Страница 7 из 46
— Ну, тебя ведь игерн за попу кусать, и ты чуть не помер. А не помер потому что ты такой большой и сильный, или потому что тебя наш Лау вылечить? — как маленькому повторила девочка.
— Э…
— Моя йента, — Лау, как называла белобрысого девчонка, присел возле ее стула на колено и склонился к маленькому розовому ушку, — в беличьем дупле закончились орехи и вашим пушистым подданным, как мне кажется, нужно помочь.
Лицо Эллы сразу приобрело царственное выражение, а маленький носик задрался чуть ли не к потолку.
— И как же мне это сделать, почтенный сейдман? — с необычайной важностью спросила девочка. Лицо Моргана продолжало вытягиваться.
— Думаю, насыпать этого им в домик, — норманн вытащил из-за спины маленький туесок с лесными орешками. Вся напускная серьезность девочки тут же испарилась, а в зеленых глазенках зажегся азарт, присущий лишь маленьким детям. — Только чур, — мужчина спешно отдернул руку от детских пальчиков, — все самой не лопать!
Элла оживленно закивала, и, как только заполучила заветный туесок, вылетела из дома, будто ее и не было. Белобрысый расплылся в довольной улыбке, провожая ребенка теплым взглядом.
— Ох, ог квикк экорн,[11] — вздохнул он и рывком сел на постель к Моргану, который пребывал в легкой прострации от происходящего. — Пить хочешь?
Южанин как-то не сразу сообразил, что норманн обращался к нему. Беловолосый сын севера настороженно смотрел на Брауна, словно тот сейчас захочет на него набросится. Прочистив пересохшее горло, морской волк коротко кивнул, а когда у него под носом оказалась большая чашка с водой, то жадно припал к ней губами. Жажда накатывала волнами с каждым глотком, будто прибой, и, чем больше он пил эту слегка горьковатую воду, тем больше хотелось еще. Протянув норманну пустую посуду, Морган благодарно кивнул.
— Я знаю, что ты хочешь еще, но прости, пока нельзя, — белобрысый отставил пустой бокал на табурет и снова обернулся к своему гостю. — Как тебя зовут?
— Мор…тимер, — на мгновение замявшись, соврал пират. Норманн подозрительно нахмурился. — Мортимер Лоуренс, я матрос на торговом судне, что шло мимо вашего…
— Исбиткант[2], — подсказал Лау.
— Да, точно. Исбиткант, извиняй, в башке такая каша.
— Неудивительно, — хмыкнул норманн, — Не дотащи я тебя вовремя с капища, ты мог лишиться, в лучшем случае рассудка. В худшем — отправиться к праотцам.
— Вашу мамашу… А долго я на том сраном капище провалялся?
То, что он явно сказал лишнее, Морган понял не сразу, только когда насупленный северянин нехорошо покраснел и скрипнул зубами. У Брауна было два основных порока — жадность до золота, присущая всем пиратам, и привычка частенько сначала делать, а потом думать. Сейчас преобладало второе. Он уже было приготовился, что мужик завершит начатое женой удушение, но тот взял себя в руки, прикрывая глаза и глубоко вздыхая.
— Будь любезен подбирать выражения, здесь за подобное могут заставить прогуляться вокруг дерева[13].
— Плетьми что ли погонят? — улыбнулся капитан, воспринимая слова собеседника как нечто забавное и несерьезное.
— Не совсем.
— Да и начхать, — Морган повел могучими плечами, разминая затекшие мышцы, — Слушай, а ты на том капище никого странного не видел?
Норманн выгнул светлую бровь, пытаясь уловить ход мысли южанина, который теперь сделался до нельзя задумчивым, словно силился вспомнить что-то очень важное. Возможно, так действовало снадобье от яда. Лаури не так уж и часто встречал тех, кому довелось быть укушенными самкой игерна. Как правило, ими оказывались пришлые и находили их уже мертвыми, а тех, кому посчастливилось, сейдман выхаживал неделями после агонии.
— Странного для тебя или вообще? — хмыкнул северянин, прищуривая глаза. Браун помрачнел и набычился.
