Страница 1 из 4
Саамы – коренной малочисленный народ Северной Европы.
Скандинавы называли их lapper, русские лопарями.
Отсюда происходит название Лапландия.
Гелий – солнечный
Не проходит дня чтоб я не произнесла: «Как говорил мой папа, как сказал мой папа»… Рассказывая истории своей жизни или жизней тех, кто был с ним рядом он незаметно знакомил меня с окружающий миром и учил с ним контактировать.
Меня много чего удивляло. Мальчика в военное время, в тундре назвали Гелием. Где ж саамские бабушки нашли это имя?! Но как оно ему подходило! Солнце. Он таким и был – солнечным! Веселым, ярким на эмоции. Эмоции всех цветов.
Еще он был в Артеке.
«В Артеке»?!! – переспросила я, ведь для советских детей Артек было местом для лучших из лучших.
«Дааа, я гербарий собрал, который конкурс в области выиграл и меня отправили», – слишком скромно, небрежно, как будто это вовсе не заслуга, сказал папа.
Маленький Гелька. Нижний ряд, крайний справа.
А ему было тогда лет 9. Гербарий он и меня учил собирать. С любовью к каждому листочку и цветочку. Лет до 18 во всех книжках у меня находились сухие цветы и листики. А еще папа смеялся.
«После Артека я решил что хватит учиться и больше не учился».
«Как так»? – недоумевала я – «Ведь все должны, где ты был»?
«Ааа, два года коридорного образования», – смеялся он.
Уже ближе к 40 он закончил вечернюю школу, потребовали на работе. Но я всегда удивлялась и не перестаю до сих пор удивляться его мышлению. Как он всё излагал, красиво умел говорить, четко анализировать, доносить мысль. Откуда это всё? Мне кажется мудрость людей природы высока и без ВУЗов. А ещё, вспоминая его, все начинают улыбаться. Мне кажется, это было его главной жизненной задачей – несмотря на множество внутренних переживаний, радоваться этому миру и радовать окружающих. Что ж, он с этой задачей справился.
Арсьёгк – Варзино – Дроздовка
С маленькой помню, папа всегда летом на две-три недели ездил в место под названием Дроздовка. Еще иногда звучало – Варзино. Реже Арсьёг.
Оттуда он всегда привозил много вкусной рыбы и мясо. А для меня всегда привозил сувенирчики. То это были засушенные морские звёзды, то прямо мумифицированная маленькая лягушка, высохшая так, что сохранился каждый ноготок на лапке. Раковины, камешки, веточки. Он сам очень любил каждый кусочек своей земли и научил этому меня.
Варзино. Сейчас во мне это слово отзывается совсем по другому. В нём звучит грусть, радость, свобода, страх и сила. С ним я познакомилась в 12 лет. Однажды папа сказал маме:
«А, давай я Натку с собой возьму!» И мы поехали в то неизвестное мне место, откуда папа привозил вкусную рыбу и сувениры.
Ехали на теплоходе. Это было моё первое путешествие на корабле. До этого я только пару раз ездила на трамвайчиках по Волге. И, вдруг, такой большой теплоход! На корабле был ресторан, бар, большая палуба и уютные кабины. Папа отвел меня в капитанскую рубку! И в каюту капитана! Они были старые знакомые. Капитан был старше. Папа сказал, что это отличный капитан. Только он мог вести корабль по какому-то сложному пути, когда другие предпочитали идти в обход. Еще капитан помнил бабушку. Вспоминая её он сказал:
«Ах, какая была Шура»!
Потом, когда я стала постарше я узнала, что бабушка обладала каким-то невидимым обаянием, которое восхищало мужчин.
На стоянке с красивым названием Дальние Зеленцы вода была прозрачная-прозрачная! Из иллюминатора я увидела множество очень разных, красивых морских звёзд! У некоторых из них было очень много лапок-лучиков. Кстати, у одной из которых привёз мне папа из прошлых поездок было аж 11 лучиков, но как я не прятала засушенную красавицу, однажды кошка отгрызла несколько лапок. Ведь лёгкий запах сушеной рыбы манил хищницу.
