Локи Выдумавший обман

— На этот раз сделай ее счастливой.

Глава сорок девятая: Александра

Полгода спустя

— Сашенька, подъем! Опоздаеш. Стилист вот-вот придет!

Пытаюсь подтянуть одеяло еще выше, хоть и так зарылась в него с головой, и даже пятки торчать наружу. Но мама умеет быть настойчивой, особенно когда дело касается такого важного события в жизни ее уже совсем взрослой дочери, как свадьба.

— Хочешь выти замуж в пижаме? — Она немилосердно сдергивает покрывало и смотрит на меня наиграно строгим взглядом.

— Не такая уж плохая идея, — сонно бормочу я. — Особенно, когда пижама от «Виктории Сикрет».

— Александра Романова Вторая, ну-ка живо в душ, или, клянусь, я принесу душ в твою постель.

— Все равно я сплю в ней последний раз. — Показываю ей язык и все-таки вскакиваю на ноги.

На это матери возразить нечего, и она, прижимая одеяло к груди, с умилением смотрит, как я потягиваюсь и первым делом бегу к стойке, на которой висит мое тщательно отглаженное свадебное платье. Даже пальцем боюсь его тронуть — такое оно красивое. Ни одной принцессе из диснеевских мультиков не снился такой прекрасный наряд.

Поворачиваюсь и совершаю свой ежедневный утренний ритуал: беру со стола рамку с фотографией Димы, чмокаю его в губы и радуюсь, что принц у меня тоже самый лучший. Умный, красивый, обеспеченный. Влюбленный в меня без памяти.

Ставлю фото обратно, бегу в душ, но в дверях поворачиваюсь, чтобы еще раз посмотреть на мужчину своей мечты.

Только на этот раз это совсем другое лицо.

Снова. Опять. Каждый раз совершенно неожиданно, как будто сама жизнь не дает мне выработать защитные инстинкты.

Вместо моего белокурого голубоглазого Димы с милыми вихрами, на снимке сероглазый брюнет с острыми чертами лица, немного приподнятыми уголками глаз и хищной улыбкой. Такой… Невыносимо красивый, что сердце заходится, будто я могу умереть от одной только мысли о том, что могла бы почувствовать, поцелуй он меня.

Наваждение какое-то.

Трясу головой, жмурюсь, опять смотрю на фото — и теперь там снова мой жених.

— Все хорошо? — взволнованно переспрашивает мама.

— Просто предсвадебный мандраж, — успокаиваю ее и, закрывшись в душе, наваливаюсь спиной на дверь.

Если бы я не училась в медицинском и не высмеивала всякую паранормальную чушь о переселении душ, я бы поверила, что вижу кого-то из своей прошлой жизни.

Вижу, кажется, с самого рождения.

За два часа мои волосы превращают в умопомрачительную прическу, на лицо накладывают макияж, и мама помогает затянуть корсет платья, которое сидит на мне точно по фигуре, потому что сшито на заказ у модного дизайнера. Я смотрю на себя в зеркало и чувствую неприятное волнение, которого точно не должно быть, потому что сегодня самый счастливый день в моей жизни, и в нем нет места всяким надуманным страхам.

Хотя это и не страх совсем. Скорее, паника. Да, точно, это просто паника, обычная предсвадебная паника, потому что хоть мы с Димой встречаемся уже два года, именно сегодня наши отношения перейдут на новый уровень.

— Ты у меня такая красавица, — шепчет мама в отражение в зеркале. Стоит у меня за спиной, поглаживает плечи и глотает слезы, как будто я иду на заклание, а не в ЗАГС. — Ты точно его любишь, солнышко мое?

— Конечно, люблю, — отвечаю быстро-быстро, потому что всем сердцем в это верю.

Мама кивает, отходит, а я пытаюсь представить рядом Диму. В строгом костюме, с его прекрасными светлыми глазами и заботой, которой она окружил меня со всех сторон. За моей спиной начинает материализоваться мужская фигура, и я счастливо улыбаюсь, предвкушая увидеть знакомую улыбку. Его улыбка всегда меня успокаивает.

Но… очевидно, это не Дима.

