Страница 2 из 46
Мужчина еще какое-то время созерцал чернеющие на фоне серого неба ветви, а затем провел ладонью по лицу, словно снимая с него невидимую паутину. В который раз смерть была так близко, но сейчас она имела самое жуткое из своих лиц. Морган прикрыл дрожащие ресницы, представляя ласковое теплое море и золотящийся на солнце песок, пытаясь согреться хотя бы воспоминанием о любимом месте.
— К черту все это, — выдохнул бравый пират, открывая глаза и хмуря брови, — к черту, к черту, к черту… К дьяволу золото, проклятый север и этот лес. И холод этот…
Мужчина рывком сел, отряхивая волосы от лесного мусора. Решено: нужно скорее найти поселение, хоть какое-нибудь, и рвать отсюда когти. Быстро.
(1) Что там?
Пробуждение в лесу было не самым радужным из того, что Морган пережил за свои двадцать восемь лет жизни: ныло все тело, болела голова, а во рту было мерзко и сухо.
— Вляпался так вляпался… И кто бы знал, что придется внезапно плыть в это богом забытое место… Вот черт, — прохрипел себе под нос пират, жадно присасываясь к бурдюку. Ледяная вода тепла не прибавила, зато проснулся он окончательно. Как и разозлился, в первую очередь, на самого себя за самонадеянность, а уже потом на весь мир, включая команду — Эти крысы сидят там небось в тепле, попивают мой ром. Жрут мою еду, а я здесь, как последний идиот отмораживаю задницу!
Неловкий пинок валяющегося под ногой полена, и обозленный пират с яростным криком рухнул обратно на землю, проклиная все на свете, но вековому лесу было все равно кто исторгает из себя отборную брань. Ему, по большому счету, было одинаково безразлично на все, что его не касалось. Вот и сейчас, выплеснув весь свой гнев и почти сорвав голос до хрипа, Морган снова окунулся в тяжелую тишину туманного северного края.
«Либо я заблудился окончательно, либо здесь действительно нет никаких поселений, » — тоскливо подумал мужчина, вороша дотлевающие угли палкой и подбрасывая туда собранный вечером хворост. После того, как он полночи бродил по лесу, но так никого и не встретил, было решено развести костер и лечь спать. Из еды у бравого пирата не нашлось ничего, что могло бы утолить его зверский голод после попойки, а потому спать он устроился с пустым желудком, который теперь без фальши исполнял партию умирающего кашалота. Вода сытости не добавила, а вот те ягоды, что призывными алыми точками светились меж темных листьев, вполне могли приглушить боль в желудке.
— Ну, дорогой Морган, выбирай: голодная смерть или с набитым брюхом и счастливой рожей, но в луже блевоты, — морской волк задумчиво покрутил в пальцах алую ягодку, похожую на ежевику, а затем забросил ее в рот, старательно прожевывая неожиданно нежную и сочную мякоть. Покатав ягодный сок по языку пират, наконец, набрался храбрости проглотить находку. К счастью, язык не начал гореть, отниматься или завязываться в узел, а живот скручивать болью. Расценив это как знак свыше, Морган жадно принялся уминать ягоды, ломая колючие ветки и расцарапывая руки. Куст кончился так внезапно, что не заметивший этого морской волк рухнул наземь, продолжая пожирать подвернувшиеся дары матушки природы, а когда соизволил оглядеться, то застыл в изумлении.
За кустами находилось древнее капище с каменными истуканами, выстроенными вкруг. У каждого было свое лицо и украшения: золото, серебро, драгоценные камни, тускло сверкающие во мраке чащи; какие-то идолы были вытесаны недавно, какие-то были изрядно побиты временем, а от некоторых остались лишь полуразрушенные основания. В центре капища виднелся каменный алтарь, высеченный из скалы. Видимо, кто-то недавно подносил дары своим богам, потому как большая часть идолов была измазана уже спекшейся кровью.
Мужчина шумно сглотнул и с алчным блеском в карих глазах направился в сторону священного круга: раз есть капище, значит есть и люди, которые все это возвели.
