Страница 9 из 11
– С чего ты так решила? – как можно спокойнее спросила я.
– Они меня заразили, – шепотом проговорила она. – Не бойтесь, воздушно-капельным не передается, – поспешила успокоить, криво усмехнувшись. – Это необычный вирус. Передается только при половом контакте. После смерти не определяется, так как успевает разложиться на элементы за пару часов после прекращения сердцебиения. В крови остаются только продукты распада, диагностирующиеся, как большая доза облучения… Мне недолго осталось… Они меня убили все-таки…
– Ты в этом уверена? – недоверчиво покосилась Диана. – В смысле… в их намерениях? – поспешила исправить двусмысленность вопроса и смешавшись встряхнула головой.
– Абсолютно… Лев сказал, – некогда голубые, а теперь серые глаза Анжелы наполнились слезами. – Без каких-либо проявлений жалости… Да о чем это я… Испытания биологического оружия, конечно, важнее нескольких десятков жизней.
– Десятков? – не сдержалась Диана, в ужасе прикрывая ладонью рот.
– Мне уже нечего терять, а вы еще можете! – Анжела приблизилась к нам вплотную. – Надо бороться, только всем вместе… Это система… Она придумана…
Она не успела договорить. В раздевалку вошли три девочки со старшего курса, молча разделись и скрылись в парной.
– Я сама согласилась на вирус, – продолжила Анжела, глотая слезы. – Но и выхода не было. – Тот, кого я им заразила, мертв. И моя семья отмщена. Я умру счастливой… – Худыми руками обняла нас с Дианой. Слезы катились по моим щекам. От невозможности изменить что-то. От отчаяния. От горя…
Несколько часов, как раньше, в сауне просидеть не удалось. Анжеле неожиданно стало плохо. Она безжизненно сползла по стенке душевой кабины. И я еле успела ее подхватить. Вытащив на кушетку, нажала красную кнопку тревоги.
– Надо бороться… – из последних сил прошептала Анжела, и я согласно мотнула головой.
В фойе прибежали работники банного комплекса, отодвинув нас с Дианой на задний план. Слез уже не было. Сознавая, что видели подругу в последний раз, каждая из нас думала о чем-то своем. Возможно, о неизбежности нашей участи… Возможно, обдумывали план. Но так или иначе, разговаривать ни о чем больше не хотелось. А горе и злоба на систему прочно засели в душе…
Вечером Диана ушла ночевать к Вильдану. А я свернулась калачиком на своей кровати, приняв несколько таблеток валерианки. Одежду и постельное белье Анжелы, а также табличку с нашими именами на двери Элла убрала, видимо, все уничтожила. Вирусы… Система занималась и этим. Спать. Спать. Спать. Нет больше Анжелы. Она не вернется…
Но уснуть никак не удавалось. Накинув халат, двинулась в сторону кухни. Остановилась на полпути, задумавшись. Нет. Кухни хватило на первом курсе. Взъерошив рыжие локоны, быстрыми шагами направилась в левое крыло, на четвертый этаж. Только бы не встретить кого-нибудь.
В конце коридора света не было. Видимо, лампочка перегорела или была кем-то намеренно повреждена. Тихонько постучала и прислушалась. Через мгновенье дверь открылась, меня рванули за руку, и вмиг я оказалась прижатой по другую сторону двери в темной комнате. Волк сжимал меня за плечи так, что становилось больно. Шумно дышал в мое лицо. И в темноте мне казалось, что я вижу, как блестят его глаза. Я представляла, как легко подрагивает шрам. Но я молчала, не желая нарушать тишину логова.
– Что надо? – прошипел он.
– Спать хочу, – прошептала я.
– Пошли, – дернул он меня за руку. И мы оказались в кровати.
Он лег на спину, прижав меня к себе, словно куклу. Я лежала на боку с закрытыми глазами. Не двигалась. Не боялась. Просто вдыхала его морской аромат. Странно, на занятиях от него ничем не пахло.
– Спи, раз хотела… Кыся…
Открыла рот, чтобы спросить, но передумала. Не сегодня. Не сейчас. Слишком тяжело было на душе, чтобы о чем-то спрашивать.
Утром сбежала, пока Волк был в душе.
Табличку на нашей двери поменяли. Теперь там написано: «Священные покои Дианы и Беливии». Нас оставалось двое…
Некоторое время спустя
Дорогой Дневник!
