Страница 27 из 29

Православное понимание экономики

Катасонов Валентин Юрьевич

Западная цивилизация выпустила из бутылки джинна эгоизма (или джинна индивидуализма), а обуздать его никак не может. Раскупоривали бутылку с этим джинном европейские философы, просветители, экономисты и социологи (яркий их представитель – Иеремия Бентам с его теорией утилитаризма). Кажется, европейские ученые сами в душе ужасаются тем последствиям, к которым привел, приводит и будет приводить «джин эгоизма». Западная наука в полной растерянности, и ей ничего не остается, как делать хорошую мину при плохой игре: оправдывать свои теории благотворного влияния борьбы эгоизмов на общество и человека и предлагать какие-то бесполезные «примочки» для зараженного смертельным вирусом эгоизма и индивидуализма западного общества.

Вот что по поводу кризиса и полной беспомощности западной науки пишет Шарапов: «Куда ни взглянешь, повсюду человеческая мысль упирается в отчаяние и небытие. Религия выродилась в атеистический материализм, философия – в пессимизм, государственность – в анархизм, этика – в проповедь чистейшего эгоизма, экономика – в формальное торжество хитрости и силы, с одной стороны, рабства, нищеты и неугасимой ненависти – с другой (выделено мной. – В. К.)». В приведенном отрывке перечисляются основные черты экономики западной цивилизации:

а) использование хитрости (обмана) и силы,

б) рабовладельческий ее характер (если не де-юре, то де-факто),

в) нищета как результат систематической эксплуатации наемных рабов,

г) ненависть как наиболее яркое проявление борьбы эгоизмов.

Примечательно, что все эти свойства капитализма западная экономическая наука замалчивает, ретуширует или оправдывает.

Очень немногие русские экономисты осмеливались выступать против ключевого догмата западной экономической науки – конкуренции как двигателе прогресса. Один из них – Ю. Г. Жуковский. Он отмечал, что опыт Западной Европы и Северной Америки свидетельствует лишь о разрушительном влиянии конкуренции: «Конкуренция ведет только к лишним тратам сил и богатств, к взаимному обману, плутовству, наживе незаконными средствами, не к удешевлению товаров, а к их фальсификации»[66]. Впрочем, отмечает Жуковский, конкуренция неизбежно ведет к монополии, а это не меньшее зло для общества: «вся наша торговля у монополистов – бесконтрольных и дорого стоящих обществу»[67].

Многие думающие люди в России подчеркивали, что конкуренция – не столько созидающая, сколько разрушающая сила. Более того, короли биржи (выражение С. Шарапова) заинтересованы в том, чтобы разрушений было как можно больше, поскольку разрушения (банкротства) ведут к перераспределению богатств в пользу немногих капиталистических «акул». Еще один из наполеоновских маршалов остроумно заметил, что «политика англичан – это естественная история акул. Подкарауливая кораблекрушения, они никогда не чувствуют себя лучше, чем после изрядного урагана»[68]. Скорее всего, маршал имел в виду геополитические кораблекрушения, которыми пользовались коварные англичане. Но не в меньшей степени можно говорить и об экономических кораблекрушениях, которые становятся настоящим праздником для акул капиталистической биржи. Акулы биржи не только пользуются кораблекрушениями в экономике, но они эти кораблекрушения и создают. И важнейшим средством создания экономических кораблекрушений становятся деньги, выпуск которых оказывается в их руках.

О теории и практике государственного невмешательства

Во многих своих произведениях Шарапов обращает внимание на заразу экономического либерализма, которая поразила Россию. По сути, теоретическое обоснование конкуренции как движущей силы хозяйства (теория, которую мы рассматривали выше) – одна сторона медали, называемой экономическим либерализмом. Другая сторона этой медали – теория невмешательства государства в хозяйственную жизнь. То есть упование на то, что рынок сам все сделает. Для этого государство должно исполнять роль ночного сторожа: заниматься общественным порядком, правосудием, обороной и т. п. Но в экономику не вмешиваться, чтобы не внести искажения в действие рыночных механизмов. То есть, во-первых, не заниматься самостоятельной хозяйственной деятельностью; во-вторых, не регулировать и не контролировать деятельность частного бизнеса. Максимум, что дозволяется государству в части, касающейся хозяйства, – взимать налоги в казну и (при определенных условиях) ограждать внутренний рынок от иностранных конкурентов с помощью импортных пошлин. Наиболее последовательные экономические либералы настаивали даже на том, что выпуском (эмиссией) денег должно заниматься не государство, а частные корпорации. Экономический либерализм берет свое начало от английской политической экономии.