«А вот и ты, мое золотце», — отметил про себя морской разбойник, обтирая перемазанные ягодным соком ладони о штаны, но то, что он увидел, заставило его забыть о золоте и прочих прелестях жизни. На алтаре лежали обглоданные кости, с которых еще местами свисала плоть, а вокруг, в живописном хаосе были разложены внутренности. Моргану сложно было сказать, кем это было раньше: человеком или животным, но руки пирата, повидавшего немало жестоких схваток, похолодели. Сердце сдавило непреодолимой тоской по теплому морю, солнцу, терпкому рому, который остался на корабле и улыбчивой девахе, которую он жарко целовал перед тем, как отправиться в плавание.
Не замечая того, что он делает, мужчина приблизился к ближайшему истукану и коснулся пальцами холодного камня, который отозвался пульсацией, будто там внутри билось живое сердце. Пират как зачарованный скользил ладонью вдоль высеченных узоров, повторяя каждый изгиб причудливого рисунка.
— Ду эр икке велькомен хайр, — послышалось из-за спины, отчего волосы на теле встали дыбом, — Кхом дэ ут!(2)
Морган медленно обернулся и застыл, не имея возможности пошевелиться. На одном из разрушенных идолов сидела вчерашняя сохатая тварь, склонив башку набок и сверля мужчину колючими огнями горящих глаз. Ужас пережитого вновь вернулся, делая ладони липкими и дрожащими… Значит, не привиделось.
«Соберись, мужик, и не таких уродов видели», — пират попытался унять дрожь, сжав кулаки и медленно выдохнув сквозь стиснутые зубы, но помогло слабо.
Монстр продолжал прожигать его взглядом, однако, попыток напасть не предпринимал, будто просто изучал чужака. Морского волка это начинало порядком злить. Гнев жаркой волной медленно зарождался в груди, выжигая страх каленым железом. Чтобы он, капитан Морган Браун, отважный и лихой пират, половину жизни бороздящий моря, боялся какого-то черта рогатого? Да как бы не так!
— Кто ты, дьявол тебя раздери?! — выкрикнул мужчина, расправляя плечи и готовясь к драке, но тварь даже глазом не моргнула. — Я спрашиваю: что ты такое?
Рогатый монстр тяжело вздохнул и покачал головой, от чего перья и клыки на ленте тихонько бряцнули друг о друга.
— Язык проглотил или разговаривать не умеешь? — злость придавала храбрости и горячила кровь, но Морган опасался нападать первым, так как не мог с точностью сказать, какого размера зубы у противника.
— Ду эр фо хейт (3), — пробормотала тварь, поднимаясь во весь рост и оказываясь выше Моргана на полторы головы. Браун шумно сглотнул, но устоял на месте, обуреваемый противоречивым желанием кинуться на врага с голыми руками и с криком броситься наутек. Сохатый протянул руку туда, где, как думалось пирату, у него была пасть и просунул длинные пальцы в щель.
«Отсоси, сожрать я себя не дам!» — подумал морской волк, но вместо ожидаемой глотки с тысячей зубов увидел нахмуренное мужское лицо с аккуратно подстриженной бородой.
— Какого х…
Перед ним теперь стоял не оживший ночной кошмар, а перемазанный кровью и грязью широкоплечий мужчина, едва ли старше самого Моргана. То, что он принял за морду, оказалось накидкой из звериной шкуры, искусно украшенной мелкими безделушками. Дикарь был обнажен по пояс, так что ноги у него были вполне человеческими, чего Браун сперва не заметил. Да, на них не было привычных ему сапог, а нечто среднее между унтами эскимосов и онучами гардарийцев, но и копыт там не наблюдалось. На поясе висела небольшая сумка, пристегнутая к широкому ремню и двойные ножны с ножами, с одним из которых Морган уже был знаком.
— Дэ эр эт хэллиг стэд, кан ду икке ваэрэ хайр(4), — голос бородача теперь звучал мелодичнее и громче, нежели под толстым слоем шкур. Что, собственно, не помешало этому стать последней каплей для Моргана, который с гортанным рыком кинулся на насупленного дикаря.
— Сейчас ты у меня огребешь, олень!