— Там был какой-то чокнутый твой сородич, — вспоминая горящие глаза норманна, с которым Моргану пришлось столкнуться, пират невольно поежился. — Бегал там, как в жопу ужаленный. Весь в каком-то дерьме и шкурах на голую задницу. Видать на всю голову отбитый, раз так вырядился.
Шаман подавил в себе желание дать болтливому гостю затрещину и постарался придать лицу как можно более безразличное выражение, но желваки невольно заходили на бородатом лице. Хвала богам, он его не узнал! Хоть и глядел южанин на него сейчас весьма пристально и подозрительно.
Лаури не любил врать, да и, признаться честно, плохо у него это дело получалось. С матерью у него всегда были доверительные и близкие отношения, а потому смысла в лукавстве никогда не было. Даже будучи взрослым сейдман всегда говорил прямо и честно, особенно если дело касалось тех, кого он лечил. Соврать — значит дать ложную надежду, если ее нет, а в его деле нет ничего хуже, чем пустые обещания и ложные клятвы.
— Это священное место, у меня выбора не было, — честно признался Лау, глядя Моргану в лицо. Пару минут морской волк непонимающе смотрел на своего спасителя, а затем карие глаза распахнулись так широко, что стали похожи на две золотые монеты.
— ТЫ?! — взревел пират, комкая в белеющих пальцах шерстяное одеяло. Герди испуганно обернулась, выронив из рук полено, которые она подкладывала в очаг, пока мужчины переговаривались.
Недолго думая, Браун схватил норманна за ворот рубашки и рывком дернул мужчину на себя, сталкиваясь с ним нос к носу. Ярость клокотала в южанине почти у самого горла, вырываясь из него едва сдерживаемым рыком, глаза цвета горчичного меда потемнели до черноты, а крылья носа трепетали. Как он был зол…
Герди было потянулась к ножу на поясе, но Лаури жестом остановил девушку, с ледяным спокойствием глядя на беснующегося Моргана.
— Ты, — злость сдавила горло так, что морской волк теперь шипел, как змей, — чуть меня не угробил, хер ты олений! Какого дьявола ты скакал полуголый за мной по всему лесу?!
— Мортимер, успокойся, — ровным голосом сказал норманн, — иначе может стать хуже.
— Успокойся?! Ты хоть понимаешь, что я по твоей милости чуть не сдох?! — Морган и не думал униматься. О, нет, он только начал. — Сначала ты чуть меня не прирезал, как свинью, а затем столкнул в эту клятую яму!
На мгновение в глазах у него помутнело. Стараясь прогнать наваждение, пират мотнул головой, но от этого потолок с полом поспешили сделать сальто, а выпитое попросилось из желудка наружу. Твердая рука уперлась ему в грудь и с силой вдавила обратно в подушку.
— Я же сказал, что станет хуже, — Лаури был все также невозмутим и хладнокровен, будто Морган не орал на него мгновением раньше, — Дыши. Медленно.
— Я тебе сейчас такое «хуже» покажу, — рыкнул Браун, закрыв глаза, но тошнота подкатила с новой силой, заставляя его зайтись в кашле. Ладонь с груди никуда не делась, и ее тепло приятно согревало кожу там, где виднелся глубокий крестообразный шрам от клинков.
— Покажешь, но потом, — как маленького успокоил его северянин, — Прошу, расслабься. Яд еще не весь из тебя вышел, побереги силы.
Капитану не хотелось признавать правоту шамана, но только он немного поубавил прыти, как-то, что он принял за удушающую ярость, отступило, а дышать стало легче.
— Вот так, молодец. Герди, подай еще отвар.
Край металлической кружки коснулся пересохших губ Моргана и он снова жадно принялся пить.
— Не торопись, — теплая рука Лаури продолжала лежать на груди пирата, больше успокаивая, чем удерживая. Отчего-то морскому волку вдруг стало упоительно спокойно, что злость ушла сама собой.
«Что он мне там такого намешал?»
За спокойствием вновь пришла темнота.
1. Герди, последи за обедом, будь добра?
2. А ты куда?
3. Дрова кончились, сейчас вернусь.
4. Только дернись и насильничать будет нечем.