– Мне нужно с тобой поговорить, – сказал Павел, бесцеремонно схватив меня за руку в коридоре. Я как раз собиралась пораньше лечь спать – день выдался трудный. Приняла душ и обреченно поплелась спать. Но…
– О чем? – устало выдохнула я.
– Жду тебя на улице, в беседке, – оставил мой вопрос без внимания.
Мысли были в тот момент печальные. Я почему-то готовилась к наездам и придиркам. Неохотно натянула джинсы, мешковатую майку с широким вырезом (нижним бельем пренебрегла), непременно оголяющую одно из плеч. Прикрыла все толстовкой, до конца застегнув молнию – на улице слегка подмораживало. Собрала волосы в высокий хвост. Зашнурила кроссовки и вышла. Проходящая по коридору Элла почему-то пожелала мне доброго пути. Не предала значения.
– Прогуляемся до поляны? – спросил Павел, игриво подмигнув. Рассеянность и усталость помешали мне сосредоточиться на моменте. Я должна была предположить, собрав воедино все звенья цепи. Но я этого не сделала. Небрежно махнула головой в знак согласия.
Шли молча. Оттаявшие за день хвоинки под ногами готовились к новым осенним заморозкам. После недавнего дождя, в лесу пахло сыростью. Лес необычно сохраняет погодные воспоминания. Уже заморозки, а если принюхаться внимательно, то обязательно почувствуешь, а с закрытыми глазами и увидишь, что происходило здесь несколько дней назад. Или я так фантазировала?.. Когда-то, теперь уже кажется, что совершенно в другой жизни, я любила осень. По несколько часов прогуливалась по парку, шелестя сухими листьями. Подбрасывала их вверх, представляя, что кто-то меня фотографирует. Смеялась, хотя было совсем не смешно…
Я обдумывала, как спросить Павла про Анжелу. Ведь он один мог объяснить, почему так происходит с агентами. Школа их выбирает из миллионов, учит, мучает, истязает, затрачивая усилия, а потом раз… И нет человека… На глаза навернулись слезы. Шумно выдохнула, чтобы сбросить напряжение.
– Она сама так захотела, – словно ответил на мои мысли Павел. – Не надо сожалеть… Понимаешь, есть люди-мученики, а есть люди-борцы. Первым необходима мука, чтобы они полноценно себя чувствовали. Видели смысл, хотели жить. Анжела из мучеников, причем цель ее жизни была именно собственная смерть…
– Что ты такое говоришь! – воскликнула я. – Она была веселой и жизнерадостной!
– Это не показатель, Беливия, – возразил он спокойно. – Система набирает таких именно затем, чтобы они умирали. Природой предусмотрен естественный отбор, жертвы и охотники. Жертвы всегда останутся жертвами без права стать охотником.
– Она говорила что-то о своей семье… – я растерялась, задумавшись над его словами.
– Я повторяю тебе еще раз: ее жизнь, как и ее смерть, были прописаны раньше…
– А моя?.. А я?.. Я тоже мученица?
Остановившись, посмотрела на него с укором и непониманием.
– Нет. А разве ты еще не поняла?
– Тогда, получается, борцам необходима борьба? А если ее нет? Что тогда? – Я уже не понимала, откуда в моей голове рождались подобные вопросы.
– Они создают ее себе сами.
– Ты тоже борец? – спросила, а у самой в голове проносились наши коды с последними буквами. Ведь в них, оказывается, была скрыта не только смерть, но и жизнь. – А борцам необходима мука?
– Небольшая часть, для создания ощущения величины борьбы, – Павел усмехнулся. – Но это не моя лекция. Может, спросишь что-нибудь о чувственности? – наверное, пошутил.
– Значит, ты знаешь судьбу каждого? – не унималась я, перескакивая с одной своей мысли на другую. Полный хаос!
– Ну, это невозможно! – рассмеялся он. Глупо и нелепо! Я видела, что ему хотелось прекратить начатую тему и перевести разговор в другое русло. – Разве что один Господь Бог на это способен.
Мы приближались к поляне, откуда слышался шум. Смеркалось. Павел взял меня за руку, и мы почти что побежали.
– На прогулку не очень похоже… – пробубнила я, наконец, обратив внимание на все происходящие вокруг мелочи. И ахнула…