Страница 22 из 69
Но она, как и всегда, не обратила даже внимания на мои слова о её личной безопасности.
— Значит, вы хотите, чтобы я поговорила с актрисами в театре «Гаррик»?
Она спокойно и серьёзно подошла к моей просьбе.
— Да. Сегодня днём, если у вас получится.
Она повернулась ко мне лицом.
— Хорошо, но у меня одно условие. Я хочу полностью участвовать в деле. А значит, сегодня утром я должна сопровождать вас на вскрытии.
— Откуда вы…?
Но я не закончил вопрос.
Наверно, ей сегодня утром рассказал Алистер. Он знал, что она отправилась в Центральный парк, ведь именно он сказал мне, где искать Изабеллу.
— Я хочу полностью участвовать в деле, Саймон, — её голос оставался уверенным и спокойным. — Если вам нужна моя помощь, не стоит отодвигать меня на второй план.
— Ладно, — кивнул я, — но лишь до тех пор, пока это не станет опасным.
Я смотрел на неё с беспокойством.
— Мы выслеживаем убийцу, охотящегося на молодых девушек.
— Актрис, — напомнила она.
— Не обязательно. Лишь из-за того, что две первые жертвы были актрисами, мы не можем с уверенностью утверждать, что…
Я не смог продолжать. К счастью, мне и не пришлось.
— Я понимаю, — произнесла она. — Вы боитесь, что есть и другие жертвы, не вписывающиеся в схему.
— Либо эта схема более обширна и включает гораздо больше признаков, чем мы пока можем предположить. И это меня беспокоит больше всего.
Изабелла подозвала Обана, мы развернулись и направились обратно к выходу из парка и к зданию «Дакоты».
— Тогда нам точно стоит отправиться на вскрытие и начать разбираться в этом деле. На понимание сложных вещей всегда требуется время, — ободряюще улыбнулась Изабелла.
Но мне не обязательно было понимать убийцу. По крайней мере, целиком и полностью.
Я просто должен его остановить.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Городской офис коронера.
Его называли «мертвецкой». И его хранителем и защитником был Макс Уилкокс, врач — судебно-медицинский эксперт. Он защищал это место и тех, кто к нему попадал, от политического и иного вмешательства.
Макс был всегда верен двум вещам: во-первых, науке и истине, которую она открывает, и, во-вторых, несчастным душам, которые оказались на его столе.
Лысый, подтянутый, с мягкой и лаконичной манерой общения, Макс легко лавировал между столами.
На каждом столе имелись желобки, по которым всевозможные жидкости из мёртвого тела стекали прямо в канализацию, отверстия которой были разбросаны стратегически по всему помещению.
Три стола были забиты оборудованием: флаконами, губками, баночками и даже весами.
И не возникало никаких сомнений, что лежит у дальней стены на столе, прикрытое белой простынёй.
Тело Анни Жермен.
Эту часть своей работы я любил меньше всего. С моим отвращением к крови и легко подкатывающей тошнотой я пытался заранее подготовиться к этой поездке. Мне обычно удавалось подавить реакцию своего организма, отключившись от эмоций и сосредоточившись лишь на строгом анализе фактов. Но, даже несмотря на это, я побледнел от одного только запаха в помещении — смеси чистящих средств, антисептиков и биологических жидкостей трупа. На глаза навернулись слёзы, а дыхание стало резким и прерывистым.
Уилкокс как раз покончил с аутопсией и был готов поведать нам свои выводы.
Он практически не обратил внимания на нас с Алистером, но когда в помещение вошла Изабелла, Макс поднял голову и пристально на неё посмотрел.
— Вы не переоделись, — неодобрительно произнёс он, наконец.
Прежде чем войти в прозекторскую, помощник Уилкокса отвёл нас в специальную комнатку, где мы должны были переодеться. Мы с Алистером покорно натянули белые штаны, шапки и халаты, которые принято надевать при входе в прозекторскую.
Изабелла тоже надела белый халат поверх платья, но штаны бы ей не подошли, даже если бы она сняла свою юбку и решилась их надеть. А шапка, которую ей предложили надеть, не смогла бы налезть на её пышные, убранные назад волосы.
