Страница 24 из 49
Хейло поднял глаза, и у меня на губах появилась ухмылка.
— Играешь словами?
— Хм… — произнес Хейло. — Похоже. Но что-то не так, и я понимаю, что ты разочарован. Как думаешь… — Хейло прикусил нижнюю губу. — Послушай, я не хочу, чтобы по моей вине эта песня не стала хитом. Может, поможешь мне? Покажешь, чего именно ты хочешь?
Какое-то время я таращился на парня и с интересом думал, понял ли он, что только что сказал? И когда двери лифта открылись, я ответил:
— Ангел, я могу показать, что именно хочу. Пошли.
ГЛАВА 23
ХЕЙЛО
Увидев открывавшиеся передо мной двери лифта в квартиру Вайпера, я понял, что совершил ошибку.
Когда я просил Вайпера помочь разобраться с песней, мне даже в голову не приходило, что мы окажемся у него дома... одни.
Мой взгляд зацепился за огромное во всю стену окно с прекрасным видом на Центральный парк в золотистой дымке заходящего солнца, и я замер. Этот вид, текст песни в руке и Вайпер… похоже, у меня проблемы. Серьезные проблемы.
— Знаю, что в лифте убийственная акустика, но если нужна моя помощь, то тебе лучше войти, — бросил Вайпер через плечо.
Двери лифта начали закрываться, но я заблокировал их и шагнул в квартиру Вайпера.
Это было плохо. Очень, очень плохо. Вайпер прошел вперед, снял куртку и бросил ее на спинку дивана, а затем, закатывая рукава рубашки, повернулся ко мне.
Он не знает, что ты сделал прошлой ночью. Просто поработай над песней и уходи. Ничего страшного.
Вайпер поманил меня пальцем и я, отбросив нерешительность, двинулся дальше в гостиную. Оглянувшись по сторонам, я заметил, что здесь, как и в пентхаусе Киллиана, была открытая планировка с баром, разделявшим пространство на жилую и столовую зоны. Боковые стены были стеклянными, и в голову пришла мысль, что в спальне Вайпера тоже могут быть стены из стекла.
Что за черт? Какое мне дело до его спальни? Я не хочу ее видеть. И не хочу об этом думать.
Теперь я лгал самому себе.
— Показать тебе квартиру? — спросил Вайпер, будто читая мои мысли.
Я поднял лист бумаги с текстом:
— Думаю, нам нужно поработать.
— Понятно, — Вайпер подошел к креслу цвета электрик и, устроившись на нем поудобнее, откинулся на спинку. — Тогда начинай.
И теперь мне придется петь этот гребанный текст. Хейло, отличная идея. В самом деле. Просто превосходная.
Я прочистил горло и посмотрел на написанные Вайпером строки. Спеть песню в присутствии парней было непросто, но что будет теперь? Когда моей единственной аудиторией стал Вайпер? Во всей этой ситуации было что-то слишком интимное. Или, может, мне так казалось, потому что каждый раз, глядя на Вайпера, я вспоминал свой вчерашний эпический оргазм во время просмотра того ролика на Youtube?
— Будь как дома, — сказал Вайпер. — Садись, если хочешь.
Как дома? Нет уж. Я не хотел чувствовать себя в квартире Вайпера как дома — я хотел подкорректировать свое исполнение песни и убраться к черту, — поэтому остался стоять.
Вайпер пожал плечами:
— Или стой.
Чтобы прекратить пустую болтовню, я начал петь, но едва дошел до второй строчки, как Вайпер меня остановил:
— Ты неправильно начинаешь. Это чувство неудовлетворенности тебе понадобится, но позже. Сейчас же нужно подготовить для него почву. Вот здесь просто сосредоточься на словах. Ты заведен до предела, но считаешь это чем-то оскорбительным, за что нужно извиняться.
Я сглотнул и снова посмотрел на текст. Я слышал, что говорил Вайпер, но не мог не думать о том, когда и как он писал эти строки. Можно было бы, конечно, спеть песню, полностью забыв об ее авторе. Но тогда в этом случае Вайпер останется недоволен. Закрыв глаза, я попытался снова, но меня снова остановили, не дав допеть первый куплет:
— Хейло, я видел, как ты практически трахал микрофонную стойку на сцене. В чем проблема сейчас?
— Не знаю.
Еще одна ложь, но что ему сказать? Правду?