Помню как теплоход остановился в заливе и к нему подъехала моторная лодка. Сначала люди из неё поднялись на корабль. Папа весело здоровался с незнакомыми мне людьми, спрашивал как дела. Быстро на ходу – ведь теплоход ждать не будет. Потом мы спускались по трапу в лодку, чтоб выйти на берег. Теплоход в этом месте заходил в залив не всегда. Только по необходимости. Спуск был очень опасный, ведь внизу была очень холодная вода и было очень глубоко. Папа рассказал мне страшную историю, как однажды беременную женщину везли в больницу рожать, она потеряла равновесие и упала. Пошла сразу ко дну и больше ее не видели. Думаю понятно, как я крепко держалась за перила. Он всегда рассказывал мне разные истории. Много, всегда к месту и ко времени.
Дроздовка.
Дроздовка – это пограничная застава, хотя, до границы очень далеко, но вот для чего-то её здесь сделали. Кроме погранцов (так их принято было здесь называть) была еще метеостанция. Стояли два домика маячников, в одном из которых жил младший папин брат с семьёй и дом моей бабушки, которой к тому времени уже не было.
Мы жили в домике деда Миши. Там всё было более чем скромно, просто то, что нужно для жизни. Печурка, стол, кровати. Дом был старый и использовались только две комнаты, остальные были полуразрушены. Папа сказал лучше туда не ходить. Метрах в 100 тёк маленький-маленький ручеёк. Из него набирали воду. Помню я решила помыть посуду. По городскому лила воду, чтоб всё вымыть до чистоты. Дед кряхтел, смеялся, бегал мне за водой несколько раз и сказал, что лучше б сам помыл. Делать мне было там нечего. Никого не было. Гостил у кого-то так же маленький мальчик, но играть с ним было сложно. Не помню почему, но не смотря на то, что было нечем заняться, я не играла с ним. Я просто гуляла. С погодой повезло. Было тепло. Очень много комаров. Во время отлива я ходила по камням. Там было много водорослей поэтому было скользко и папа предупредил меня:
«Ходи осторожно. И смотри за водой, прибывает очень быстро».
Позже, туда стали приезжать сезонные бригады работяг, чтоб собирать морскую капусту, которой в тех местах множество.
В то лето было два главных события, сыгравших огромную роль в моей жизни.
В один из дней папа сказал мне: «Пойдём покажу где я родился и рос. Мы долго шли по тундре. По пути попадались военные учебные полигоны. Подземные ходы, по которым во время учений бегали солдаты. Я не полезла, хоть там был и не длинный путь. Валялись гильзы. По пути папа рассказывал истории.
Например он говорил:
«Никогда не оглядывайся, когда идёшь по страшному месту». Смотри вперёд». «Почему»? – удивлённо спрашивала я. Ведь это правильно проверить что там сзади. «Ты можешь что-нибудь увидеть и ещё больше испугаться». – сказал он.
Сейчас я думаю, что этот совет для тундры, когда ты идёшь один и нужно не подпускать страх. В обычной жизни я предпочту убедиться в безопасности.
Еще он рассказывал про северное сияние. Нас выросших в Заполярье, на Крайнем севере северным сиянием не удивишь. Но папа сказал, что настоящее оно в тундре. Что свет городских огней не позволяет увидеть всю его красоту. В тундре оно низко-низко, что кажется, что оно тебя сейчас накроет и придавит. Ещё оно многократно ярче и всполохи так и бегают. И нельзя свистеть когда северное сияние. Если ты будешь свистеть оно тебя высосет. Один мужчина ехал на керёже на оленях, свистел и до дома доехала одна одежда. Хотя мы были одни в тундре, я не помню чтоб я боялась, ведь рядом был папа! Я слушала его с огромным интересом. Он умел рассказывать! Все истории были важны в моей жизни.