Изабелла спокойно посмотрела на доктора Уилкокса.
— Я не переоделась, потому что у вас нет подходящей одежды для дам.
Уилкокс на секунду задумался.
Большое количество женщин посещали медицинские школы и работали в сфере медицины. Но это не значило, что люди вроде Макса Уилкокса одобряли их и готовы были терпеть. Даже в качестве простых наблюдателей.
Он окинул Изабеллу оценивающим взглядом.
— Впечатлительным и робким здесь не место, — мрачно предупредил он.
— Ясно.
Изабелла решительно сжала губы.
— Не подходите слишком близко к моему столу или образцам материала. Я должен защитить их от попадания инородных частиц извне.
Его голос по-прежнему оставался неприветливым, но мне показалось, что он сдерживает улыбку.
— А вот вы, — кивнул он мне с Алистером, — подойдите ближе. Я должен вам кое-что показать.
Мы повиновались с явной неохотой, оставив Изабеллу в дальней части комнаты рядом с застекленным шкафом, который занимали различные стальные принадлежности и инструменты.
— Вы увидитесь с Малвани после того, как мы здесь закончим? — спросил меня Макс.
Я кивнул и добавил:
— Либо я ему позвоню.
— Хммм…, - доктор Уилкокс откашлялся. — Что ж, можете ему передать, что он был прав. Вопреки первичному наружному осмотру я могу сказать, что эта леди действительно была убита. Аутопсия не оставляет места для сомнений.
Он отбросил в сторону край простыни и оголил лицо и верхнюю часть тела Анни Жермен. Точнее того, во что оно превратилось после разрезов скальпелем.
У меня к горлу подкатила тошнота, когда я взглянул на Y-образный разрез, начинающийся от наружного края ключиц и продолжающийся вниз по грудной клетке.
Я понимал, что ему нужен был доступ к внутренним органам.
Алистер резко втянул в себя воздух, но Макс, как профессионал, проигнорировал нашу реакцию и продолжил рассказывать.
— Когда я обследовал тело этой девушки с помощью новейшего оборудования, которого у меня не было с собой в театре, я тотчас отметил точечные кровоизлияния. Вы и сами их увидите, если внимательно посмотрите на конъюнктиву.
Он взял специальный инструмент в форме крючка и вывернул веко, как и вчера в театре.
— Крошечные красные точки могут означать асфиксию.
— Значит, это может послужить доказательством удушения? — спросил Алистер.
— Нет, само по себе это не может ни доказать, ни опровергнуть странгуляцию. — Макс закрыл веко и отложил в сторону инструмент. — Но в сочетании с другими признаками — определённо.
Он подошёл к столу рядом с нами и вернулся с тремя баночками, содержащими высушенные образцы кожи и срезанной мышечной ткани.
— Проблема, с которой мы все столкнулись, это полное отсутствие внешних признаков повреждений. И было очень важно подождать до сегодняшнего утра и только потом начать вскрытие. Видите ли, для проявления внутренних повреждений часто необходимо время. Когда я сделал Y-образный разрез и получил доступ к её лёгким, я сразу отметил, что они коллабированы. В них не было воздуха. Тогда я решил продолжить разрез выше, через её шею.
Он вытянул перед нами крупную банку с каким-то органом и вытащил стальной пинцет.
Он аккуратно вытащил из банки препарат, и мы снова ощутили тошнотворную волну запаха формальдегида — консерванта, предназначенного для предотвращения сморщивания и деформации тканей.
Но, несмотря на запах, мы с Алистером наклонились ближе.
— Это её гортань вместе с подъязычной костью, — сказал нам Макс. — И пока в едином комплексе с языком.
Он повернул орган другой стороной, чтобы мы могли его осмотреть.
Я с трудом сглотнул и покосился на Изабеллу.
Она с интересом подалась вперёд и явно справлялась с жутким зрелищем лучше, чем я.
— Не было никаких признаков перелома хрящей гортани. Но посмотрите на эти явные признаки кровоизлияний в глубже расположенные ткани.