Страница 7 из 8
– Да при чём тут дракон, – отмахнулась баронесса Ларская, забрала принесенный эскиз и начала с жадностью его рассматривать. – Великолепно. Просто шикарно. И тёмные горы на заднем плане, и этот ужасающе мрачный лес впереди. А уж фигура в углу картины! Вера, ты скоро озолотишься!
– Ещё бы понять по какой причине, – пробормотала я.
– Мужчины! – торжественно подняла вверх указательный палец Агнесс. – Твои картины начали охоту за мужчинами! Пока никого не убили, но уже есть один заика и трое хромых! А спрос на твои работы теперь так высок, что, думаю, скоро и до краж дойдёт!
Я помотала головой, удивляясь абсурдной ситуации.
– Агнесса, сделайте скидку на мою удалённость от высшего света, пожалуйста, объясните, кого и когда попытались убить мои картины?
– Тот, что стал заикой, барон Аринский, помнишь, я говорила о деревьях из леса, – охотно пояснила гостья, медленно попивая чай из фарфоровой чашки.
– Так он же продал ту картину, вроде как дракон её купил, нет? – уточнила я, делая глоток зелёного чая.
– Продал, – кивнула Агнесса, – а через сутки купил другую, с тем полем мертвецов, что изначально заполучил граф Принский. Говорят, что барон графу немалую сумму предложил, лишь бы стать одним из владельцев твоих работ. Ну вот, повесил он её в гостиной, а ночью оттуда мёртвая леди вышла, барон как увидел, стал заикаться, я сама слышала! – сделала страшные глаза моя гостья.
Я решительно отставила чашку в сторону – ещё поперхнуться не хватало.
– На поле мертвецов никогда не было фигуры женщины. Что оттуда могло выйти?
– Понятия не имею, но с бароном разговаривала два часа назад, – последовал ответ, – он доволен покупкой, хоть и сильно заикается. Вообще, Вера, ты очень не вовремя собралась уезжать. Твои картины сейчас как никогда пользуются спросом. Да и отступника пока не поймали, очень уж искусно он от сыскарей прячется, – народ перешёптывается в своих гостиных, выдвигает разные версии, так что под этим предлогом можно продать всё, что выйдет из-под твоего пера!
«…очень не вовремя собралась уезжать», – да была бы моя воля, я вообще никуда не уехала бы. Зато теперь становится понятным наряд баронессы – видимо, Агнесса перепугалась, что её случайно перепутают с мужчиной…
Заполучив монеты за эскиз, я поднялась к себе в спальню, уселась в кресло, посмотрела в окно. Погода на улице не радовала: похоже, собиралась гроза, если не снежная буря: небо затянуло тучами, ветер гнул к земле деревья. «Всё было мрак и вихорь»3, – вспомнила я классику. В принципе, на душе у меня творилось то же самое. Вот только позволить своим эмоциям восторжествовать я не могла. По крайней мере, пока…
Не знаю, сколько я просидела, уставившись в окно, но в дверь постучали, затем в комнату заглянула взволнованная Лита:
– Госпожа, к вам господа из Сыска в сопровождении лорда Шаринаса пожаловали.
В домашнем платье, полностью закрытом, длиной до пят, шириной в две меня, я спустилась в гостиную.
За небольшим журнальным столиком уже сидели двое «сыскарей», дракон и, как ни странно, Димирий с Лорианом. Чуть позже я узнала, что именно эльф, услышав о намерениях коллег допросить меня, предупредил и Шаринаса, и моего супруга. Пока же я уселась на диван рядом с мужем и вопросительно посмотрела на работников Сыска. Мужчины явно чувствовали себя неуверенно в окружении аристократов. Насколько я знала, в Сыск шли обычно нетитулованные, но амбициозные жители княжества – только так у них была вероятность «выбиться в люди». Так что я прекрасно понимала и их страстное желание допросить аристократку, тем самым хоть как-то возвысившись над ней, и их страх рядом с самим драконом, чьей любовницей я, по их мнению, являлась. Понимала, но облегчать им задачу не собиралась.
– Ваше сиятельство, – нервничая, начал один из «сыскарей», – сегодня утром в имении барона Артуа Горинского было совершено нападение на внебрачного сына барона, Силия. Мальчик уверяет, что его попытался убить стражник с одной из ваших картин… – мужчина замялся, потом всё же закончил. – Ваше сиятельство, ваши картины обладают душой?
