Локи Выдумавший обман

Но вместо того, чтобы придумывать коварный план по разжиганию искры до масштабов адского пламени, я валяюсь в кровати и — угадайте, что? Прячу нос в волосах Овечки, впитывая ее удивительный запах, словно амброзию. Снова и снова, пока не понимаю, что это превращается в быструю неизлечимую зависимость.

Хорошо, что примерно в этот же момент в комнату ломится тварюшка, и в темноте спальни глаза цербера сверкают ядовито-оранжевым огнем. Наверное, он бы меня сожрал, если бы был немного крупнее, и со временем это точно станет проблемой, если я не покажу, кто из нас главный.

Со временем… когда Александра снова станет частью своего мира, а я останусь в Тени.

Эта мысль выгоняет меня из постели, вынуждает натянуть джинсы и прикрыть Овечку покрывалом. Псина тут же занимает мое место рядом с хозяйкой и настороженно топорщит уши, когда я пытаюсь поудобнее утроить голову Александры на подушке. Купил, блин, защитника на свою голову, сделал ей приятно, а себе — геморрой.

Плетусь на кухню, надолго «зависаю» над кофеваркой, пытаясь найти логику в поступке, который не могу понять. Зачем пригласил Александру на «смотрины» к отцу и мамочкам? В этом нет смысла, потому что Создателю, как вы понимаете, она видна вся как на ладони. Он знает о ней все с первого вздоха и знает, что сегодня невинное создание перестало быть невинным благодаря его сынку-демону. Вряд ли это то, ради чего отец затеял весь этот цирк, и вряд ли он погладит меня по голове за порчу его «собственности».

Жужжащая мысль вьется вокруг меня, пока я готовлю кофе, и пристраивается на соседний стул за кухонной стойкой. И мысль эта о том, что я веду себя как идиот, думая, будто отец раздумает прибирать Александру к рукам, когда узнает, какая она умная, милая, добрая и, черт его дери, просто офигенная. И вообще, я бы не женился на пустышке даже ради спасения собственной жизни.

Глупо, да? Отец никогда не отдает свои игрушки, потому что это — его замысел и высшая воля, и каждая пешка приходит в игру с какой-то целью, даже если эта цель — стать проклятием его непутевого сына.

Понятия не имею, почему меня вдруг так жестко переклинивает, но видимо поэтому не сразу слышу звонок с ресепшена. Администратор из казино говорит, что ко мне пришел брат, и прежде, чем успеваю отдать распоряжения, на заднем фоне слышится короткая возня, звук удара и явный хруст костей. Каин, как я уже говорил, не любитель говорить и упрашивать.

Брат выходит из лифта и окидывает брезгливым взглядом мою квартиру. Он успел сбрить бороду, немного подстричь волосы — хоть у него все равно лошадиная грива до самых лопаток — и сменил одежду на его любимые кожаные штаны и косуху. Даже странно, что в быту он не крутой рокер, а обычный трудолюбивый механик по сбору чумовых байков. По крайней мере, так было до того, как он улегся в гроб и уснул, кажется, лет на двадцать?

— Не обязательно избивать мой персонал, — говорю я, пока Каин сует ладонь под струю воды, чтобы смыть кровь с костяшек.

— Твоя охрана решила, что я не похож на старшего брата, и хотела вывести меня для фейс-контроля.

— И все равно это не повод лишать меня сотрудников. Знаешь, как тяжело в наше время найти людей, которые будут довольны зарплатой и не побегут сливать конкурентам все «особенности» работы моего казино?

— Ты меня разжалобить сейчас хочешь? — Каин хозяйничает около кофеварки, и по его виду понятно, что он не собирается гадать на своих двадцатилетних снах. — Что за херня у тебя на груди?

— Та же, что и у тебя.

— Локи, не надо загадками, ты же знаешь, я эту лабуду и недомолвки терпеть не могу.

Знаю и хорошо помню, что Каина практически невозможно вывести из себя, но те редкие разы, когда это случалось, в анналах Тени сохранились как времена больших… разрушений и рек крови. Согласен, что историки — большие любители приврать, но кое-что я видел собственными глазами, и, честное слово, в этот раз они лишь немного приукрасили действительность толикой глянца.

Каин ставит чашку, садится напротив меня и достает сигарету.

— Отец пообещал нам устроить «сладкую жизнь», помнишь?

