Страница 15 из 69
В общем, при их вмешательстве вероятность раскрытия этого дела приближалась бы к нулю.
Поэтому после неоднократных взаимных заверений о сотрудничестве и конфиденциальности мы покинули офис «Таймс» и вернулись в участок, где секретарь с хмурым выражением лица передал Малвани неприятные новости — капитана хочет видеть комиссар.
Комиссар, Теодор Бингем, находился в своей должности только с января этого года и был ещё относительно неизвестен среди подчинённых. Но если он хотел увидеть Малвани около пяти часов вечера в пятницу, это означало, что он был недоволен.
Я подозревал, что Лев Айзман — художественный руководитель в театре Чарльза Фромана — выполнил свою угрозу, поднял нужные политические связи и пожаловался на подход Малвани к расследованию сегодня утром.
Малвани даже не стал снимать пальто. Повернувшись обратно к выходу, он начал перебирать бумаги в своём портфеле.
— Сегодня вечером комиссару не стоит этого видеть.
Он протянул мне письмо, отправленное в «Таймс».
— Вы, наверно, захотите повнимательнее на него взглянуть. Дадите знать, что об этом думаете.
И Малвани вышел, прежде чем я успел кивнуть.
Алистер двинулся за ним.
— Мне нужно сделать пару телефонных звонков, прежде чем мы перейдём к нашему следующему плану нападения.
— И куда вы направляетесь? — спросил я, несколько раздраженный.
Теперь, когда Ира Зальцбург больше не висел у нас над душой, я хотел изучить это письмо вместе с Алистером.
— Вопрос в том, куда мы направляемся, — заговорщицки подмигнул мне Алистер. — Взбодритесь, дружище! Сейчас вечер пятницы. Мы проведём его за ужином и посетим театр. Думаю, следует лично ознакомиться с репертуаром театра «Гаррик».
Я отвернулся, чтобы Алистер не заметил на моём лице улыбку.
Даже убийство не могло нарушить любовь Алистера к хорошему времяпрепровождению.
— И где мы будем ужинать? В одном из новых ресторанчиков на Бродвее? — наконец спросил я.
В северной части Бродвея начинали строить новые театры, а вместе с ними — новые рестораны, которые вытесняли стоящие там клубы, бордели и дешёвые многоквартирные дома.
— Не сегодня, — весело ответил Алистер. — Я подумывал об ужине у Шерри. Да, он далековато отсюда, но у нас куча времени. И метрдотель меня знает; он найдет нам столик, даже всё будет занято.
И небрежно добавил:
— Но сначала я хотел бы сделать звонок коллеге, который, я надеюсь, к нам присоединится.
— И кто он? — подозрительно вскинул я брови.
— Давний знакомый, который также является экспертом в области анализа почерка.
— Алистер, — в моём голосе зазвучало предостережение. — В этом деле я просил о помощи вас, а не какого-то шарлатана. Я не хочу слышать, что характер преступника можно определить по размеру его головы или стилю его письма.
Алистер снисходительно улыбнулся.
— Вы имеете в виду френологию и графологию: эти дисциплины действительно изучают окружность чьей-то головы или образцы почерка и по ним определяют специфические черты характера. — Алистер качнул головой. — Не беспокойтесь, Зиль. Мой коллега также великолепный судебно-медицинский эксперт. Он неоднократно выступал в судах Лондона в качестве эксперта по почеркам и определению подделок. Вы увидите, что его логика основана на науке.
— Вы уверены?
Учитывая сегодняшнее утреннее происшествие в суде, мне не хотелось следовать за доказательствами, которые потом нельзя было бы показать в суде.
— Конечно, — решительно ответил Алистер. — Я очень хорошо вас знаю, Зиль, и не стану предлагать информацию, которую вы потом не смогли бы предоставить в суде.
Я неохотно согласился, и Алистер сделал звонок. Мы отправились через весь город к ресторану Шерри, где, несмотря на мои сомнения в научности подхода, должен состояться разговор, который коренным образом изменит наш подход к делу.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Ресторан Шэрри, пересечение 45-ой улицы и Пятой Авеню.