– Кроме пейзажей, я пишу и портреты. И они, насколько мне известно, пока не оживали, – ответила я, – так что вывод можете сделать сами: нет, мои картины – это просто рисунки. Никакой души в них нет.
Лорд Шаринас буквально на секунду скептически приподнял брови, показывая, что сильно сомневается в моих словах. Второй «сыскарь» между тем вытащил из принесенной с собой сумки ту самую картину: тёмный замок на горе, двое стражников перед дверями, режутся в карты. Один отвлёкся, повернулся и смотрел в сторону зрителей. Самая безобидная моя работа, её я писала в благодушном настроении. Что тут могло убить? Картёжники?
– Ваше сиятельство, это ваша картина?
– Разумеется, – раздражённо вмешался дракон. Я с трудом скрыла удивление. Что могло не понравиться лорду Шаринасу? – это картина ее сиятельства, именно она была куплена бароном, и никаких следов Силы я на ней не чувствую. Ещё вопросы есть?
Работники Сыска побледнели, поспешили заверить полубога, что вопросов к его любовнице у них нет, и быстро покинули дом. Картина при этом осталась стоять, прислоненная к креслу.
Едва за гостями закрылась дверь, дракон повернулся ко мне:
– Кто вас так ненавидит, Вера? Силы, наложенной на этот холст, хватит для убийства десятка человек.
Над вопросом Шаринаса я думала все оставшееся время: ни примерка готового платья, ни игры с Бертом, ни утешения мужа – ничто не могло отвлечь меня. «Кто вас так ненавидит?». Да если бы я знала! Зачем кому-то необходимо было вкладывать Силу в мои картины? Мужчины многозначительно переглядывались, все втроем, и явно что-то от меня скрывали, но, думаю, дело было не в холстах и моем «обидчике». «Кто вас так ненавидит?». Жуткий вопрос. До этого дня я и не предполагала, что в этом мире существовал кто-то, испытывавший ко мне ненависть…
Картину забрал дракон. И я была благодарна ему за это.
В день бракосочетания принцессы и княжича я чувствовала нервозность. Знакомое ощущение. Озноб, тошнота, учащённое сердцебиение – все эти симптомы раньше, на Земле, появлялись, когда я собиралась появляться в местах с большим скоплением людей. Но тогда причиной были прыщи. Нынешнюю причину звали лорд Шаринас…
Нежное бежевое платье длиной до колена, с пышными юбками, откровенным декольте и обнажёнными руками, на мой взгляд, больше подошло бы для прогулок по саду, но никак не для красования перед полубогом. Но менять что-то было поздно. Золотые кольца и диадема с бриллиантами подчёркивали состоятельность семьи княжеского советника. Туфли на невысоком каблуке в тон наряду завершали ансамбль.
Эльза оделась примерно так же, только её платье радовало глаз присутствовавших ярким бордовым цветом.
– Чувствую себя, как бочонок, – проворчала подруга, придирчиво осматривая себя в зеркале.
– Наряд сидит по фигуре, а тебе не нужно было наедаться пирожными, – пожала я плечами, тоже бросила взгляд в зеркало и с тоской спросила:
– Может, притвориться больной?
– Тогда он приедет сюда, удостовериться, что с тобой всё в порядке, – ответила жена эльфа. – Вера, не трусь, ничего страшного с тобой не случится.
– Угу, – согласилась я. – Всё, что могло, уже случилось.
– Я не был бы так оптимистично настроен, на твоём-то месте, – хмыкнул позади бог лжи.
– Эльза, – позвала я подругу, – у вас игры богов часто происходят?
– Да нет, а что? Ты снова слышишь Диара? – догадалась собеседница.
– Верка, смотри, отдам тебя дракону навсегда. Посмотрю, кто кого замучает, – пригрозил основатель рода.
– Слышу, – ответила я подруге и тут же пожаловалась. – Он меня запугивает.
– Язва ты стала, Верка. Ничё, перевоспитает тебя любовник, – Диар исчез, сообщив напоследок гадость.
Я привычно вздохнула. Нужен мне этот любовник…
Дворец князя радовал глаз настоящими и искусственными цветами, украшавшими, казалось, каждый сантиметр пространства. В воздухе витали непередаваемые ароматы, от которых кружилась голова. Человеку с тонким обонянием здесь грозила быстрая смерть от удушья.
3
А.С. Пушкин. «Капитанская дочка».