Основоположником английской политэкономии принято считать Адама Смита (1723–1790). Он полагал, что система, основанная на естественной свободе индивида, свободе рынка и конкуренции, ведет к благосостоянию народа. В свободной конкуренции корыстолюбивых индивидов он видит источник экономического роста, социального порядка и общественного блага. Индивидуализм, согласно его взглядам, ведет не к хаосу, а к порядку и процветанию. В своем труде «Богатство народов…» Смит высказывает мысль о том, что рынок регулируется самостоятельно в процессе конкуренции частных товаропроизводителей и через него лежит путь к экономическому росту и изобилию. Другой представитель английской политической экономии, Давид Рикардо (1772-1823), увидел в накоплении капитала пружину экономического роста. Экономическая политика должна быть направлена на то, чтобы облегчить и способствовать такому накоплению. Он был убежден, что экономическая свобода содействует получению максимальных прибылей, которые могут стать основным источником инвестируемого капитала. Предпринимательство ведет к максимальному экономическому росту, ибо прибыль составляет основу накоплений, которые необходимы государству для развития. Английская политэкономия стала весьма популярной среди аристократии и образованных слоев населения России уже в первой половине XIX века. Об этом, кстати, мы можем судить по поэме А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Так, главный герой Евгений Онегин увлекался модным тогда учением Адама Смита:

Наверное, из таких скучающих и легкомысленно увлекающихся западным либерализмом молодых людей типа Онегина потом и появлялись молодые финансисты, о которых писал Шарапов в «Бумажном рубле».

Юношеские увлечения либерализмом были небезобидны: вчерашние юноши приходили в государственные министерства и ведомства и проявляли полное бездействие, полагая это нормой жизни. Разрушительные последствия доктрины государственного невмешательства стали особенно бросаться в глаза, когда в России начались реформы Александра II. Эти реформы сдвинули страну с «мертвой точки», вызвали достаточно бурные экономические и социальные процессы и не вполне прогнозируемые их последствия. Процессы, которыми надо было управлять. Но которыми государство не управляло. Именно это больше всего удивляло и возмущало Шарапова – еще задолго до того, как он приступил к написанию «Бумажного рубля».

За десять лет до «Бумажного рубля» Шарапов (под псевдонимом Тарлицкий) опубликовал статью «Что нужно прежде всего для нашего экономического возрождения?»[69], в которой он как никто прежде, со всей остротой поставил вопрос о необходимости всестороннего и постоянного государственного управления народным хозяйством. Начинает он издали – с известного и печального факта разделения России на две части. Первая часть – «Россия официальная, мнимая, но всепоглощающая и всезаслоняющая». Вторая часть – «Россия подлинная, народная, служащая лишь фундаментом первой, ее корнями». Это не просто разные части, они между собой почти не общаются: «Между этими верхами и корнями нет никакой творческой, живой и деятельной связи, никакого разумения». Все правильно. Об этом говорил не только Шарапов, но и многие народники и славянофилы. Но Шарапов дает такое объяснение этого разъединения двух частей России, которого до него никто не давал: «И подобное гибельное недоразумение опирается ни больше ни меньше как на целую якобы научную доктрину, проповедующую невмешательство государства в экономическую жизнь народа!»

Цит. по: Жуковский Ю. Г // Святая Русь. Большая энциклопедия русского народа. Русское хозяйство. С. 332.

Цит. по: Шмаков А. С. Международное тайное правительство. Таллин, 1999. С. 66.

Тарлицкий. Что нужно прежде всего для нашего экономического возрождения? // Русь. 1885. № 10, 12 (современное переиздание статьи в: Базулин Ю. В. Двойственная природа денег: русская экономическая мысль на рубеже XIX–XX веков. СПб.: Русская симфония, 2005. С. 45–54).