Он выше, крепче, и вместо строгого черного пиджака на нем модный синий костюм и щегольская рубашка персикового цвета. И то же лицо — красивое, острое, как отражение в лезвии ножа. И хитрая усмешка, от которой кровь приливает к щекам. Его рука обвивается вокруг моей талии, притягивает к себе, и я не могу сопротивляться, сама льну к нему, как вещь к своему хозяину. Незнакомец наклоняется — я чувствую его дыхание у себя на шее. Он не существует, лишь плод моего воображения, но я чувствую каждое прикосновение губ, каждый горячий поцелуй и зубы, прикусывающие мою артерию.

Собственное отражение беззвучно шепчет одними губами: «Ты кто? Я тебя знаю?»

— Ты что-то сказала, дорогая? — переспрашивает как будто из тумана голос матери.

Я вскидываюсь, моргаю, как будто только что проснулась — и отражение в зеркале снова показывает только меня. Я прикладываю к нему ладони, нажимаю, сейчас как никогда сильно и отчаянно веря, что в зазеркалье существует другой мир и другой мужчина, с которым — хоть я его и не знаю — мы тесно связаны.

— Ничего, мам. Просто мысли вслух. Нервничаю. Учусь говорить: «Да, согласна!»

Через полчаса машина уже возле подъезда. У нас современная свадьба: никаких старых обрядов и всего такого. Дима заходит в комнату, вручает мне круглый шарик букета из белых розочек и чмокает в щеку. Восторг в его глазах такой яркий, что мне хочется прикрыться рукой от такого обожания. Нет, ну о чем я только думала? Вот же он — мужчина, который будет любить меня всю жизнь, будет боготворить, холить и лелеять, носить на руках и обожать наших детей. А тот, другой — это просто моя слишком буйная фантазия. Я с детства всем рассказывала, что существует параллельный мир, где живут злые вампиры и милые демоны, и где никогда не светит солнце, а в центре столицы в высокой черной башне живет принц в заточении, и его сердце никому не принадлежит. Но я становилась старше, фантазии тускнели, и мне пришлось распрощаться с детством и своими фантазиями.

— Ты такая красивая, — шепчет Дима, порываясь снова меня поцеловать, но я легонько толкаю его в плечо. — Понял, извини, не буду портить макияж.

Мы садимся в разные машины: Дима с шафером и отцом, я — со своей подружкой и матерью.

Смотрю в окно и пытаюсь представить, какой будет наша первая брачная ночь, потому что, хоть мы с Димой уже два года в паре, он уважает мое желание оставить хоть что-то традиционным. Например — мой первый раз уже в статусе жены. Почему-то это кажется совсем не смешным и не древним, а правильным. И надо мной вполне можно смеяться по этому поводу — мне, в общем, все равно.

— Ты такая счастливая, Сашка, — повизгивает от радости Оля, моя подруга со школьной семьи.

Она у меня правая рука, левая нога, одно из полушарий и все такое. У кого-то подружки — голос здравомыслия, а у меня — визг безрассудства. Когда я рассказала ей о мужчине из снов, рассчитывая услышать трезвые доводы в пользу, почему у меня протекает крыша, она раздобыла где-то программу создания лиц, и мы потратили пару часов, пытаясь создать портрет по моим воспоминаниям. В итоге сделали штук десять, и каждый не был похож на предыдущий. Потом еще с месяц просто вместе разыскивали снимки в социальных сетях, хоть за это время можно было с большим успехом отыскать иглу в стогу сена. В общем, все дошло до абсурда: я смирилась, а Оля еще какое-то время пыталась отыскать моего несуществующего «принца из снов», как сама же его и назвала.

— Сегодня опять снился? — шепотом спрашивает она.

— Хуже, сегодня целоваться лез, — так же шепотом отвечаю я и притрагиваюсь пальцами к шее в том месте, где призрак оставил невидимую печать поцелуя. — Просто блажь какая-то.

— Вот зря ты со мной к колдунье не пошла, — корит подруга. — Может, вызвали бы дух твоего красавчика…

— Откуда ты знаешь, то он красавчик? — фыркаю я.

Машина притормаживает на светофоре, и я выглядываю в окно. Кафе с названием «Пончик», детский магазин, на котором нарисована огромная пустышка, ювелирный магазин, возле витрины которого стоит высокий мужчина в модной персиковой рубашке и синих брюках. Темные волосы, широкие плечи, стройное тело породистого жеребца.