. Наш центр – тоже строчка в его плане. Это ничего не меняет. Чертеж земного бытия сделан раз и навсегда. План существует в виде текста, или райского информационного облачка, или Творец держит его в голове. Добудьте этот чертеж – и грядущее станет открытой книгой. В борьбе с империализмом, в историческом противостоянии двух систем мы получим решающее преимущество. Пословица «Человек предполагает, а Бог располагает» уйдет в прошлое… Ах, друзья! Я забываю о времени, когда говорю об этом. Но мы заболтались. В теории, я вижу, вы поднаторели. К практике, к практике, мои мушкетеры!
Неелов оставил класс так же внезапно, как и появился в нем.
Офицеры были в замешательстве. Робкий бунт только усугубил их положение. Они надеялись, поставив вопрос ребром, добиться от наставников правды про задание. А Неелов снова накормил баснями, ясно показав, что иного разговора не предвидится. Принять на веру его слова было то же самое, что расписаться в безумии. Но и не верить – не выход. Это означало не верить Комитету, государству, от имени которых говорил и действовал засекреченный академик. Но как тогда нести службу? Офицеры уперлись в тупик. Надежд на скорый выход из него не осталось. С этого дня им стало трудно вдвойне.
Практические занятия, на которые дал добро Неелов, оказались странными, как все в подземном городе, и увлекательными. Инструктор, демонстрируя фотоснимки с нечеткими портретами, учил узнавать в лицо ангелов, апостолов:
– Архангел Гавриил, специалист по особым поручениям Бога. Предуведомление Девы Марии о рождении Иисуса – его работа. Оперативным путем получить его фотографию не удалось. Имеются достоверные иконописные изображения. Запоминайте. И держитесь от него подальше… Архангел Михаил…
– Маршал? – вопросительно произнес Непейвода.
– Подходящее сравнение. По земным меркам Михаил – маршал, никак не ниже. Главный военачальник на небесах, предводитель ангельских ратей. Предстает обычно в подобающем облачении – доспехах… Далее. Уриил, архангел. Осведомлен о тайнах Вселенной. Может стать ценным источником информации.
– Расколем, – мрачновато обронил Дед.
– Апостол Петр… Этого запоминайте особо. У него ключи от райских ворот. Не сумеете завербовать его, раскрутить на ключи, придется вам карабкаться через стену…
Полевые учения проводились за пределами «корабля», в саду-оранжерее. Здесь был сооружен макет рая. Фрагмент крепостной стены имитировал стену вокруг небесной обители праведников. А две исполинские корабельные сосны, изображающие древо познания и древо жизни, принадлежали раю земному, из которого некогда изгнали Адама и Еву. В реконструкции эдемского сада к пышущим под потолком многосвечовым лампам тянулись, соприкасаясь кронами, пальмы и яблони, северные пихты и тропическое хлебное дерево. Ветви никли под тяжестью зрелых плодов, журчали хрустальные ручьи. Между стволов щипали сочную траву козы, овцы, зебра; под присмотром дрессировщика бродили, вяло огрызаясь, пума и леопард.