— Чушь собачья. Ты знаешь, как спеть, но сдерживаешься. Зачем?
Я провел рукой по лицу и вздохнул:
— Просто не идет.
Вайпер, закусив нижнюю губу, окинул меня изучающим взглядом, а потом встал с кресла и сказал:
— Ладно, нужно попробовать что-то другое. Расскажи мне о своем последнем сексе.
От удивления я закашлялся.
— Что?!
— Давай уточню: последнем охренительном сексе.
— Зачем это?
— Затем, что наша песня о нем. Об охренительном сексе. Или, по крайней мере, его обещании.
Черт, вот о сексе нам нужно было говорить в последнюю очередь. Особенно, если вспомнить, что мой недавний горячий секс имел непосредственное отношение к стоявшему передо мной мужчине.
Вайпер присвистнул:
— О черт. Что, никакого охренительного секса в последнее время? Какой позор.
— Я этого не говорил.
— Тебе и не нужно, Ангел. — Вайпер начал медленно нарезать вокруг меня круги. — Ладно, а если так? Закрой глаза. Ну же, давай.
Я на мгновение засомневался, а потом закрыл глаза.
— Хорошо, — сказал он. — Теперь подумай о чем-нибудь возбуждающем. Если бы ты был сейчас дома, то на что у тебя встало бы? Порно? Может, фотография в тумбочке возле кровати? Или кто-то запретный… кого нельзя хотеть, но ты ничего не можешь с собой поделать?
Когда я закрыл глаза, необходимость смотреть на Вайпера отпала, и этого, казалось, было достаточно, чтобы от него отгородиться. Но чувствуя дыхание мужчины на своем затылке, и прокручивая образы, рожденные его словами, я понял, что могу думать только о нем и ни о ком другом. Думать о ком-то запретном? В моем мире не было ничего более запретного, чем возбуждаться на Вайпера, и по нескольким причинам.
— Что бы ты сейчас не думал, прими это, — сказал Вайпер. — Теперь попробуй снова.
Выражение моего лица должно было определенно меня выдать. Хорошо хоть Вайпер стоял позади меня и ничего не видел. Не открывая глаз, я вспомнил, как лежал прошлой ночью в постели с каменным стояком в руке. Даже сейчас внутри чувствовалась глубокая боль из-за неожиданного сильного желания к тому, кого мне нельзя хотеть.
Я запел, сопровождая слова песни тихими стонами, дававшими слушателям четкое представление, насколько сильно мне хотелось вкусить запретный плод.
На этот раз Вайпер дал мне закончить куплет. Открыв глаза, я увидел, что мужчина пялился на меня с тем самым выражением похоти в глазах, что и прошлым вечером в баре. Но потом это выражение быстро исчезло, и Вайпер просто кивнул.
— Лучше. Намного лучше. Продолжай в том же духе.
Я еще не запомнил припев, поэтому посмотрел на текст в руке и продолжил читать с листа. Вайпер, вроде, не возражал. Но не успел я пропеть три строки, как он замахал руками, привлекая внимание.
— Нет, нет, нет. Снова всё неправильно. Куплет ты спел, как надо, но тот надрыв, что был раньше, нужен как раз здесь. Я же говорил, нагнетай напряжение на протяжении всей песни.
Я попробовал еще раз, но даже сам почувствовал свое нежелание произносить слова песни вслух. Ради всего святого, в припеве были слова «налитые яйца».
— Снова. Добавь напряжения.
Не важно, сколько вариантов я предлагал, Вайпер их все отклонил и, в конце концов, разочаровано заворчал:
— Нет, всё неправильно…
— Тогда какого хрена ты от меня хочешь?
Он был здесь не единственным раздраженным до чертиков.
Вайпер повернулся и тыкнул в меня пальцем:
— Вот. Вот оно. Разозлись.
— Когда ты рядом, это несложно.
Он поднял бровь.
— Несложно?
Вайпер потянулся и стащил через голову рубашку, а потом бросил ее на пол. Я отступил на шаг.
— Что ты делаешь?
Вайпер пожал плечами и подошел ближе:
— Тут жарко.
— Нет, не жарко. Надень рубашку.
— Нет.
Я не впервые видел Вайпера полуобнаженным — он срывал с себя рубашку почти на каждом концерте, — но здесь мы были с ним одни, и в эротическом слайд-шоу, постоянно крутившемся у меня в голове, мне не нужен был еще один образ полуголого Вайпера.