— Он контролирует жизнь своих подопечных больше, чем вы думаете. Не поверите, но он разрешает своим ведущим актрисам ходить только по Пятой Авеню, но ни в коем случае не по Бродвею.
— О чём вы? — я не поспевал за мыслями Алистера.
Мы шли по Пятой авеню к центу города, где располагался ресторан Шерри.
Как всегда, беспечный на вид Алистер, казалось, просто рассматривает витрины магазинов, вдоль которых мы проходили, но было ясно, что его ум продолжает лихорадочно работать.
— О Чарльзе Фромане, естественно.
— Это нелепо, — сказал я со смехом, выслушав подобное предположение. Как можно контролировать, кому и где ходить?
— Конечно, это лишь слухи, — легко согласился Алистер и взглянул на меня. — Но у меня есть причины считать, что это не ложь. Я был некогда знаком с одной из его звёзд.
Он сделал паузу для пущего эффекта.
— Вам когда-либо случалось видеть Мод Адамс на сцене? Очаровательная женщина.
Я покачал головой. Она была самой известной актрисой на Бродвее, и, естественно, я о ней слышал. Но ни разу не видел, как она играет.
— Однажды мисс Адамс поделилась со мной: Фроман считает, что жизнь актёров вне сцены полностью отражается на их репутации на сцене, — тихо произнёс Алистер. — Я также знаю, что однажды, из-за вмешательства Фромана, мисс Адамс даже пришлось разорвать отношения, которые он считал неприемлемыми.
Я с подозрением посмотрел на Алистера, но решил не комментировать. Какими бы ни были его личные тайны, он был вправе держать их при себе.
— И какое отношение эта история — если, конечно, учесть, что она правдива — имеет к убийствам в театре «Гаррик» и в «Империи»?
— Возможно, никакого. По крайней мере, напрямую, — ответил Алистер. — Но такова среда, в которой будет проходить ваше расследование, и вам стоит это учитывать.
Я кивнул.
— Вот мы и пришли.
Алистер поднял руку и показал на классическое здание из красного кирпича, где располагался ресторан Шерри. Здание находилось в новом квартале, построенном Стэнфордом Уайтом, через дорогу от своего основного конкурента — ресторана Дельмонико.
Это был один из лучших ресторанов Нью-Йорка — место, куда люди приходили не просто поесть, а показать себя.
Я никогда здесь не был, но, как и большинство жителей Нью-Йорка, знал о его репутации. Завсегдатаи этого заведения были постоянными героями газет.
Я, конечно, не часто читал колонку светской хроники, но в последние месяцы я стал время от времени её просматривать: а вдруг я наткнусь там на имя Изабеллы?
Это был обычный пятничный вечер, и ресторан оказался забит до отказа. Но, как и предсказывал Алистер, для нас сразу нашли небольшой столик.
Сдержанный вид ресторана снаружи не подготовил меня к роскоши внутри заведения.
Пока мы шли в зал для курящих, я, открыв рот, разглядывал потолок, покрытый искусной витой сеткой, которая простиралась во всех направлениях и у стен переходила в изящный цветочный орнамент, украшавший витые окна.
Множество пальм в горшках создавали эффект тропиков, и я внезапно забыл, что за окнами морозный мартовский вечер.
Мы сели за столик. Наш официант — вышколенный мужчина в чёрном костюме — моментально оценил стоимость моего коричневого костюма, кладя мне на колени салфетку с надписью «Шерри».
Я бросил взгляд на Алистера.
Он сразу же убрал свою салфетку и тем самым избежал назойливого внимания официанта.
— Принести винную карту, сэр?
Официант обращался к Алистеру. Не ко мне.
— Не надо.
Алистер заказал бутылочку любимого бордо, которое, как он знал, хранилось в подвале ресторана.
А я тем временем пытался сосчитать лежащие передо мной вилки.
Набор был разложен слева направо от маленьких до больших вилок, за исключением самой крохотной, лежавшей сверху над тарелкой.
Я перевернул один из приборов и прочитал гравировку: «Тиффани и Ко».