Брат кивает. Как не помнить, если почти сразу после того разговора его жизнь пошла наперекосяк, и в итоге Каин добровольно опутал себя цепями — не только снаружи, но и внутри — и отказался от реальности. Мутная история, и не мне ее рассказывать, так что остановимся на том, что мой старший брат не настолько «слеп», чтобы не помнить угрозы отца.

— Моя жена и есть его угроза, — признаюсь я. — Она — смертная, и она предназначена нашему отцу, а если я за тринадцать дней не влюблю ее в себя, то распрощаюсь со своим бессмертием. Точнее, — мысленно загибаю пальцы, — теперь у меня осталось только восемь дней.

Каин курит и молча пьет кофе. Переваривает и как бы невзначай скребет ногтями по огненному цветку на своей груди. Кстати, они у нас разные, но похожи тем, что выглядят просто смешно на брутальных демонах.

Ну, ладно, может, я не такой уж брутал, особенно на фоне Каина, но не замечал за собой склонности мазать рожу косметикой и носить стринги.

— То есть ты просто почувствовал свою … девчонку? — уточняет брат.

— Сначала я ее почувствовал, а потом уже появилась папочкина сверкалка на торсе. А у тебя, как я понимаю, все наоборот. — Знаю, что лучше бы об этом помалкивать, но не могу держать рот на замке. — Слушай, а может у тебя мальчик, а не девочка? В меде, где учится моя Овечка, точно была парочка подходящих.

Ну а что? Я же младший. Мне по праву рождения полагается злить и выстебывать старших.

— Скажи спасибо, что в твоей койке спит смертная, Локи, и вряд ли она поймет, если я поглумлюсь над твоим бездыханным телом. — Каин гасит сигарету прямо об столешницу и снова уводит разговор в старое русло. — То есть, если твоя смертная в тебя не влюбится, ты тоже станешь смертным?

— Так и есть. Суровая отцовская наука. — Вздыхаю, залпом допиваю кофе и добавляю: — Приходится вертеться, чтобы быть Хорошим Локи и даже симулировать любовь до гробовой доски.

Мои слова тонуть в коротком полу вздохе, и я так резко разворачиваюсь, что чуть не падаю со стула.

Это просто пиздец.

Александра стоит между книжным шкафом и торшером в моей рубашке на голое тело и громко стучит зубами, хоть в квартире совсем не холодно.

— Симулировать любовь, да? — повторяет мои слова, нарочно елозя языком по каждому звуку. — Зачем же так стараться? Я и так в тебя втрескалась. С первого взгляда, наверное.

Звучит так искренне, что я сглатываю панику и готовлюсь заключить мой Бермудский треугольник в объятия, но…

— Верни меня домой, демон, — с той же бесцветной улыбкой говорит Александра, — раз уж я теперь полностью от тебя исцелилась.

Исцелилась?

— Ага, — читает в моих мыслях Овечка. — Отвращением.

Хотите, покажу вам аттракцион невиданного массового чтения мыслей? Вот прямо так, без подготовки скажу, о чем вы думаете?

Готовы?

«Локи, ты дол-бо-ёб!»

Если я где-то немного ошибся в формулировке, спишите это на статистические погрешности и на расстояние, которое моему ментальному заряду пришлось проделать, чтобы проникнуть в ваш мозг.

Если честно, понятия нее имею, откуда в моей башке взялась мысль о симуляции любви. Откуда я вообще придумал такую идиотскую формулировку?

Каин смотрит на меня, как на говно. Овечка смотрит на меня как на говно, и только цербер смотрит на меня, как на потенциальный завтрак, хотя лучше бы смотрел, как на говно.

— Если ты думаешь, что я поверю хоть одному твоему слову, Локи, то среди нас троих не я одна страдаю помутнениями рассудка.

Это ответ Александры на мою попытку подойти к ней. Хрен знает, зачем это сделал и почему возомнил, что, стоит протянуть руки — и Бермудский треугольник вернется в мои теплые объятия. Бля, а ведь у меня руки до сих пор пахнут ее кожей, и запах волос, которым я так и не смог надышаться, настырно лезет в ноздри, заставляя рвано кромсать дыхание.

Пока мы стоим и смотрим друг на друга, Каин делает морду кирпичом, допивает кофе и тихо сваливает. А я продолжаю смотреть на мою Овечку — и в голове бьется только одна мысль: как, ну вот КАК я мог так облажаться?