Страница 5 из 10
В пространстве политической коммуникации можно выделить как минимум два вектора – внешний и внутренний, определяющие качество политического дискурса. Внешний вектор связан прежде всего с “коммуникативным искусством”, public relations и определяется политико-правовыми и социально-экономическими условиями, коммуникативными дискурсами различных консолидированных групп интересов, например бюрократии, крупного бизнеса. В определенной ситуации связь с общественностью может быть и прерогативой самой власти. Внутренний вектор и, соответственно, направление деятельности связаны с состоянием самого общества, зависят от политической и социальной активности граждан и потребностей множества общественных акторов. Эта деятельность направлена на консолидацию общественности, поиски согласия. Таким образом, в пространстве политической коммуникации сталкиваются, с одной стороны, корпоративные стратегии бизнеса, политики, власти и других консолидированных субъектов, действующих зачастую в своих интересах, а с другой – интересы общества в целом, граждан, ищущих адекватные демократические механизмы противостояния эгоистическим интересам бизнеса и власти, политтехнологиям, экологическим и социальным рискам. Деятельность в сфере публичной политики складывается в пространстве многообразных коммуникаций.
Если раньше в пространстве политической коммуникации в качестве стержневого элемента выступала коммуникация, отождествляемая с моноидеологией, то на современном этапе пространство политической коммуникации связывается с множественностью коммуникативных структур, решающее значение приобретают узлы, в которых конструируются определенные коммуникативные коды. Как и всякое пространство, оно в то же самое время объемно и многомерно, способно к пересечению с другими пространствами.
Высокий уровень конфликтности современного российского общества ограничивает роль самоорганизации как механизма регуляции межгрупповых отношений. Изменение социальной структуры, трансформация жизненных ценностей, разрыв социальных связей не позволяют социальным группам четко заявить о своих интересах. Особое значение в становлении механизма политического управления имеют институты гражданского общества. Граждане в полной мере должны быть не только объектом, но и полноправным субъектом управления. Отчуждение граждан от власти делает проблематичным их эффективное участие в процессах управления.
В условиях неразвитости структур гражданского общества у власти (особенно исполнительной) появляется возможность сверхконцентрации полномочий в сфере управления, что ведет к свертыванию диалогового взаимодействия и снижает степень влияния институтов гражданского общества на принятие управленческих решений. Определяя в данном контексте концептуальные подходы к анализу государственного управления, роли и места государственной службы в системе “общество – власть”, важно выделить сущностные характеристики власти как социально-политического феномена, отметить соотношение политического и государственного управления. Власть, управление, политика, государство – понятия взаимосвязанные. Государственная служба как властный институт, имеющий коммуникативную природу, реализует функции государственного управления.
Развитие практики общественных отношений. Представление о происхождении и социальных аспектах власти зародилось в древнегреческой социально-философской традиции, исходящей из самой практики общественных отношений. Уже в “Пармениде” Платона тезис о господстве рассматривается не только в политическом, но и в социальном аспектах. В “Политике” Аристотеля уже преобладает мысль о механизмах власти, ее уровнях и формах. Апелляции к божественной сущности власти уступают место тезису о законах как о высшей форме власти, стоящей над народной массой и правителем. “Разведение” верховной власти внеперсонального законодательства и государственного управления приводит Аристотеля к выводу о двух формах власти: господской и семейной, с одной стороны, общественной и политической – с другой. Именно такое разделение лежит в основе политической концепции Аристотеля, согласно которой “нормальная” демократия – это демократия, где от власти удалены все худшие, а демос играет роль “конституционного монарха”, который царствует, но не управляет, обладает “высшей властью”, но государственную деятельность поручает сведущим людям из числа хорошо воспитанных и благородных аристократов, а там, где это необходимо, – богатым людям из числа крупных собственников[17].
В эпоху становления христианского богословия и христианской культуры в целом сохраняется сама троичная иерархия проявлений власти: воля Бога и заповеди – духовная власть церкви, покоящаяся на единстве веры и принципе авторитета, – светская власть и светские законы, покоящиеся на принципах принуждения и насилия.
В Новое время развивается понимание государственной власти как целесообразного механизма. Аристотелевская идея “естественного” происхождения государства получает развитии и обоснование, но уже на более высоком уровне осмысления, в теории “общественного договора” Т. Гоббса. Политическая власть как неотъемлемая характеристика общественных и политических отношений, по Гоббсу, является данностью, но не заданностью, она требует постоянного напряжения для своего поддержания, власть требует организации соглашения каждого человека с другими людьми[18].
Государственная власть как информационно-коммуникативная система. Любая власть представляет собой сложную информационно-коммуникативную систему. В условиях построения информационного общества формируется новый вид власти – информационный. Движение в направлении информационного общества требует изменения принципов организации и функционирования органов государственной власти. С одной стороны, важно акцентировать внимание на управлении экономическими, политическими и социальными отношениями с помощью информации и коммуникации, с другой – на информационно-коммуникативных отношениях и процессах. Повышение качества государственного управления, социальной эффективности института государственной службы требует системного подхода к развитию коммуникативного пространства в системе “общество – СМИ и массовые коммуникации – власть”. Для этого необходимо соединение научных знаний, отражающих закономерности развития коммуникативных отношений, методологии и методики с новейшими управленческими технологиями. В связи с этим особую значимость приобретает формирование рациональной системы государственного управления, деятельности института государственной службы, идентичной законам социальной, политической, социокультурной и социокоммуникативной трансформации.
Социокоммуникативный подход к государственному управлению. Определение государственного управления Ю. Хабермасом дается в рамках рассмотрения власти как глобального процесса многократно опосредованного и иерархизированного социального общения, регулирующего общественные конфликты и интегрирующего человеческое сообщество. Синтез знаний, информации и коммуникации или знаний и коммуникации (поскольку “информация” входит в “коммуникацию”) составляет онтологическое ядро “общества коммуникации” (по Винеру) и “коммуникативного сообщества” (по Хабермасу).
Ж. Бодрийяр в книге “В тени молчаливого большинства, или Конец социального” сформулировал коммуникативный закон “массы”, несущей в себе “электричество социального и политического”. Он доказывает, что “массы представляются колеблющимися где-то между пассивностью и необузданной спонтанностью. Но у “массы” всегда остается потенциальная энергия, запас социальной активности: сегодня массы – безмолвный объект; завтра, когда возьмут слово и перестанут быть “молчаливым большинством”, – главное действующее лицо истории”[19]. И пучиной, “в которой исчезает смысл”, является информация. “Каким бы ни было ее содержание: политическим, педагогическим, культурным, именно она обязана передавать смысл, удерживать массы в поле смысла”[20].
17
См.: Аристотель. Соч.: в 4 т. Т. 1. М., 1990.
18
См.: Гоббс Т. Избранные произведения: в 2 т. Т. 2. М., 1965.
19
Бодрийяр Ж. В тени молчаливого большинства, или Конец социального. Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2000. С. 1.
20
Там же. С. 3.